Фастфуд - Каменистый Артем

– Нет, я реально чемпион. Я ведь не умер, это достижение.

Ну да, для человека, тело которого неполные сутки назад увесистая пуля пронзила от плеча до живота, он выглядит фантастически.

Ему сейчас в морге полагается лежать, а он поднялся на ноги без посторонней помощи.

Осторожно, пытаясь не потревожить лишний раз левое плечо, начал расстёгивать бронежилет и понял, что рана почти себя не проявляет. Ощущается незначительная скованность, но нет ни боли, ни тошнотворного ощущения трущихся друг о дружку обломков костей.

– Ты что делаешь? – спросила Рыська.

– Посмотри, пожалуйста, что у меня с плечом, – попросил Грешник.

– Я его замотала бинтами. Набрала их в аптеке, по пути. Извини, замотала плохо. Как смогла. Место неудобное. Хорошо, что бронежилет расстёгивается хорошо. Ты очень тяжёлый, одной мне его не стащить.

– Хочется размотать назад. Интересно, что там. Я бы и сам, но надо глаза вывихнуть, чтобы осмотреть. Поможешь?

Девушка кивнула и молча выполнила просьбу. В конце чуть скривилась, готовясь к неприятному зрелищу, но когда отмотала последний виток, уставилась недоумённо и сказала:

– Это как?

– Я не понял, ты о чём? – уточнил Грешник.

– Извини, но у тебя в плече была уродливая дырка, а теперь она полностью закрылась. Рана больше на свежий шрам похожа. И ещё тут какая-то железка к бинту присохла.

– Покажи-ка мне эту железку.

Повертев в руках деформированную до неузнаваемости оболочку пули, непонятным образом через брюшную полость, грудь и плечо добравшуюся до входного отверстия, Грешник спросил:

– Вода осталась?

– Конечно. Я по пути ещё одну бутылку в магазине взяла. Больше не смогла, рюкзаки тащила, тяжело сразу два нести.

– Я же говорил, лекарство в первом. Могла не ходить за вторым.

– Ну да, говорил. Но ты тогда говорил странно. Почти бредил. Мог перепутать. Да и зачем второй там оставлять? Раз уж пошла, надо всё забирать.

– Да, разумно, – признал Грешник. – Смой, пожалуйста, кровь. Посмотри хорошенечко, как выглядит рана.

Место действительно неудобное. Пуля будто из уха вывалилась, упав на плечо не посредине, а в том месте, где оно примыкает к шее. Даже косоглазый ничего не рассмотрит, требуется помощь со стороны.

– Да, рана странная, – задумчиво-отстранённо протянула Рыська. – Тебя когда ранили?

– Вчера вечером.

– А она выглядит так, будто это случилось месяц назад.

– Реально месяц? – изумился Грешник.

– Ну, извини… может и не месяц, но недели две точно прошло. Она совсем закрылась, заросла. Крови свежей нет, зарубцевалась.

Грешник осторожно наклонился, так же неспешно покрутил корпусом. Неприятных ощущений в утробе при этом не возникло. Может он и не на пике физической формы, но внутренности в порядке.

Восстановились всего лишь за один день после, скорее всего, смертельного ранения? Получается – так.

Да уж, занятная здесь медицина…

– Даже не знаю, как благодарить, – сказал Грешник. – Без тебя я бы не выкарабкался.

– Не за что. Я должна была это сделать.

– Ты ничего у меня не занимала, чтобы задолжать. А… понял. Ты, наверное, это к тому сказала, что я вас из загона выпустил. Да?

– Из какого загона?

– В котором вас держали.

– Никто нас нигде не держал. Забыл, да? Нас привезли на ту стройку, о которой ты говорил. Поэтому я её запомнила. Мы тогда первый раз встретились. Ты там начал всех расстреливать из лука, а потом нас освободил. И мы оттуда уехали.

– Так это были вы?! – дошло, наконец, до Грешника. – Я тогда никого не разглядывал, всё очень быстро случилось.

– Ну да, мы, – подтвердила Рыська. – И ещё несколько человек с нами было. Ты что, правда нас не помнишь?

– А я-то всё голову ломал, как же вы так быстро в лесу оказались? Ведь если из загона ушли, как смогли меня опередить? Непонятно. Так вот, оказывается, в чём дело…

– Про загон я только от других слышала, сама там не бывала, – кивнула Рыська. – Тебя хорошо запомнила.

– А я тебя нет. Говорю же, я вас тогда особо не разглядывал, мне не до этого было. Вы куда так быстро умчались? Почему меня не подождали?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Я не знаю. Это всё Шкаф, это он за руль тогда сел. Оттолкнул того парня, которого ты послал в кабину. Сам сел и сразу поехал. И представляешь, мы в тот же канал свалились. Там поворот неудобный, нельзя быстро ехать. Вылезли мокрые, вараны побоялись на такую толпу лезть, только шипели. Никто ничего не понимает, все перепуганные и злые. Некоторые почти сразу ушли по дороге, а мы остались. Сначала пытались вещи из машины достать. Там рюкзаки оставались и наши, и этих. Но в том месте глубоко, и вода после падения машины мутная, ничего не получилось. Потом обсуждали, что дальше делать, и тут мимо ты проезжаешь и почти туда же падаешь. Мы отогнали варанов, унесли тебя в лес, потом сидели тут с тобой. Я им сразу сказала, что нельзя тебя бросать, один ты не выживешь, тебе помощь нужна. Некрасиво так поступать. Ведь если бы не ты, мы бы уже… Ну, ты сам понимаешь. Отсюда чуть-чуть видно тот поворот, с которого в канал падают. Вон, если между тех кустов посмотреть. А с той стороны кусочек города видно. Несколько раз мимо проезжали машины, но к нам никто не полез. Странно как-то. Ну, ты же сам понимаешь, что сидеть на одном месте здесь нельзя. Они иногда могли видеть наши телефоны, но не пришли.

– А где Шкаф и Краска? – спросил Грешник, оглядываясь.

Рыська помялась, виновато опустила глаза и печально промямлила:

– Они ушли. Извини.

– Ну ушли, так ушли. Ненормальные. Сами себе хуже сделали.

– Нет, ты всё неправильно понял. Когда я вернулась, они сказали, что тебе ничего не поможет. Что ты всё равно умрёшь. Уже еле дышишь. И что теперь у нас есть еда, вода и всякие полезные вещи. С ними можно идти дальше. Они собирались оставить тебя здесь одного. Я начала уговаривать их так не делать. Тогда они начали ругаться, а потом ушли сами, без меня. Извини.

– Зачем извиняешься всё время? Ты-то тут причём? Пусть идут куда хотят, скатертью дорога и ветер в спину.

– Нет, ты снова меня не понял. Они всё унесли. Вообще почти всё. Оба рюкзака, дубинку твою, нож, все коробки оранжевые. Даже бронежилет хотели снять, но я на них за это орать начала. Они немножко поругались и передумали.

Представить себе орущую Рыську так же непросто, как вообразить летающую черепаху. На редкость спокойная девушка, не верится, что она способна на громкие проявления эмоций.

Грешник не стал напрягать воображение, вместо этого спросил:

– Что у нас осталось?

– Ну вот, воды бутылка есть. Вторую они унесли. И вот, консервов банка. Только как её открыть без ножа, я не знаю. Камень надо найти, им попробовать края обточить. Я видела такое в каком-то фильме. Но тут вообще нет камней, тут только земля и глина. Можно их дальше поискать, но я боялась тебя надолго одного оставлять. Ещё зажигалка есть, но костёр разводить опасно, это очень заметно. Да и зачем? Здесь не холодно.

– Так они что, вообще ничего не оставили? – начало доходить до Грешника.

– Ага. Почти всё. Вот, голову оставили, лежит, завёрнутая. Ужасная вещь. Не поняли сначала, что это, разворачивать начали, а она воняет. Не захотели брать. И сказали, что ты ненормальный, раз такое носишь. А я им сказала, что голова эта, наверное, для чего-то важного нужна. Просто так такое таскать не станут. Но они не поверили. Психом тебя обзывали. Думаю, они просто не захотели поверить, что такое зачем-то нужно. Им удобнее думать, что ты псих. Тогда легче тебя бросить.

– Какие интересные у тебя дружки… Такие верные…

– Они мне не друзья, – нахмурилась Рыська. – Я их вообще не знаю. Ты же понимаешь, тут люди какие-то озверевшие. Не все, конечно, но многие очень. Извини.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Снова извиняешься… За что? Уж ты-то точно ни в чём не виновата. А сама почему с ними не пошла?

– Как это почему? – удивилась девушка. – Тебя же нельзя оставлять. Тут вараны везде ходят. Если на них шипеть в ответ и палкой махать, они не лезут. Если никто не будет их отгонять, они тебя съедят. Ты ведь без сознания, как ты их отгонять будешь? Никак.