Препятствия к Венчанию и восприемничеству при Крещении - Сергей Григоровский

Вот что записано в этом журнале: «Докладывано экспедициальным секретарем о состоящем в числе нерешенных дел по именным Высочайшим указам, 1-му – 1744 г. декабря 14 дня, о учинении Синоду для народной публики указа, чтоб обоего пола сочетающияся в супружество, по сговоре при формальном обручении, самовольно себя в противность правил не оставляли и в свойстве не женилися, дабы всяк ведая, преступления чинить не дерзали; 2-му – 1765 июня 15-го; 3-му подтвердительному того же года августа 29 числа, о сочинении книжицы для публики в народ с изъяснением, в которые дни запрещается быти браковенчанию и в каком свойстве не дозволяется; да 4-му – 1792 г. марта 21-го дня, о учинении во все епархии строгого подтверждения, чтобы приходские священники от венчания браков в запрещенных к тому степенях родства или свойства остерегалися, которые подтверждения и учинены, а между тем и к сочинению выше повеленного положения полная выписка изготовлена, но как в 1787 г. по определению Святейшего Синода напечатана вновь против прежнего издания книга Кормчая, в которой все степени родства, возбраняющия вступать в браки и другия о сем предосторожности, против прежнего же положения напечатаны, а упомянутая выписка сочиняема была из того же в Кормчей книге положения, почему тогда же Святейшим Синодом рассуждаемо было издание оной особой о сем книжицы в печать остановить; для того приказали сие дело, исключа из числа нерешенных, отдать в архив с роспискою и о том с сего журнала в приказный стол дать копию».

Так завершился, с окончанием царствования императрицы Екатерины II, возникший по ее мысли вопрос об издании книжицы, или листа, о браках. В самом начале нового царствования вопрос этот был поднят вновь. 28 мая 1798 г. состоялось в Святейшем Синоде следующее постановление (из дела канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода за 1798 г. № 1659): «Слушано и окончено исправлением сочиненное Святейшим Синодом, во исполнение именных Высочайших указов, к сведению священству и мирским особам, православный закон исповедающим, изъяснение о браках, в каком именно свойстве по правилам церковным запрещается быть бракосочетанию и с какими предосторожностями оное когда совершать. Приказали: означенное изъяснение, переписав набело и переплетя в бархат, представить Его Императорскому Величеству на Высочайшее утверждение Синодальному Господину обер-прокурору и кавалеру князю Василию Алексеевичу Хованскому при всеподданнейшем его рапорте». Во исполнение изложенного постановления Святейшего Синода синодальный обер-прокурор князь Хованский вошел к императору Павлу I с нижеследующим всеподданнейшим докладом: «По вступлении моем во Всемилостивейше возложенную на меня должность Синодального Обер-Прокурора, с одной стороны, найдя, что остаются без должного выполнения три Высочайшие повеления, 1) от 13 декабря 1744, 2) 6 июня 1765 и 3) 29 числа августа 1777 гг. о сочинении обстоятельного постановления для брачных обязательств, а с другой, по течению дел опытно видя, что многие священники, не имея у себя в виду на сии случаи правил, впадают иногда неумышленно в преступление, совершая недозволенные браки или под сим предлогом дают иногда место и намерения, преклоняясь на сие законопротивное действие обольщениями или угрозами в брак вступающих, нанося сим те вредные для общества последствия, что с расторжением беззаконных браков расстраивается наследие, отечество лишается добрых граждан, общество порядочных членов: остается жена без подкрепления, невинные дети без покрова и приличного воспитания, рождаются вражды и тяжбы, обременяющие как духовные, так и светские правительства. Убеждаясь всеми сими обстоятельствами и сообразуясь воле Вашего Императорского Величества, ко благу верноподданных клонящейся, я долгом звания моего поставил убедительно настоять у Синода, дабы для сведения священства и мирских особ, православный закон исповедающих, сделано было изъяснение о браках, в каком именно свойстве по правилам церковным запрещается быть бракосочетанию и с какими предосторожностями оное когда совершать, дабы при разрешении чрез сие всякого сомнительства и священники остерегались уже умышленно по какому-либо пристрастию впадать в преступление, и вступающие в брак равномерно при предостережении собственно себя и родственников своих не отваживались вовлекать священников в оное лестью и угрозами, ведая, что оное не останется без ответа тех и других и браки, с нарушением предписанных правил обвенчанные, будут расторгнуты. Синод, руководствуясь правилами святых отец и другими узаконениями, и присовокупя к тому собственное свое рассуждение, постановление сие, под неослабным наблюдением с моей стороны, привел ныне к окончанию; а как оное относится к повсеместному исполнению и всенародному извещению и служить должно государственным законом для всех и каждого, православный закон исповедающих, то и предлагал я Синоду, чтобы прежде нежели оное напечатано и пущено будет в действие, представить оное на Высочайшее Вашего Императорского Величества усмотрение, что самое исполнить Синод поручил мне». В ответ на этот всеподданнейший доклад Святейшему Синоду в июле 1798 г. было сообщено, что «Государь Император, за всеми существующими по сему предмету законами, издревле почитаемыми и свято наблюдающимися, до сего пункта, яко весьма важного, касаться за благо не приемлет».

Доселе, таким образом, мы видели, что в синодальный период Русской Церкви вопрос об усыновлении как препятствии к браку если и восходил на обсуждение высшей церковной власти, то не самостоятельно, а попутно с другими общими вопросами о браке и никогда не получал сколько-нибудь определенного решения, оставаясь все время в области предположений; а только что приведенный ответ императора Павла I с твердостью подчеркнул необходимость в церковных вопросах о браке хранить устои старины, почитая за благо и не касаться их. Но царствование императора Павла I было кратковременно, а уже в самом начале нового Святейшему Синоду вновь пришлось вернуться к брачному вопросу и создать свой знаменитый циркулярный указ от 19 января – 17 февраля 1810 г. о браках в родстве и свойстве, тот указ, который и доныне, за весьма небольшими изменениями и дополнениями, остается основным законом по объемлемому им предмету. Но прежде чем перейти к нему, остановимся еще на частном случае, по поводу которого Святейшему Синоду пришлось высказать свое заключение специально по вопросу о значении усыновления. В 1804 г. коллежский советник Горюшкин и отставной майор Казаков обратились на Высочайшее имя с ходатайством о подтверждении учиненного ими по обряду Церкви, изображенному в Большом Требнике, усыновления воспитанников их, посторонних сирот. По поводу этого ходатайства по повелению императора Александра I было потребовано от Святейшего Синода заключение: «О точном разуме правил церковных, на сей случай установленных, правильно ли поступили священники, усыновление сие совершившие, были ли прежде сему примеры и какие права предоставляются по сим правилам детям, таким образом усыновленным»[26]. В ответ на это требование Святейший Синод мнением от 23 мая 1804 г. высказал, что «подобных вышеозначенному усыновлению примеров в Святейшем Синоде гласных не было, и хотя по правилам церковным усыновления таковые и дозволяются и священники, совершившие означенные в прошениях Горюшкина и Казакова усыновления, поступили правильно, на основании постановлений Кормчей книги и Требника, но сие и бываемые в других местах усыновления должно относить единственно к чистоте супружества, доброй нравственности желателей содействовать таковому усыновлению, поелику между одними ближайшими единокровными и усыновленными бракосочетание не благопристойно, а чтобы оно простиралось до породы достоинства и наследия, того по церковным правилам, кроме родства, присваивать не можно, а зависит сие от рассмотрения гражданских правительств, руководствуемых государственными узаконениями». Заслушав таковое мнение Святейшего Синода, Государственный Совет постановил, с Высочайшего утверждения от 11 июня 1804 г., чтобы усыновлений, по обрядам Церкви совершаемых, никак не признавать усыновлением гражданским и не простирать на них никаких прав дворянства, рода и имения, и на сем основании в просьбах Горюшкина и Казакова, об утверждении сделанных ими по обрядам Церкви усыновлений, отказал[27]. И на этот раз мы имеем дело лишь с одним из многих мнений Святейшего Синода по вопросу об усыновлении, не облеченным в какую-либо положительную законодательную норму. Но прошло после этого шесть лет, и появился знаменитый циркулярный указ Святейшего Синода от 19 января – 17 февраля 1810 г. Указ этот завершил собою длинный, как мы видели, ряд предшествующих ему суждений и предположений Святейшего Синода по вопросам брачного права и составляет единственный и поныне действующий почти во всей его полноте законодательный акт, так сказать, исключительную догму нашего брачного церковного права. Он объемлет все руководящие положения, выработанные нашею высшею церковною властью – Святейшим Синодом, относительно браков в родстве (кровном и духовном) и свойстве и представляет ту отличительную особенность, что в нем, сравнительно с прежде действовавшими правилами, значительно сокращены пределы родства и свойства как препятствия к браку. Так, приняв за основание 18-ю главу книги Левит и канонические постановления 53-го и 54-го правил VI Вселенского Собора, указ этот возбраняет браки в родстве кровном – по прямой и боковым линиям – и в свойстве двухродном лишь до четвертой степени включительно, а в родстве духовном лишь между восприемниками с одной стороны и воспринятыми и родителями последних с другой, тогда как прежде, например, в духовном родстве браки воспрещались до седьмой степени. Что же касается усыновления как препятствия к браку, то и циркулярный указ 1810 г. и дополнительные к нему циркулярные же указы от 25 апреля 1841 г. и 28 марта 1859 г., трактующие о свойстве трехродном и воспрещающие браки в этом свойстве лишь в первой степени, совершенно умалчивают о нем, и причину сему надо видеть в том, что, во-первых, церковное усыновление у нас, как было сказано ранее, перестало действовать еще с XVIII века, а во-вторых, усыновления гражданского наша история не знала почти до конца XIX столетия. Если мы проследим за сим и дальнейшее, с 1859 г. и до последних дней, развитие нашего церковно-брачного законодательства, то и здесь усмотрим те же резко заметные явления, а именно: полнейшее забвение вопроса об усыновлении и его значения как препятствия к браку и затем решительное стремление вообще расширить сферу возможности вступления в брак или, иначе говоря, сократить пределы ранее поставляемых к тому препятствий. Так, циркулярным указом от 13 мая 1903 г. № 5, Святейший Синод признал возможным предоставить епархиальным преосвященным, по мере усмотрения ими нужды и неизбежности со стороны брачующихся, разрешать совершение браков в четвертой степени двухродного свойства, что доселе, согласно знаменитому циркулярному указу от 19 января – 17 февраля 1810 г., было воспрещено, за исключением лишь двух случаев: браков с сестрою невестки (жены брата) и с сестрою зятя (мужа сестры); спустя же год после этого, новым циркулярным же указом от 20 июня 1904 г. № 13, Святейший Синод уже прямо предписал епархиальным преосвященным разрешать таковые браки беспрепятственно, не испрашивая на сие его утверждения. Вот тот полностью исчерпанный материал, который должен быть принят в соображение при обсуждении и решении вопроса о том, имеются ли неоспоримые основания для признания усыновления одним из препятствий к вступлению в брак.