Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии - Кристин Коннелли

Травматические переживания могут влиять на человеческое поведение или вообще лежать в его основе. Представьте себе ребенка, которого наказывают всякий раз, когда он вмешивается в разговор взрослых. Ему приходится сдерживать этот свой естественный импульс, и повзрослев сам, такой ребенок будет испытывать панику перед публичными выступлениями. Аналогичным образом постоянное насилие в детстве может подавить желание самозащиты, и человек на всю жизнь останется жертвой. Такие обусловленные модели поведения оказываются достаточно устойчивыми, даже если вся окружающая действительность свидетельствует об их неадекватности. Впрочем, здесь есть и положительный момент: сила психологического обусловливания весьма полезна в лечении травм.

Размышления

Возможно, существует и еще один тип памяти, основанный на принципах квантовой механики и теории относительности. Многие ученые полагают, что материальный мир, который мы постигаем с помощью пяти чувств, представляет собой продукт или отражение некоего всеобщего поля, в котором пространство и время оборачиваются бесконечным и вечным единством. Некоторые считают это поле вместилищем памяти обо всех событиях, что когда-либо произошли или произойдут во Вселенной. Возможно, человеческий разум способен подключаться к этому полю, пополнять его собственными воспоминаниями и черпать информацию взамен. В таком случае мы можем «помнить» и реагировать на события, значительно удаленные от нас в пространстве-времени. В этой способности может крыться движущий механизм многих сверхъестественных явлений, но также коллективных и наследственных травм. Подобные мысли встречаются в некоторых духовных учениях древности и приемах нетрадиционной медицины. Мы не сможем обсудить их сейчас, однако Малкольм Холлик посвятил этой теме свою книгу «The Science of Oneness» («Наука о единстве. Мировоззрение для XXI века», СПб.: Весь, 2009).

Глава 17

Рождение и все, что было до

Начало

Мысль о том, что травмы влияют на человека еще до момента его зачатия, может на первый взгляд показаться нелепой. Но представьте себе, что травматический опыт одного из родителей изменил экспрессию какого-нибудь гена, например, в яйцеклетке или сперматозоиде. Классическая генетическая теория такой возможности не допускает, однако последние исследования показали, что иногда это все-таки происходит.

Зародышевые клетки, которые у взрослого человека превращаются либо в сперматозоиды, либо в яйцеклетки, формируются в организме еще на эмбриональной стадии развития. Затем они впадают в спячку и просыпаются только к концу полового созревания. Все это время их гены изолированы от изменений, происходящих в растущем организме ребенка, в том числе и от тех, что имеют травматическую природу. Но – повторимся – эти клетки недоразвиты, и прежде чем выполнять репродуктивную функцию, они должны завершить развитие. Яйцеклетке для этого требуется двадцать восемь дней, сперматозоиду – двадцать восемь недель. В период созревания зародышевые клетки особенно чувствительны к влияниям окружающей среды, а в экспрессии некоторых генов происходят изменения, называемые геномным импринтингом[269].

В момент зачатия мы получаем по копии каждого отцовского и материнского гена. Как правило, все копии активны, но в некоторых случаях экспрессируется только отцовский или только материнский ген. Какой именно из них – определяется в ходе геномного импринтинга, процесса, по сути напоминающего перетягивание каната между полами. К середине 2008 года в человеческом геноме было выявлено шестьдесят три импринтинговых гена, а еще несколько сотен из двадцати тысяч генов считались потенциально подверженными импринтингу. Все они оказывали существенное влияние на рост и развитие организма (в том числе головного мозга), а возможно – и на поведение, когнитивные способности и личность в целом. Профессора Кристофер Бэдкок (психиатр) и Бернард Креспи (биолог) даже выдвинули гипотезу, согласно которой экспрессия преимущественно материнских генов при импринтинге ведет к развитию психозов, а преимущественно отцовских – к аутизму. В дальнейшем они не исключают возможности создания универсальной теории, которая бы связывала психические расстройства и геномный импринтинг[270]. Такая теория дополнила бы предположение Дороти Роув (см. главу 1) о том, что все психические расстройства могут быть лишь разновидностями реакций на страх, если сам страх как эмоция является причинным фактором в схемах импринтинга. К таким же выводам приходит и биолог Брюс Липтон[271]:

Исследования показывают, что оба родителя начинают «заниматься» генной инженерией за несколько месяцев до зачатия. На финальных стадиях созревания сперматозоидов и яйцеклеток геномный импринтинг вносит изменения в работу некоторых групп генов, ответственных за черты характера еще не зачатого ребенка. Согласно нашим данным, все, что происходит в жизни отца и матери во время геномного импринтинга, впоследствии серьезным образом отразится на физическом и умственном развитии малыша. Примечательно, что примитивные народы уже многие тысячелетия осознают важность условий зачатия для будущего ребенка, поэтому перед соитием супружеские пары проходят ритуальное очищение души и тела.

С этой точки зрения, обстоятельства зачатия имеют огромное значение: произошло ли это в любви и нежности, или ненамеренно, или в ужасе, жестокости и насилии. Очень важно, был ли ребенок желанным для матери, или беременность оказалась ей в тягость; жили ли родители эти девять месяцев в нужде, тревоге и заботах, или у них была дружеская поддержка, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Удивительно, но физическое, эмоциональное и душевное состояние родителей в момент зачатия может отразиться в нашем генетическом коде и в дальнейшем серьезно повлиять на наше развитие.

О моменте зачатия и обо всем, что ему предшествовало, кажется, сказано уже достаточно. Но что, если заглянуть еще дальше? Примерно через месяц после того, как были зачаты наши мать и отец, клетки зародышевой линии сформировались и мигрировали куда им и положено – в половую область эмбриона. Там они дремали до тех пор, пока им не пришло время превратиться в яйцеклетку и сперматозоид, которые, встретившись и слившись, стали нами. Таким образом, их хранящийся до поры драгоценный груз был надежно защищен от всевозможных процессов вроде активации и подавления экспрессии генов, происходивших в течение внутриутробного периода, младенчества и детства. Но насколько драгоценным был сам этот генетический груз? Однажды гены наших бабушек и дедушек слились и образовали человеческий зародыш – так был зачат каждый из наших родителей. В получившемся наборе, разумеется, содержались и импринтинговые гены, которые могли хранить память о дедовских травмах. Затем они могли переместиться в клетки зародышевой линии наших родителей, которые, впав в спячку, бережно сохранили эту информацию, а затем передали ее нам. Таков в общих чертах возможный механизм возникновения наследственных травм и передачи их от предков к потомкам.

Зачатие и имплантация

Традиционно зачатие принято представлять как забег с участием миллионов сперматозоидов, где победитель, пересекая финишную черту, попадает в яйцеклетку и получает приз. Однако современная наука дает более детальную и во многом иную картину[272]. Ход процесса от овуляции и эякуляции до имплантации (прикрепления зародыша к стенке матки) весьма сложен и содержит немало точек, в которых может произойти сбой – например, отражение воспоминаний о травмах в клеточных мембранах и экспрессии генов.

Первый сперматозоид способен достичь яйцеклетки за каких-нибудь полчаса, но вряд ли он станет победителем. Отставшие могут подтянуться даже через шесть дней и все равно выиграть. Дело в том, что сперматозоид не может проникнуть сквозь мембрану яйцеклетки, пока не «получит пропуск», прикрепившись к стенке воспроизводительного тракта и проведя так около пяти часов. Это время требуется и для того, чтобы прибыл основной заряд спермы, без которого овуляция прошла бы впустую. Готовая к оплодотворению яйцеклетка выделяет ферменты, притягивающие сперматозоиды. Те из них, что получили доступ к яйцеклетке, в свою очередь, растворяют выделениями ее внешнюю оболочку. Успешный сперматозоид прикрепляется к внутренней мембране яйцеклетки, которая втягивает его дальше, после чего «закрывается», препятствуя повторным проникновениям. Ее ядро сливается с ядром сперматозоида, и формируется новый геном, после чего оплодотворенная яйцеклетка совершает первое деление.

Вполне вероятно, что сперматозоид, прорвавшийся внутрь яйцеклетки, предварительно обладал некими «привилегиями». Возможно, при выходе из половых путей он как-то синхронизировался с моментом овуляции, получил дополнительную силу, чтобы проникнуть сквозь наружную мембрану, или, возможно, его впустила сама яйцеклетка, распознав на химическом уровне наиболее успешного кандидата.