Ухожу в монастырь! - Анна Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, было бы еще разумнее стать не Демидовыми, а фон Клотцами, взяв родовое имя Сашкиного деда, Зигфрида фон Клотца, оставившего в свое время завещание, по которому все его немалое, прямо скажем, состояние отходило ребенку Марии Ковалевой. Девушки, угнанной во время войны из белорусской деревушки на работу в фашистскую Германию. Статную красивую славянку матушка Зигфрида вы-брала из привезенной с Востока толпы измученных людей для работы в своем замке, ну а там – там случилось то, что случилось.
Но это не было простым развлечением скучающего аристократа. Зигфрид на самом деле полюбил скромную и добрую девушку. И собирался на ней жениться, ведь его обожаемая Мари ждала ребенка.
Но – не случилось. Мария решила выправить себе документы в советской комендатуре, и больше Зигфрид ее никогда не видел.
Но не забыл. Не смог. И всю оставшуюся жизнь прожил один, так и не женившись и не родив наследников.
Поэтому его единственный племянник, Фридрих фон Клотц, сын младшего брата Вольфганга, был абсолютно уверен, что солидный бизнес и огромное состояние дядюшки со временем отойдут ему, Фридриху. Надо только подождать, оставаясь милым и заботливым Фрицци и беспрекословно подчиняясь властному и жесткому дяде.
Что для младшего фон Клотца было достаточно серьезным испытанием – избалованный красавчик, не привыкший себе ни в чем отказывать (в точности как его папенька), он обычно отдавал приказы, а не выполнял их.
Но – увы! – папашка успел промотать свою половину наследства, пьянствуя и играя в рулетку тогда, когда его брат Зигфрид целеустремленно работал, приумножая свои деньги.
И последние годы Вольфганг и его семья жили за счет брата. А брат, зная страсть младшенького к азартным играм, денег выделял ровно столько, чтобы тот мог сносно существовать.
Но взял к себе на фирму Фридриха, успевшего получить неплохое образование.
И гонял племяшку довольно жестко.
Но Фрицци терпел. Ведь на кону было состояние с шестью нулями в хвостике. Да и опыт ведения бизнеса, передаваемый дядей, сам по себе стоил немало.
Тем более что дядюшка не был самым здоровым человеком в мире.
А потом Зигфрид фон Клотц умер. И нотариус огласил его завещание…
Сказать, что Фрицци был в шоке, – ничего не сказать. Он обезумел от ярости и ненависти к проклятому старому скоту. Что? Дядюшка ведь оставил племянничку некоторую сумму денег и замок возле чешского городишки Клатовы?
Это жалкие крохи, унизительная подачка по сравнению с главным кушем!
И Фридрих решил найти наглых претендентов на его (как он искренне полагал) деньги раньше, чем это сделают юристы дяди.
И нашел.
Мария Ковалева родила дочь. И назвала ее Риммой. Римма выросла, вышла замуж и родила девочку Сашу.
На момент появления Фридриха фон Клотца – Александру Голубовскую, жену Андрея Голубовского и мать Вики и Славы.
Вике как раз должно было исполниться восемнадцать лет, и фон Клотц решил в темпе обаять неопытную девушку и жениться на ней. Войдя таким образом в число наследников.
А потом – лишь вопрос времени. Пара несчастных случаев, и вот Вика уже круглая сирота – ни матери, ни брата. Что? Еще вроде отец у нее есть?
Одно название, а не отец. Андрейка оказался редкой пакостью, недаром же ему на зоне дали кличку Гнус.
В общем, закрутилась тогда кровавая карусель, и, если бы Сашка не пригласила меня съездить с ней за компанию в Чехию, у фон Клотца вполне могло все получиться. Ведь душка Фрицци был хорош собой – высокий стройный голубоглазый блондин с правильными чертами лица, к тому же обладающий немалым опытом обольщения. На момент их первой встречи Фридриху было тридцать два года, Вике вот-вот должно было исполниться восемнадцать. Где уж тут устоять девчонке перед опытным соблазнителем!
Много, очень много страшного и мерзкого тогда произошло[5], но в итоге у фон Клотца и Андрейки Голубовского случился грандиозный облом.
Обломище.
И оба отправились за решетку. Фридрих – за немецкую, Андрюшка – за белорусскую.
Правда, Гнус умудрился сбежать и снова начал пакостить, уже лично мне, но это совсем другая история[6].
А Фрицци, насколько мне известно, сидит в тюрьме.
Стоп. Ему же восемь лет дали. А это значит, что он уже больше двух лет на свободе!
Надеюсь, он не рискнул снова появиться на Сашкином горизонте, оставив мысли об ускользнувшем наследстве.
Надо будет у Сашки спросить, когда она приедет.
Но сначала – убедить приехать. И желательно вместе с детьми. Мы ведь не виделись целых пять лет, наверное, Викуська давно замуж вышла или Славка женился. И Сашенция уже бабушка!
Хотя нет, от Славки ждать ранней женитьбы не приходится, ему ведь только этим летом исполнится двадцать пять. А, насколько я помню, парень всегда был любимцем девушек и весьма охотно пользовался своей популярностью. Кстати, годовалая Ника тоже симпатизировала Сашкиному сыну, грозно заявляя: «Сява мой!»
А вот Викуське через полтора месяца исполнится двадцать девять. И она-то скорее всего и сделала уже Сашку бабусей.
Впрочем, назвать мою хрупкую, нежную, сильную подружку, мою «стальную бабочку» бабушкой язык не поворачивается. Вот замирает во рту парализованной мышцей, и все!
Потому что Сашуля выглядит максимум на тридцать пять. Ну ладно, на тридцать шесть.
Во всяком случае, когда мы виделись последний раз пять лет назад, она выглядела именно так.
И не думаю, что она сильно изменилась.
Ничего, скоро лично смогу убедиться, главное, чтобы Винс мне помог.
Винс, он же Винсент Морено – полевой агент ЦРУ и Сашкин муж. Они познакомились тогда, в Чехии, когда Винс вытащил обгоревшую израненную Сашку из реки. Сначала они были врагами.
А теперь…
Теперь я очень рада за мою Сашенцию. Наконец-то в ее жизни появился настоящий мужчина: сильный, честный, преданный, но главное – бесконечно любящий.
А еще Винсент – отличный друг. И человек слова.
Именно поэтому он ничего не сказал Сашке, когда мы, тайно вернувшись из джунглей Амазонки, готовили операцию по вытаскиванию Майорова из чавкающей трясины, в которой Лешка уже почти утонул.
Поскольку в деле было замешано ведьмовство, все происходило в строжайшей тайне, в суть операции были посвящены всего несколько человек: моя подруга Татьяна (она же Таньский), у которой мы жили после возвращения из Бразилии, ее муж Хали, Винсент Морено, Сергей Львович Левандовский и Виктор, помощник Майорова.
И все. Артур, Алина, Инга, Ирина Ильинична – все остальные Левандовские до последнего момента не знали, что мы вернулись. Что мы живы. И Сашка с детьми тоже не знала.
Потому что мы совершенно справедливо опасались неконтролируемого взрыва радостных эмоций, которые могли засечь старая и молодая ведьмы, Степанида и Тонька-Изабелла.
А потом мы появились. И пару дней не могли опомниться от бушующего цунами счастья, обрушившегося на нас.
И я… я не позвонила Сашке.
Сразу не позвонила.
А только через два дня.
Когда уже все средства массовой и не очень информации вовсю трубили о сенсационном возвращении семьи Алексея Майорова.
Нет, Сашка не бросила трубку, не накричала на меня, не обозвала всякими нехорошими словами, как раньше. Но лучше бы бросила, накричала, обозвала…
Она очень сухо и сдержанно поговорила, поздравила с возвращением и, сославшись на занятость, повесила трубку.
Первым моим порывом было все бросить и немедленно лететь в Германию, но Лешка и Сергей Львович смогли отговорить меня от этого, мягко говоря, неразумного поступка.
Особенно если учесть, что лететь я собиралась с Никой и Ежиком.
В момент, когда нездоровый интерес к нашим персонам стремительно рвется вверх, к той грани, за которой плещется фанатское безумие? А вокруг дома снуют толпы папарацци и просто любопытствующих особей?! Лететь с детьми в Германию?!!
В общем, никуда мы не полетели.
Я каждый день набирала Сашкин номер, но подруга либо отделывалась парой фраз, либо вообще не брала трубку.
Но даже из тех скупых фраз, которые мне удалось вытянуть из Сашенции, я смогла понять, что за те три года, что нас не было, в семье подруги произошла какая-то трагедия.
Что-то очень и очень плохое.
Мои попытки получить информацию от Винса со звоном разбились о ту самую надежность камня. Винсент Морено прекрасно умел хранить чужие тайны.
Из-за чего, как я поняла, они с Сашкой сейчас в ссоре. Причем весьма серьезной ссоре, на грани разрыва.
Все по той же причине.
Которую зовут Анна Лощинина.
Глава 5
В общем, надо было срочно распутывать и выпрямлять свившуюся в безобразный клубок ситуацию.
Потому что Сашка – моя очень-очень близкая подруга, таких еще называют задушевными. Их у меня всего две – Таньский и Саша.
И когда я слышу скептические хмыканья насчет женской дружбы – не существует ее, видите ли, мне жалко хмыкающую и кривляющуюся особь, особенно если особь женского пола. Если тебе не повезло, дорогуша, не надо проецировать свой личный опыт на всех.
