Глас бесптичья - Константин Миг

у входа в зимний сад. Хауссвольф оказался тут же через пару секунд, что-то выкрикнул и бросился к возвышению. Он чувствовал — Елена рядом.

— Ну, делай своё дело, старый чёрт! Делай и не мешкай! — не обнаружив никого ни на диванах, ни на скамьях, возопил Арвид. Он метался из стороны в сторону, словно сумасшедший, никого не видя и не слыша. Его охватил ужас: «Если это выльется в свет, случится скандал».

Старик кивнул и окинул недобрым взглядом округлую площадку. Его глаза, кажется, почернели, губы искривились в отвратительной усмешке, частично обнажив зубы, источенные гнилью, и впалые дёсны. Этот человек знал, как искать врагов, как различать малейший признак их присутствия, улавливать их мысли и нападать. Он был уверен, что его жертвы находятся где-то здесь, ведь недавно он слышал их разговор, ощущал волнение, исходящее от девушки, лёгкий страх, любовь. Так продолжалось около минуты, но ничего не происходило. Хауссвольф вновь начал ободрять себя, но его спутник был непреклонен. Бросив прожигать взглядом зимний сад, он обернулся к хозяину и прохрипел:

— Что же вы стоите, как истукан? Правды знать не хотите?! А она тут, перед вами!

— И где? — взорвался Арвид. — Мне нужна дочь! Найди её… Делай, что положено.

— Позовите её, устыдите, и она сама к вам явится, — пообещал старец и снова принялся сверлить взглядом комнату.

Хауссвольф огрызнулся и из последних сил торопливо и сбивчиво закричал:

— Елена, имей совесть! Я волнуюсь за тебя… Помнишь наш разговор? Я просил, чтобы ты постаралась и не ранила мои отцовские чувства… Что бы сказала твоя мать, если бы оказалась здесь?! Умирая, она вверила тебя мне, и что стало? Ты не слушаешь меня, плюёшь в душу… Наглая девчонка!

— Наконец-то, — удовлетворённо прохрипел слуга. Дело было сделано. Где-то в пространстве послышался скрежет, низкий вибрирующий гул волнами окутал воздух, и Арвид, пошатнувшись, упал на колени. Пелена спала с его глаз.

— Папа! — раздался женский голос, и из тьмы перед ним возникла дочь. Она стояла у второго выхода, белой каменной арки, рядом с Раапхорстом и испуганно глядела на хозяина дома. Влюблённые себя обнаружили.

— Вон… — в страшном изумлении глядя на Евгения, прошептал Арвид. — Вон! — уже рявкнул он, почувствовав, как колени предательски дрожат и стучат об пол.

— Отец! — вновь крикнула Елена, будто одним этим словом желая оправдаться, но Хауссвольф не слышал. Евгений отпустил её и подошёл к хозяину дома. Рядом с ним стоял приземистый старик и довольно потирал толстые мозолистые ладони.

— Что, молодчик, выкусил! — рассмеялся эовин, поглядывая на фигуру неудачливого любовника.

— Хватит! — приказал Арвид, с трудом поднявшись на ноги. — Убирайся… — сдавленно прошептал он, глядя на черноволосого эовина.

— Вы выгоняете меня за то, что я остался с вашей дочерью наедине? — безэмоционально уточнил Евгений.

— За то, что ты пытался скрыть это от меня. Благо, я вовремя спохватился, — грозно ответил Арвид и тотчас добавил, надеясь, что Евгений струсит:

— Ходят слухи, что для тебя родительское слово имеет значение. За это тебя можно уважать, но эовин не станет мужем моей дочери, так и знай.

Раапхорст стоял на месте, будто только что прозвучавшие слова его совсем не касались.

— Ваш страх понятен, — негромко сказал он. — Хорошо, мы подождём, пока вас напугает что-то ещё. Прощай, Елена. Ни о чём не думай, это пустое. Сейчас я уйду, но вернусь позже, даже если этот дом будет оцеплен.

— Только попробуй, — просипел Арвид.

Евгений, не обратив на это внимания, поклонился, снова взглянул на девушку, державшуюся во время этой сцены весьма стойко, и двинулся к выходу из сада. Вскоре эовин был за пределами дома, сидел в старомодной служебной машине и слушал гуд мотора — единственный механический звук, не отталкивающий Евгения. Поглядывая сквозь мутное окно на серые столичные улицы, укрытые осенней мглою, Раапхорст желал лишь одного — как можно скорее вернуться домой.

Ⅱ

Через несколько минут автомобиль остановился. Евгений, слегка задремавший, потянулся, посмотрел в окно и, заметив трёхэтажную громаду дома, поёжился. Приказав водителю заехать за ним завтра в девять, мужчина вышел на улицу. Он вдохнул полной грудью холодный осенний воздух, подошёл к парадной, два раза постучал в дверь, после чего её отворил швейцар. Человек в ливрее выглянул наружу, и из его рта вырвалось облачко пара.

— А, господин Раапхорст. Здравствуйте, проходите, — добродушно промолвил старик, и Евгений, кивнув, вошёл. Решив не заводить разговоров на ночь глядя, он молча миновал парадную и по лестнице поднялся на второй этаж. Свернув направо, эовин заметил нужную дверь и сверкающую на стене кнопку-звонок. Достав ключи, Евгений отпер квартиру и тотчас ощутил приятный домашний аромат. В прихожей мужчина разулся и начал снимать с себя пальто, как вдруг до его слуха донеслись шаги Арнет — женщины, некогда заменившей Евгению и его брату мать. Теперь же она, как и много лет назад, выполняла обязанности экономки, радея о чистоте и порядке в доме. Заметив появление хозяина квартиры, пожилая женщина вышла к нему и наградила мужчину неласковым взглядом, будто спрашивая, отчего он так рано. Она догадалась, что что-то произошло.

— Здравствуй, — сказал Евгений.

— Ну, привет, мальчик, привет, — отозвалась женщина, скрестив руки на груди. Перебирая пальцами в ожидании, пока он снимет верхнюю одежду, она невольно слепила его отблеском от металлического перстня.

Раздевшись и снова взглянув на Арнет, Евгений усмехнулся: она не изменяла себе и была так же строга, как и пару десятков лет назад, когда он только познакомился с ней. Возраст не касался её характера — в душе женщина оставалась молодой, благовоспитанной и по-военному дисциплинированной служанкой, которой хозяева доверили самое важное в жизни родителей — детей.

— Ты рано, — проскрипела седовласая женщина.

— Я помешал? — улыбнулся эовин, закрывая громоздкий шкаф, стоявший рядом.

— Старикам всегда кто-то мешает, такова наша особенность, — Арнет покачала головой. — Проходи, я скоро подам ужин.

— Разве ты могла знать, что на балу я не съем и крошки? — спросил мужчина, взглянув на дверь с правой стороны коридора, за которой находилась столовая. Эовину показалось, что оттуда доносятся звуки, но мысленный фон был чист.

— Всё-таки ты не лгал, когда обещал не лезть в мою голову. Спасибо тебе за это. Иди, он ждёт, — в ответ сказала Арнет и, ничего не объяснив, зашагала по направлению к кухне.

Мужчина, оставшись один, нахмурился. Позже машинально посмотрев на северную стену, он заметил щит с изображением фамильного герба — чёрного двуглавого орла, будто наблюдавшего за каждым вошедшим. Обычно изображение этого создания, чьи когти сжимали серую треснувшую сферу, символизирующую мир после Последнего взрыва, успокаивало