Большая девочка - Даниэла Стил

К моменту отъезда Грейси уже решила, что тоже будет жить в Нью‑Йорке и даже учиться здесь в колледже, если ее примут. Оценки у нее были похуже, чем у старшей сестры, и Виктория сначала усомнилась, что она попадет в Нью‑Йоркский университет или в колледж Барнард, но в Нью‑Йорке же есть и другие достойные учебные заведения. После чудесной недели Виктория с грустью прощалась с сестрой.

Миновало полмесяца после каникул, когда Викторию вызвал директор школы Уокер. Она ощутила себя нашкодившим ребенком, неужели кто‑то на нее нажаловался? Может, родители ребят чем‑то недовольны? Она знала, что кое‑кому из них не нравится, что она много задает, некоторые даже приходили к ней с претензиями. Но Виктория была непреклонна: учащиеся обязаны выполнять все требования учителя. Она хорошо усвоила уроки Хелен и следовала ее совету «быть построже». Конечно, до Хелен в этом смысле ей было далеко, но Виктория добилась дисциплины в своих классах, и это лишь укрепило уважение к молодой учительнице. У нее больше ни с кем не возникало проблем. Спасибо мудрой Хелен!

— Что скажешь, Виктория? Как идут дела? — с улыбкой поинтересовался директор. Никакого раздражения или недовольства на его лице не было и в помине, и Виктория немного успокоилась. Учебный год подходит к концу, в июне ее контракт с Мэдисон заканчивается, может быть, директор хочет поговорить об этом?

— Мне кажется, неплохо, — отвечала она. Она искренне так считала и надеялась, что так и есть на самом деле. Не хотелось бы бесславно завершить свою работу в такой школе. Виктория отдавала себе отчет в том, что, если ей не продлят контракт, придется уже в ближайшем будущем подыскивать новое место. Но ей так не хотелось расставаться с этой школой! Это была ее школа, ей нравились ее продвинутые ученики, она дорожила тем взаимопониманием, которого сумела достичь.

— Как тебе известно, осенью Карла Бернини возвращается. — Он продолжал: — Мы будем рады снова видеть ее в наших рядах. Но ты, Виктория, проделала значительную работу. Дети тебя обожают, только и говорят, что о твоих уроках. — Он не сказал, что и родители в большинстве своем ее очень хвалят. — Вообще‑то, я пригласил тебя, чтобы сообщить о некоторых изменениях в наших планах. От нас на год уходит Фред Форсач, он берет академический отпуск. Решил прослушать спецкурс в Оксфорде и попутешествовать по Европе. Ему нужна замена. — Фред Форсач преподавал испанский язык. — У нас есть Мэг Филипс, у нее в дипломе два языка, и она готова подменить его в следующем году. Но в этом случае у нас возникает дыра с английским. Как ты знаешь, Мэг ведет только двенадцатые классы, а у тебя с ними контакт. Вот я и подумал, может, ты возьмешь ее ребят, пока Фред не вернулся? Тем самым ты еще на год останешься у нас, а там посмотрим. Как тебе такое предложение?

Виктория не верила своим ушам, это была лучшая новость из всех, что она слышала в последнее время.

— Господи! Вы не шутите? Я была бы счастлива! — В этот момент Виктория была так похожа на старшеклассницу, что Уокер рассмеялся.

— Нисколько не шучу, я говорю совершенно серьезно. Я предлагаю тебе работу еще на один год. — Директор был доволен, что Виктория с таким энтузиазмом восприняла предложение, правда, на это он и рассчитывал. Они еще обсудили некоторые детали, а потом Виктория вернулась в преподавательскую и поделилась с коллегами своей радостью.

Чуть позже она встретила Фреда Форсача и на радостях чуть не бросилась его целовать. Она так откровенно ликовала, что Фред даже рассмеялся. Он тоже был рад такому решению — значит, его планы провести год в Европе сбываются. Он уже давно собирался это сделать.

По пути домой Виктория от радости только что не пела, она с нетерпением ждала возвращения с работы своих соседей и немедленно поделилась с ними своими новостями. Все порадовались за нее. Потом она позвонила родителям. Она считала необходимым держать их в курсе перемен в своей жизни, несмотря на то что их реакция была предсказуемой. Не стал исключением и этот раз.

— Не понимаю, Виктория, чему тут радоваться?! Ты будто специально отказываешься искать серьезную работу. Нельзя же всю жизнь жить на эти жалкие гроши! — внушал ей отец. Но ведь она живет! За это время Виктория не попросила у отца ни цента, хотя его подарок — тысяча долларов — ей очень пригодился. Она жила скромно и даже кое‑что накопила. А невысокая арендная плата позволяла ей разумно распоряжаться своими финансами.

— Пап, но у меня сейчас серьезная работа! — твердила Виктория, понимая, что разубеждать его бесполезно. — Мне нравится моя работа, я люблю детей и эту школу.

— Да в любом здешнем рекламном агентстве или какой другой компании тебе бы платили раза в три‑четыре больше! — На Джима не произвел никакого впечатления тот факт, что руководство лучшей частной школы Нью‑Йорка высоко оценило ее работу и даже предложило продлить контракт еще на год.

— Да разве в деньгах дело! — досадовала Виктория. — Ты не можешь понять: у меня получается то, что я делаю.

— Виктория, учить детей — дело нехитрое. Ты ведь просто нянчишься с этими богатенькими отпрысками. — Переубеждать отца было бессмысленно. Но Виктория знала, что далеко не каждому дано преподавать, не каждый может то, что умеет она. Однако родители не желали понять, что школа — ее призвание. С матерью поговорить не удалось, ее не было дома — она играла в бридж, но Виктория не особенно пожалела об этом — вряд ли мама сказала бы ей нечто ободряющее, она ведь всегда вторила всем суждениям отца. — Я бы хотел, чтобы ты, прежде чем подписывать этот контракт, еще раз хорошенько подумала, — настаивал отец, и Виктория вздохнула.

— Я уже подумала. Это именно то, чего я хочу, — остаться в этой школе.

— Сестра очень расстроится, что ты не приедешь домой. — Это уже был запрещенный прием. Но Виктория еще во время каникул предупредила Грейс, что, если ей предложат остаться в школе еще на год, она примет предложение. Грейс уже хорошо понимала, что Виктория несчастлива дома. Мать с отцом ей просто не дают дышать. Грейси мучила совесть из‑за того, что с ней папа и мама всегда нежны и внимательны, а к старшей дочери относятся критически. Она не могла понять, почему так происходит. Неудивительно, что в детстве у нее даже мелькала мысль, не приемная ли дочь Виктория. Трудно было поверить, что можно быть такими бессердечными по отношению к родному ребенку, но в семье Доусонов было именно так. Что бы Виктория ни делала, родители вечно были недовольны. Так случилось и на этот раз. Вместо того чтобы гордиться дочерью, отец был раздражен. И, как обычно, за нее порадовалась только Грейси, когда Виктория сообщила ей новость.