Месть донатера (СИ) - Сью Марти

Жизнь, что покруче любого романа, связала состоятельного уже бизнесмена и провинциальную учительницу музыки. Он приехал в ее захолустный задрипенск по совету бухгалтера, чтобы через благотворительность оптимизировать налоги. И без нее уехать уже не смог. Провинциальная простушка, воспитанная бедными немцами, она трогательно старалась быть ему настоящей женой и очень огорчалась, что никак не удавалось забеременеть и так же искренне торжествовала, подарив мужу долгожданного наследника. Драгоценности, Мальдивы и рестораны- эта сказка была не про нее — она жила и дышала классической музыкой, растворяясь в ней без остатка. Она дышала другими людьми и ради других людей- и когда сообразительный Извольский в день ее рождения тайком притащил дорогущий Veber не домой, а на сцену ее небогатой музыкальной школы, вывел ее в зал и снял повязку с глаз, а она расплакалась от счастья на его груди- он жалел только о том, что не купил премиальный Стенвей. Хотя прекрасно понимал, во что очень скоро превратится дорогой инструмент в самой обычной музыкальной школе. Она сдала в автосалон подаренную ей машину- причем за полную стоимость, разбередив до слез и соплей циника Колю Бережного — того самого, что мог эскимосам снег оптом продавать. Когда подъехал огненно-красный мерин Коля Бережной ждал всего — но не растрепанное веснушчатое рыжее чудо, отчаянно краснеющее оттого, что куда мне такая машина, а там такие хорошие ребятки, но они сельские, а общежитие только коммерческое, но учиться они хотят. Поняв благо половину сбивчивой речи, Коля сам вынес ей всю сумму наличкой и отвез ее в банк, а потом в скромный тогда еще особняк Извольских.

— Ты ее береги, Владя- ошалевшее бормотал Бережной, вручая Извольскому отчаянно трусившую от своего самоуправства Марту.

— Сберегу — пообещал Владилен, одной рукой нежно обнимая краснеющую жену, а второй от души пожимая лопату Коли Бережного.

Не сберег. Они жили в достатке, но не более — видимо есть что-то действительно мотивирующее в ненасытных стервах, которым никогда не бывает достаточно- Марта довольствовалась малым и в благотворительности своей, благодаря немецкой прагматичности, тоже видела края. А потому денег на жизнь и расходы хватало, остальное крутилось в деле. Марта скрывала все до последнего- думала нервы и пройдет. Не прошло. Потеряла сознание. МРТ. Нужна срочная операция в Израиле. Счет на дни. Он продал и перезаложил все, что можно. Занял где можно и даже где совсем нельзя. Просто не успел. Она ушла всего за пять дней- но голову его сдвинули неосторожные слова доктора- если бы деньги у вас были в самый первый день — ее можно было бы попытаться спасти. Как и почему это было сказано- теперь уже и не вспомнить. Но Владилен Извольский, отец пятилетнего ребенка, больше никогда не занимался благотворительностью. Не подавал нищим. Раздал долги- люди поняли и почти никто не попросил проценты. Почти. Бизнес Извольского изменился- добродушный пузатый торгаш стал неожиданно поджарым цепким и агрессивным дельцом. Если бы были деньги- можно было бы спасти. Только это стучало теперь в его голове. Он рисковал, влезал в самые авантюрные проекты. И выигрывал. Ибо у него была великая цель. Он теперь твердо знал, что жизнь можно купить. А благотворительность- не работает. И хотя его денег уже с лихвой могло бы хватить на много тысяч самых дорогих операций в самых дорогих клиниках- он не мог да и не хотел останавливаться. За десятилетия он свыкся с новой целью- зарабатывать и копить. Копить и зарабатывать. Деньги- это безопасность его семьи, в которой остался только малолетний Леша Извольский. ЕЕ сын. Деньги- это жизнь. ЕГО жизнь. На свою жизнь ему было глубоко плевать- слишком много раз она стояла на кону и висела на волоске. Бандиты, наемные убийцы, продажные менты, прочая грязь — плевать, все это деньги. А деньги не пахнут. Важен лишь процент дохода. Когда бесхребетное государство позволило ростовщичество, он с головой погрузился в микрозаймы и больших тварей, чем его коллекторы, в городе, пожалуй, что и не было. Но они приносили прибыль. Сотни процентов прибыли. Это было сверхэффективно. А люди… плевать. Благотворительность не работает. Этот урок он заучил твердо. Он окружал себя дорогими вещами, баловал свое тело дорогим алкоголем и, очень редко, дорогими женщинами. Но после Нее это были лишь куклы для удовлетворения физиологических потребностей стареющего организма. Словно премиальная сантехника. Но на все это он тратил не более десяти процентов дохода- бизнес должен развиваться, прибыль должна расти. Был ли он одержим? Да.

За окном расстилался обычный московский пейзаж. У окна, умостив подбородок на сцепленные в замок руки, сидел слегка седеющий уже следователь, задумчиво глядя вдаль. Иногда он тихонько вздыхал и сквозь сцепленные зубы вырывался полушепот:

— Ох, Извольский… Ох и нахреновертил же ты, старый ты дурак, Извольский…

Глава 40. Сделка

Реал. Москва.

Два дня старик то выл, то замыкался в себе, превращаясь в безмолвную статую. На третий день Извольский потребовал допроса, дабы сообщить важную информацию. К следователю вошел идеально выбритый и причесанный благообразный крупный бизнесмен Извольский Владилен Романович- от истерики не осталось даже воспоминаний.

— Добрый день, гражданин следователь. Я попрошу вас меня выслушать- я хочу с вами договориться и мне есть что вам предложить. — он зашелестел зеленой ученической тетрадкой, заполненной огрызком простого карандаша- все, что было предоставлено по его просьбе о писчих принадлежностях. Впрочем, указанные суммы и счета даже в таком убогом исполнении выглядели очень и очень серьезно.

— Общая сумма активов на сегодняшний день получается около четырехсот миллионов евро. — Извольский закашлялся и следователь мгновенно подал ему стакан воды. Старик презрительно дернул уголками губ — какими бы они не были бессребрениками- такие суммы всегда внушают уважение.

— Я перевожу все эти активы на указанных вашим начальством лиц. Сам и добровольно. И в результате средства эти получат совсем не дойчи. А вы. Вы и ваше начальство. И если я обокрал народ и все это преступно нажил- старик взмахнул рукой на начавшего, было, говорить следователя.

— Я не дискутирую, нет. Вор так вор, преступник так преступник. Все так. Я мразь и обокрал народ- но на эти деньги можно соорудить не одну больницу. Теперь решать придется вам, что вам важнее- прижать одного мерзкого старикашку и его блудного сынка или вернуть государству довольно-таки внятную сумму.

— Кстати- по сыну вашему- изнасилования эти…

— А, побеседовали уже- искренне рассмеялся Извольский.

— И как вам убитые горем шлюшки — пострадавшие? Несчастные забитые простушки?

— Да уж, пробы негде ставить. Ни одной нормальной…

— Так откуда нормальным-то взяться? Он же все в клубах дорогих развлекался да в ресторанах класса премиум, а между ними на люксовой машине. А в дорогих кабаках и клубах нормальные очень редко водятся. Никогда практически. И знаете, что каждая из этих шлюх требовала? Догадайтесь, это вообще не трудно.

— Ну-у…. Миллион долларов?

— Точно! Как сговорились! Миллион и, почему-то, именно долларов. Почему именно зеленые фантики? Не знаете? Нет? Мне было так странно это… А останавливались мы всегда на десяти тысячах. Евро. Парадокс.

— Ну что ж, Владилен Романович, вы уже давно догадались, что я не самый последний человек. А потому… принимается ваше предложение. Только вот по деньгам…

— Я готов подтвердить на полиграфе, что оставшиеся на номерных счетах суммы — чуть менее одного процента от тех активов, что я передаю в ваши руки. По сравнению с тем, что получаете вы — это ничтожно мало.

— Номерные счета… Что-то подобное мы и предполагали. Но детектор- это выход. Вполне изящный выход. Итак — чистые паспорта на вас с сыном, такие, чтоб без проблем оформить европейское гражданство. Что вы задумали, Владилен Романович?

— Задумал? Да, я задумал. Я задумал выполнить свой долг. Вернуть долг. Воспитать ее сына человеком, которым она могла бы гордиться. Если уж мне, приземленному человеку не дано… Но в нем и ее кровь. Либо он станет человеком, либо сдохнет!