(Не) брать! (СИ) - Цай Ольга

— Ань, что думаешь?

— А почему нет? Давай развлечемся, — пожала плечами девушка.

— И сколько стоит? — поинтересовалась я, будучи уверенной, что это очередной аттракцион для туристов, чтобы заработать денег.

— Мне ничего не надо, — ответил гид, — а ему отдадите сколько не жалко. Можете вообще ничего не давать, он это делает просто так.

— Ага, из любви к искусству, — листая что-то в телефоне, пробормотала Анька.

— Можно и так сказать. Правила такие в Индии есть, если хиромант защищает докторскую диссертацию, ему государство пожизненно платит пятнадцать тысяч долларов в год содержания. Так что они все своего рода состоятельные. А диссертацию защитили единицы.

— Это уже интересно. А ты только нам предлагаешь или вся группа будет? — отвлеклась от телефона Аня.

— Только вам. У него не так много свободного времени. Он в Агре проездом.

С самого начала тура по «Золотому треугольнику» у нас с Вассимом установились весьма дружеские отношения. Он много рассказывал про себя, про то как учился в медицинском институте в Иркутске, как влюбился в русскую девушку, и как его семья встала на пути счастья влюбленных. Красивая и печальная история. По специальности Вассим работать не пошел, предпочитая медицинскому халату свободную жизнь гида. Но, как я поняла, семья у него не из бедных и рано или поздно он будет вынужден распрощаться с этой свободой и принять дела семьи. Но это будет потом, а пока он работал гидом и наслаждался общением с русскими.

— Но все же, можно мы возьмем еще одного человека? — спросила Аня. — Поль, давай Тане предложим?

С Таней мы познакомились в этой поездке. Веселая и очень приятная женщина пятидесяти двух лет. Но какая-то грусть, притаившаяся на дне глаз заставляла ее жалеть. Накануне вечером мы с Аней спустились вниз из номера к бассейну. На одном из лежаков, в самом углу небольшого дворика сидела женщина в глубокой задумчивости. Она не заметила, как мы подошли и вздрогнула от нашего приветствия. Украдкой смахнув слезу, заставила себя улыбнуться и тепло поприветствовала нас. Очевидно, ей просто необходимо было выговориться и она рассказала нам печальную историю своей жизни. Если излагать коротко и не вдаваться в подробности: восемь лет назад умер внезапно муж — сердечный приступ. Она его обожала, боготворила и любила больше всего на свете. И до сих пор не может прийти в себя от этой потери. А ведь восемь лет прошло!

— Только одного человека берите! Хорошо? — получив от нас утвердительный кивок, гид продолжил. — Сегодня в восемь вечера я его приведу в лобби отеля. Спускайтесь.

— Договорились, — ответили и распрощались с Вассимом до вечера.

— Как думаешь, Ань, правда это все про диссертацию, хиромантов?

— Не знаю, Поль. В любом случае, что мы теряем? Ничего. Сходим ради любопытства.

Я задумчиво кивнула.

Вечером втроем спустились в лобби отеля, Вассим сидел за столиком в пустом баре с пожилым мужчиной в белом национальном одеянии и в таком же кристально-белом тюрбане.

— Добрый вечер! — поздоровались мы.

— Добрый вечер! — приветствовал Вассим. — Это Амрит. Он говорит только на хинди, поэтому я буду переводить.

Амрит кивнул и доброжелательно улыбнулся, его глаза хитро блеснули на смуглом лице и он в упор посмотрел на меня. Наклонился к Вассиму и что-то тихо сказал.

— Амрит просит тебя, Полина, присесть, — и указал на свободный стул за маленьким столиком.

— А Вы, — обратился он к Ане с Таней, — подождите пока там.

Девочки кивнули, пожелали удачи и удалились в указанном направлении, вне пределы слышимости.

Я не нервничала, мне скорее было любопытно, как весь этот спектакль сейчас будет разыгран. От предвкушения в моих глазах плясали смешинки и скрыть я их никак не могла.

Амрит подвинул ко мне лист бумаги и сказал что-то. Я вопросительно посмотрела на Вассима.

— Напиши на английском имя, фамилию и дату рождения.

Послушно вывела данные на листке.

Хиромант повернул листок к себе, начертил какой-то квадрат, разлиновал его, подобно игре в крестики — нолики, какие-то части зачеркивал крестом, какие — то просто заштриховывал. Потом попросил правую руку, долго разглядывал, отпустил, выводил какие-то даты на листке под квадратом, снова брал, снова выводил даты, потом вновь взглянул на ладонь и остановился, будто действительно что-то там увидел. И, наконец, заговорил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍От первых слов по моей коже прошлись мурашки, прям вот так вот, выстроились и победным маршем по позвоночнику от шеи до поясницы, по рукам и замерли где-то в районе горла.

Он до хронологической точности рассказал про мужа — когда встретились, когда поженились.

— Последний день весны вас свел.

И действительно мы встретились тридцать первого мая. Если бы Вам сказали такое? Вы бы удивились? Я была поражена! Как такое можно знать?

— В первый летний день поженились.

Свадьба была первого июня через год.

А дальше стал говорить про мое будущее, подчеркивая даты. Про брата моего двоюродного, что уедет и не вернется больше в этот город и по весне этой всё произойдет.

— Будет уверен, что вернется, но нет, — качал головой хиромант, не сводя глаз с моей ладони.

Забегая вперед, брат действительно уехал в мае по работе, с уверенностью, что временно. А оказалось навсегда. Теперь он живет в другом городе, женился, воспитывает чудного мальчугана.

А Амрит говорил и говорил, и все время улыбка не сходила с его губ.

Может, это транс такой? — думала я, глядя в его лукавые глаза.

А потом резко замолчал, крутил, вертел руку, вглядываясь, хмурясь. Откинул голову и расхохотался. И вроде ничего зловещего в этом смехе не было, но как-то не по себе стало. Резко ладонь закрыл, в глаза пристально посмотрел и сказал:

— У тебя все будет хорошо! Переведи ей слово в слово! Чтобы ни происходило, все будет хорошо.

Вассим перевел. И этот перевод взволновал не на шутку.

— Что? Что вы видите?

Он покачал головой и протянул мне исписанный цифрами листок.

— Вассим, спроси у него, скажи ему, что я волнуюсь. Это страшное что — то?

Вассим быстро перевел.

Хиромант пристально на меня посмотрел, сжал руку и, не отводя глаз, что-то сказал на хинди. И мне показалось, что я и без перевода поняла эти слова.

— Он ждет тебя! Любовь тебя ждет, через боль ждет! Сумасшедшая! Такие чувства вращают планету и вершат историю. Люди завидовать и ненавидеть будут! Очень! Больше не скажу ничего, не могу. Запрет там. И сейчас не должен был.

Я несколько раз моргнула, пытаясь прийти в себя от гипнотического действия этого взгляда.

— С-с-спасибо, — запинаясь, выдавила, — Вассим, если я оставлю двести рупий — этого достаточно? Или больше надо? Я не знаю.

Вассим спросил. Амрит махнул рукой, покачал головой, что-то сказал.

— Он говорит тебе нельзя ничего оставлять, и денег он с тебя не возьмет.

Я не нашлась, что ответить. Поднялась со стула, но в последний момент повернулась к Амриту, сжала его руку, заглянула в его черные глаза и сказала:

— Спасибо! — хотела что-то еще добавить, но в голове стоял непонятный, неосязаемый шум. — Просто спасибо! — развернулась и в состоянии транса отошла к девочкам.

— Ну что? Как? — спросила, глядя на меня с любопытством Аня.

— Нормально. Сходи — сама узнаешь.

— Поль, все в порядке? У тебя как-то нездорово блестят глаза.

— Девочки, а можно я сейчас пойду? — спросила Таня.

— Да-да, Тань, иди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Через двадцать минут вышла Таня, вся в слезах.

— Блин, да что там такое? — не на шутку взволновалась Аня.

— Да иди уже, — подтолкнула я подругу, и когда та ушла, принялась успокаивать Татьяну.

— Тань, что случилось? Он обидел тебя?

— Н-н-нет. Я п-п-просто в шоке!