Караоке для дамы с собачкой - Полякова Татьяна Викторовна

Я зябко поежилась. Температура упала градусов до двух, в воздухе ощущалось приближение морозов. Я направилась к трамвайной остановке, рядом с которой вереницей замерли такси. Через двадцать минут я уже была дома. Сашка с унылым видом катал в холле мячик. На меня он взглянул так, точно я ему наступила на хвост.

– На приеме собаке делать нечего, – повысила я голос, Сашка потрусил в кухню, а я плюхнулась перед телевизором и немного посидела без всяких мыслей. Потом сняла пальто и бросила его на соседнее кресло.

Тут в дверь позвонили. Я пошла открывать и без всякого удовольствия обнаружила на пороге Деда. Сказать, что он был зол, значит сильно приукрасить действительность. Он был в бешенстве.

– На самом деле это не я его пригласила, – напомнила я, чтобы Дед не вздумал говорить мне гадости.

– С этим я разберусь, – кивнул он с таким видом, что у меня заныли зубы. Кому-то завтра не поздоровится. – Что у вас с ним? – спросил Дед грозно.

– Ничего, – пожала я плечами и в тот момент совершенно не лукавила, в самом деле ничего. Мы даже не виделись в последнее время.

– Ничего, – передразнил Дед. – Поэтому он и ведет себя так, точно… Тебе следовало осторожнее выбирать приятелей, раз уж…

– Я работаю на тебя, – поспешила я закончить. – Без проблем. Считай, уже не работаю.

– А что это изменит? – резонно заметил Дед.

– Я избавлюсь от необходимости все это выслушивать.

Мои слова ему не понравились.

– Тебе непременно нужно водить дружбу со всякой шпаной? – поморщился Дед. – Делать дурацкие наколки, пьянствовать в компании дегенератов…

– Я даже не помню, когда это было.

Ясно, что Дед решил сорвать зло на мне. Я ничего не имела против того, чтобы немного побыть девочкой для битья, устроилась в кресле и взглянула на него, предлагая продолжить.

Однако он плюхнулся на диван по соседству, уставился в пол и начал молча его разглядывать. Я потерла нос, поерзала, но продолжала молчать.

– Как думаешь, что это значит? – наконец спросил Дед.

– Ты имеешь в виду его дурацкое поведение? – уточнила я. – Понятия не имею.

– Если он надумал идти в политику, так это плохая идея, – подытожил Дед. Я согласно кивнула.

Что да, то да. Заниматься политикой у нас можно лишь с высочайшего благословения. Конечно, я не хочу сказать, что Дед самолично решает, кому выставить свою кандидатуру в каком-нибудь захудалом районе, а кому сидеть дома. Но Тагаеву вряд ли придет в голову отправиться в захудалый район, а в городе с населением в полмиллиона двум таким парням тесно. Следовательно, если Тагаев и в самом деле решил заняться политикой (не очень-то я в это верила, лично мне он всегда казался разумным парнем), так вот, если я все-таки не права и он решил это всерьез, то нас ждут тяжелые времена. В такой период лучше держаться от центра событий подальше. То есть мне самое время уйти в отставку официально. Тут имелся еще один нюанс. Если учесть, что Тагаев делится доходами от криминального бизнеса с Дедом (страшная тайна, о которой знают человек пять, и я в их числе), значит, нам предстоит война не только политическая, но и экономическая. Беспокойство Деда становилось понятным, а вот Тагаев точно сошел с ума. Все враги Деда непременно оказывались на кладбище. Кое-какие добрые чувства к Тагаеву у меня все же остались, и я желала ему долгих лет жизни.

– Поговори с ним, – изрек Дед. – Хотелось бы прояснить его позицию.

– Может, и нет никакой позиции? – вздохнула я. – А есть дурацкое желание досадить тебе.

– Потому что ты его бросила и вернулась ко мне?

Формулировка требовала уточнения, но влезать в это я не стала, просто кивнула. На самом деле не бросила, для того, чтобы «бросить», надо какое-то время быть вместе. Мы занимались любовью, но вместе не были. Классифицировать наши отношения с Тагаевым я не берусь. К Деду я тоже не возвращалась, то есть любовниками мы давно не являлись. Опять же Тагаев не производил впечатления человека, который способен страдать из-за неразделенной любви (в наличии которой я сильно сомневалась) и, как следствие, творить всякие глупости. Значит, всему этому есть другая причина, если не политика, то… черт его знает что.

Дед резко поднялся и пошел к двери. Уже в холле он опомнился, вернулся и поцеловал меня по-отечески – в макушку.

– Спокойной ночи, – пробормотал он и удалился.

Не успела я высказать Сашке, что думаю по этому поводу, как вновь раздался звонок. На сей раз звонил телефон. Я сняла трубку и услышала голос Тагаева.

– Привет, Детка, – сказал он.

– Привет. Что это на тебя сегодня нашло, скажи на милость?

– Не понял, – произнес он с такой интонацией, что было ясно: понял, причем прекрасно.

– Какого черта тебе понадобилось дразнить Деда? Лучше б съездил мне публично по физиономии, ей-богу.

– Брось, что я такого сделал? Поцеловал тебя при встрече? Мы же друзья, разве нет?

– Еще бы. Конечно, друзья. Не замечала, чтобы ты раньше интересовался подобными тусовками.

– Я и сейчас не очень интересуюсь. Люди звали, вот и пришел, почему бы не проявить уважение?

– А зачем звонишь мне? – усмехнулась я.

– Ну… ты так внезапно исчезла…

– Кстати, что это за девушка в красном платье разговаривала с тобой? Светлана, кажется?

– Светлана? – Тагаев вроде бы удивился. – Не помню.

– Она еще сказала, что серьезно отнеслась к твоему предостережению.

– А ты ничего не путаешь? – подумав, спросил он.

– Ты же знаешь, что нет. Так что это за девушка?

– Там было полно баб, и я не помню, о чем болтал с ними. Такой ответ тебя устроит?

– А разве у меня есть выбор? Ладно, спасибо, что позвонил. – Я уже собралась повесить трубку, но он быстро спросил:

– Что, если нам поужинать завтра? А потом сыграть в шахматы.

– Наша нежная дружба оставила след в моей душе, но, если честно, я считала, что это пройденный этап.

Тагаев засмеялся и повесил трубку. Я вновь устроилась в кресле. Мне было как-то не по себе. Пес подошел и заглянул мне в глаза, его глаза тоже были грустными.

– По большому счету, нас это не касается, – заявила я, подхватывая Сашку на руки. – И Тагаев, и эта Светлана. Мы с тобой на дачу поедем и думать о них забудем.

Утром мне позвонила Ритка. Голос ее звенел как натянутая струна.

– Он велел тебя найти, – сообщила она лаконично, имея в виду Деда, – но я подумала, что лучше вам сейчас не встречаться.

– Что так?

– Он еще не успокоился. Брякнет что-нибудь лишнее в таком состоянии, ты, конечно, сразу заявление на стол. И с кем я останусь в нашем гадюшнике? Так что отключай мобильный.

Поразмыслив, я решила, что Ритка права, и выключила мобильный. Мы с Сашкой отправились к друзьям на дачу и вернулись где-то около одиннадцати вечера. Поужинали, Сашка стал смотреть телевизор, а я листать «Полный церковнославянский словарь», увлеклась, и потому внезапный телефонный звонок вызвал у меня недовольство. Звонили поздно, а, как известно, до утра подождать не могут только плохие новости. Опять же звонка я ни от кого не ждала, следовательно, скорее всего, это Дед, что лишний раз подтверждает мысль о том, что ничего хорошего ждать от жизни мне не приходится. Я всерьез собралась затаиться, но тут включился автоответчик и выяснилось, что это звонит Вешняков.

– Ольга, сними трубку, если ты дома.

Против своего друга Артема Вешнякова я ничего не имела. Однако, если он звонит в такую пору, значит, хорошего ждать не приходится. Хотя, может, жена с детишками отбыла к теще, и он решил, что ему необходимо общество. Я сняла трубку и поинтересовалась:

– Что там у тебя?

– У меня головная боль по случаю очередного нагоняя от начальства. Скажи-ка, тебе знакома фамилия Луганская? Луганская Светлана Геннадьевна?

– Нет, а должна? – вздохнула я, готовясь к неприятностям, коли уж Вешняков начал с такого вопроса.

– Короче, мне сейчас Новиков звонил. На Ямской нашли труп женщины. Застрелена в собственной квартире. Возле телефона твоя визитка. Тебя Новиков не рискнул беспокоить, побеспокоил меня.