Рейхов сын - Сэй Алек

— Также сейчас к отправке в центральную Турцию готовится девяносто пятая танкобригада РККА, — продолжил майор. — Развертывание сил Румынии и СССР в этом районе предполагается закончить до двадцать третьего марта, в связи с чем нами получен приказ подготовиться к выдвижению в район Лядик-Османджик для установления контроля над перевалами. Срок на подготовку — два дня. Вопросы?

«Опять переезд, опять метания», — вздохнул фон Берне.

Одесса, ул. Балковская.

12 марта 1940 года, 12 часов 45 минут.

— Тетя Сима, тетя Сима, я вам говорю, чтоб вы меня так слышали, как я думаю! Шо ви стоите как Муссолине, увидав английские танки у Тобрука? Таки шо — ви увидали английские танки? Плюньте. Я вам говорю — плюньте и разотрите, это уже не английские, а давно наши. Ой, ви меня удивляете! Если ви покупали эту блузку, шо сейчас на вас як седло на корове, в Харькове, она принадлежит всему Харькову? Да весь Харьков ее даже на посморкаться не порвет! А ентих Мешков и Моталок[5] товарищи Ванников и Микоян прикупили, на минуточку, еще до войны, по сходной цене. Я говорю — по сходной, потому что торговались, как на Привозе. Тетя Сима, да отойдите вы уже от дороги, я умоляю! Вам мой Моня ноги задавит. Моня! Мо-о-оня! Тьфу, черт проклятущий, ну что ему стоит услышать маму в этой консервной банке! Шо? Тетя Сима, вы шо такое говорите? За такую броню, да моего Монечку? Как я ему буду давать горячее? Шо? Люк? Ай, да пока от башни дойдет до водителя, там останутся одни косточки да огрызочки. Моня-а-а-а. Стой свой танк! Стой свой танк я сказала, не смей ехать на твою мать! Товарищ комиссар, не смейте дергать кастрюлю из рук, а меня с дороги тем более. Мой сыночка не поедет на войну голодным! Моня, да вылези ты, мама просит! Товарищ лейтенант, от вам я доверяю, от видно шо настоящий красный командир. Солдатики, помогите маме кастрюльку для сына передать. Он у там, внутри сидить, он впереди вас поедет, ему може чужая бомба раньше вас достанется… Ой, тетя Сима, шо ж це деится, а? Монечка, сыночка мой, и воевать? Он же всю жизнь мечтал играть на скрипке, а потом ее разбить о голову Льва Аркадьевича, чтоб ему за те уроки музыки моя оплата икалась…

Девяносто пятая бригада легких танков РККА двигалась на погрузку в порт.

Берлин, ОКХ.

12 марта 1940 года, 13 часов 07 минут.

Шеф ОКХ[6] Вальтер фон Браухич взял в руки радиограмму из 19-го моторизированного корпуса и вгляделся в текст.

OKH. Браухичу.

Свое нахождение в Валендорфе подтверждаю.

— Черти б меня взяли, если я понимаю хоть что-нибудь, — пробормотал он и перевел взгляд на другую радиограмму.

OKH. Браухичу.

Спасение Гейнца Гудериана с советского парохода «Черноморец» подтверждаю. Спасение генерала танковых войск — не подтверждаю.

— Интересно, откуда в Турции взялся еще один Гудериан? — генерал-полковник в задумчивости постучал пальцами по крышке стола. — Дело пахнет… Просто пахнет.

Рим, Палаццо дель Квиринале.

12 марта 1940 года, 17 часов 20 минут.

— И вы считаете, что не поторопились, Бенито? — Король Италии и Албании, Император Абиссинии, Виктор Эммануил Третий поглядел на премьер-министра с неприкрытым скептицизмом.

— Должен признать, Ваше Величество, что наше поспешное одобрение действий Гитлера и вступление в войну на германо-советской стороне были несколько… скороспелыми, — нехотя признал Бенито Амилькаре Андреа Муссолини. Не то, чтобы всесильный диктатор обязан был отчитываться перед стариком-королем, но некоторые политесы относительно венценосной особы, некогда принявшей самое деятельное участие в его возвышении, старался соблюдать. — Никто не ожидал от Александера такой прыти. Ни я, ни наш Генеральный штаб.

— Ну еще бы, — Их Величество соизволили кисло усмехнуться. — Такой конфуз. Объявить войну французам и англичанам утром десятого, для того чтобы вечером одиннадцатого увидать у Тобрука вражеские танки. Просто гениальный ход, синьор премьер-министр.

— Это только доказывает, что Чемберлен и Даладье готовились к войне и с нами тоже, — ответил дуче. — А иначе что делать Седьмой танковой дивизии посреди пустыни, в суточном переходе от Тобрука? Но я уверен, маршал Грациани, его Пятая армия и танковая дивизия «Ариетте» выкинут англичан из Ливии, как нашкодивших щенков. К сожалению, мы не можем усилить его частями из метрополии — нам предстоит сковать как можно больше французских сил на наших границах, — но у него и так предостаточно солдат. Десятой же армии Гарибольди предстоит дать пинка французам в Тунисе.

Виктор Эммануил подошел к висевшей на стене карте мира и начал задумчиво в нее вглядываться.

— Скажите, Бенито, — наконец произнес он, — вы и впрямь рассчитываете, что Гитлер отдаст нам Египет?

— Безусловно. Более того, я убежден, что он окажет нам содействие войсками при нашем продвижении к Каиру и Александрии. И нам, и ему нужна недавно обнаруженная в Ливии нефть, и, я уверен, он непременно озаботится безопасностью новооткрытых месторождений. С Двадцать пятым корпусом, как я уже говорил, Гарибольди справится своими силами. Что же касается приобретений на материке, то тут многое зависит от успеха нашего наступления на Марсель.

— Как, вы и на Марсель собираетесь наступать? — усмехнулся король. — А как же ваш тщательно лелеемый план по захвату Греции?

— Греция — не корабль, государь. Никуда не уплывет. Мы концентрируем на ее границе группу армий «Албания», под командованием генерала Содду, но сейчас это не первоочередная задача. Проблемой, решение которой, по важности, я почитаю первостатейной нашей задачей, является устранение английского влияния из региона Средиземного моря. Сейчас, когда стало окончательно понятно, что начало активных военных действий между Францией и Германией неизбежно, можно гадать не о результате противостояния этих стран, — как мне стало известно, Сталин направит часть своих войск в поддержку Гитлера, — но лишь о сроках и масштабах этого противостояния. Наш Генеральный штаб предполагает сковывать действия французов в позиционной приграничной войне до тех пор, пока вермахт не добьется решительных успехов. Видя нашу пассивность, Гамелен наверняка снимет наиболее боеспособные части с границы, чтобы залатать дыры в обороне, после чего мы нанесем сокрушительный удар по оставшимся французам и захватим Прованс! Затем, когда Франция падет, совместным наступлением с немцами мы отбросим Александера за Суэц.

— А О'Коннор и Вейган будут на это смотреть и ждать? — поинтересовался Виктор Эммануил.

— Вейган француз, он капитулирует вместе со своей страной. А у англичан сил будет недостаточно даже для того, чтобы удержать уже захваченное. Кроме того, не стоит забывать про Красную Армию. Она, быть может, и слаба, но весьма многочисленна, и ее наступление на Турцию — вопрос времени, причем скорого. Ну, а после падения Египта ничто и никто не сможет помешать нам заняться Грецией.

— Беннито, у вас нет родственников на Корсике? — иронично поинтересовался король.

— Что? — изумился Муссолини.

— Планы, я говорю, наполеоновские. Что ж, посмотрим, как вы их сможете реализовать.

Рим, Супермарина.

12 марта 1940 года, 17 часов 50 минут.

Начальник Морского генерального штаба и государственный секретарь по делам флота, адмирал Доменико Каваньяри еще раз перечитал подготовленный им для Дуче меморандум и покачал головой, отгоняя неприятные мысли. Поведение Муссолини он не одобрял и не понимал. В какой вообще стране возможно такое, чтобы командующий ВМФ узнавал о вступлении своей страны в войну одновременно с газетчиками? Конечно, после недавнего визита в Берлин графа Чиано, пришедшегося на момент объявления немцами войны французам и англичанам, можно было ожидать нечто подобное (правда, родственничек основателя фашистского движения, по слухам, был уведомлен Гитлером о выступлении Рейха против Новой Антанты словами: «Вы все прочитаете в сегодняшних вечерних газетах») — Каваньяри и ожидал. Были отменены отпуска и увольнительные, форсированы работы по достройке новых и переоборудованию старых, еще времен Великой Войны, линкоров, высланы к Мальте несколько субмарин, но… всего этого было недостаточно. Из четырех линейных кораблей в строю были лишь «старички» «Джулио Чезаре» и «Конте ди Кавур», еще на двух линкорах, — «Кайо Дуилио» и «Андреа Дориа», — не успели закончить модернизацию, а новые, современные «Витторио Венето» и «Литторио» ранее середины июля ввести в состав действующего флота также не представлялось возможным. Остальные силы итальянского флота состояли из семи тяжелых и двенадцати легких крейсеров, шестидесяти одного эсминца и миноносца, ста пяти подводных лодок, а также минных заградителей, патрульных судов, торпедных катеров и прочей мелочи. И сил этих явно было недостаточно для того, чтобы бороться с британским или французскими флотами на Средиземном море. О возможности что-то противопоставить объединенным флотам и речи не шло.