Ученик Хранителя Cнов - Елизавета Лещенко

Эрни заметил, что на маленьком столике, больше походившем на журнальный, чем на обеденный, уже стоят чашки на блюдцах, сахарница, чайник для заварки и железная прямоугольная банка, на стенках которой были почему-то изображены коровы, играющие друг с другом в футбол (впрочем, коровы в спортивных трусах и бутсах показались Эрни довольно милыми). Эрни решил, что в банке наверняка лежит листовой чай, который лучше бы заварить, пока не остыл кипяток в чайнике, и открыл крышку.

Банка оказалась на удивление легкой, как будто почти пустой, вместо листьев чая на дне банки виднелась щепотка какого-то порошка, по цвету напоминавшего песок океанского побережья.

Хозяин квартиры (Эрни про себя называл его так, потому что они до сих пор формально не представились друг другу) тем временем как ни в чём не бывало водружал ловец снов на крючок над диваном у противоположной стены, как будто тот был обыкновенной безделушкой, украшавшей интерьер скромной комнаты.

От содержимого коробки, однако, исходил сильный и странный запах, как будто к молотому перцу примешали одновременно тимьян, корицу и ваниль.

Эрни инстинктивно встряхнул коробку.

Запах чего-то, что едва покрывало её дно, усилился, вместе с тем усилился и запах живого леса, который так смутил Эрни, когда он только вошёл сюда.

Между тем порошок, который, как оказалось, состоял из очень-очень мелких перламутровых частичек, похожих на пылинки, подсвеченные солнечными лучами, стал, как джинн, выплывающий из бутылки, ароматным облаком взмывать в воздух, всё расширяясь и расплываясь, стремясь заполонить собой всю комнату. Хозяин квартиры, заметив это, хлопнул себя ладонью по лбу и прикрыл лицо руками, очевидно поняв, что стихийно начавшийся процесс уже не остановить.

Немногочисленная мебель, и все предметы в комнате тряслись так, как будто происходило лёгкое землетрясение. Пол под ногами Эрни двигался: его ноги разъезжались, со стенами происходило то же самое — пространство между ними заметно увеличилось.

Не зная, что ещё предпринять, Эрни зажмурил глаза и, оторвав от пола ту ногу, которая «уезжала», застыл в позе ласточки, как морская фигура из детской игры.

Примерно через минуту дрожание всего вокруг прекратилось, исчез и запах самораспылившегося на всю комнату странного порошка.

«Кот — для чая, коровы — для маскировки!»

Вслед за странной репликой Эрни услышал и шаги, и осторожно открыл глаза.

Он всё ещё стоял возле столика, только выглядел этот столик совсем иначе: столешница с не очень ровными краями под небольшим наклоном крепилась к настоящему пню, обтёсанному, но почти цельному, разве что без корней. Чайник, из носика которого всё ещё валил густой пар, тоже остался на месте, только остывал он теперь на плите, вполне соответствовавшей его размерам: плита была водружена на печь с дымоходом, уходящим в потолок.

Пол был чистым, почти идеально ровным, отполированным, но состоял из широких досок с неровными краями, изогнутые линии стыков складывались в довольно странный узор. Можно было представить, что ствол одного дерева аккуратно распилили на тонкие «ломтики» одинаковой толщины, а потом сложили их на плоскости, как пазл. Эрни невольно вспомнил карту мира, где края удалённых друг от друга материков имели почти одинаковые очертания.

Окно уменьшилось и «уехало» влево, а справа от него появилась дверь, деревянная, изнутри закрытая на грубый железный засов.

Занавес, свисавший с похожей на карниз мачту, по прежнему хранил молчание где-то там, где, как казалось Эрни, должно было находиться окно стандартной небольшой квартиры.

Глава 3. Голодный дух и Мистер По

Из окна, которое находилось там, где оно находилось, однако, открывался вид на ночной заснеженный лес, подсвеченный россыпью звёзд и серебристым серпом молодого месяца.

Эрни, затаив дыхание, смотрел в окно. Он ещё никогда не видел зимний лес ночью. Казалось, груз последних тяжёлых недель куда-то исчез. Спокойный, мудрый, искрящийся лес манил его к себе, как будто готовый похлопать его по хрупким уставшим плечам ветвистыми лапами, подбадривая. Как будто уснувший подлесок мог вобрать в себя всю печаль, всё горе, всю беду. Как будто весной после дождя здесь просто вырастут грибы и ягоды, которые растут всегда, независимо от того, счастливы ли люди, живущие в городе…

— Прости, я перепутал эти банки. Та, в которой хранится чай, очень похожа на ту, в которой я держу порошок для маскировки пространства. Кстати, меня зовут Том, а ты?..

Эрни вздрогнул и повернул голову влево, на звук голоса. Том держал на каждой ладони по одинакового размера и формы железной банке. На банке в его левой руке толстый кот в цветастых плавках и гавайской рубашке, зажмурившись, растянулся на шезлонге. Действительно, между ним и коровами в бутсах было некое едва уловимое сходство, наверно, их рисовал один и тот же художник.

— Эрни.

— Рад знакомству. Кстати, Эрни, ты уже можешь опустить обратно свою правую ногу: с этим полом в ближайшем будущем больше ничего не случится.

Невольно улыбнувшись, Эрни опустил ногу на пол, только сейчас заметив, что она ощутимо ноет.

— Можешь выйти и осмотреться, если хочешь.

— Спасибо, это было бы неплохо.

Эрни уткнулся взглядом в носы тапок-мышей.

— А, да, твои куртка и ботинки, они в прихожей. В той самой, через которую ты попал сюда. Просто пройди сквозь занавес. Хотя, знаешь, я мог бы поискать для тебя что-нибудь потеплее.

— Спасибо, не нужно беспокоиться, я ненадолго.

Эрни прошлепал к занавесу на полуонемевших ногах, уголком глаза параллельно разглядывая расширившуюся и видоизменившуюся комнату. Он успел заметить камин и плетёное кресло-качалку с небрежно перекинутым через ручку пледом возле него, гамак, подвешенный к потолку, нишу-арку в стене, в которой умещалась кровать с пологом, небольшая, но вполне подходившая для взрослого человека.

Перед занавесом Эрни ненадолго остановился. Сквозь просветы между нитями и «побрякушками», нанизанными на них, прихожей не было видно. Был виден голубоватый свет, точнее, это выглядело так, как будто голубой туман подсветили прожектором. Эрни сделал глубокий вдох и шагнул вперёд, осторожно раздвинув нити руками, на всякий случай зажмурив глаза и задержав дыхание.

Ничего страшного не произошло, воздух в месте невидимого барьера как будто был гораздо более плотным, Эрни как будто протиснулся сквозь воздушную нору. Когда «давление» вернулось в норму, а шелест нитяного занавеса остался позади, Эрни открыл глаза и глубоко и шумно вдохнул. Прихожая, действительно, была та же самая, и куртка, шапка и ботинки были там же, где он оставил их.

Запах леса заметно ослаб, а вот из подъезда тянуло жареной картошкой, и пустой желудок Эрни снова подал голос.

Он взял в охапку