Загадки колдунов и властителей - Виталий Смирнов

Фактически до середины февраля 1613 года Михаил Романов был одним из многих претендентов на трон, и никаких особых преимуществ перед другими кандидатами у него не было. При первых обсуждениях его кандидатура была с ходу отвергнута Собором, и к ней вторично вернулись позже под давлением казачества. Даже приняв, казалось, окончательное решение об избрании Михаила на царство, руководители Земского собора, отпуская выборных в их города, поручили им тайно проведать, поддержит ли народ на местах это избрание. Даже если после формального избрания кандидатура Михаила вызывала столь сильные сомнения, то еще менее прочным было его положение как кандидата на трон. Полякам было не выгодно ликвидировать Михаила Романова до избрания его царем, ибо, следуя подобной логике, они должны были бы организовать массовое избиение всех "ищущих государства", среди которых были князья Дмитрий Трубецкой, Иван Голицын, Федор Мстиславский, шведский принц Карл Филипп, сам Дмитрий Пожарский и даже сын Марины Мнишек и Лжедмитрия II (Тушинского вора). Такое полякам было явно не по силам.

Однако есть и другое, менее пафосное, но более правдоподобное описание подвига Сусанина. Его изложил на заседании архивной комиссии Костромской губернии в 1900 году член Государственного Совета, действительный тайный советник Н.Н. Селифонтов. В основе его доклада была рукопись некого титулярного советника Иорданского, жившего в Петербурге в середине XVIII века и поддерживавшего постоянную связь с Домнино, где его брат Алексей был приходским священником. Рукопись эта была составлена по свидетельствам потомков очевидцев событий, в том числе дочери Ивана Сусанина Степаниды.

Вот как описывает подвиг Сусанина в своем докладе Н.Н. Селифонтов:

"В 1612 году в свою вотчину, в село Домнино, прибыл из Москвы Михаил Федорович со своей матерью Марфой Иоанновной, убегая от царящих междоусобий.

Шедший из Вологды в Кострому отряд поляков узнал о местопребывании Михаила Федоровича, решил во что бы то ни стало схватить его и живого или мертвого доставить в Польшу. Предуведомленный об их умысле молодой царь бежал из села Домнина ночью в деревню Перевоз.

Не дойдя до последней, он заблудился, снова попал на вологодскую дорогу и очутился около домнинского выселка, который состоял только из одного дома крестьянина Ивана Сусанина. Узнав о преследовании Михаила Федоровича поляками, Сусанин спрятал его в овинной яме (сам овин накануне сгорел). Чтобы скрыть молодого царя еще лучше, Сусанин обложил всю яму горящими головнями. В яму он принес ему хлеба с солью и квасу.

Благодаря случайности дочери крестьянина Степаниды не было дома. Во время бегства Михаила Федоровича выпал снег, и следы его на снегу довели врагов до избы Сусанина. Последний, спрашиваемый о Михаиле Федоровиче, ответил незнаниями. Поляки стали его пытать, но и на пытках верный Иван Сусанин не выдал царя. Изрубив его в куски, поляки двинулись поспешно из костромских пределов, прежде тщательно поискав с собаками Михаила Федоровича.

Из-за расплывшегося запаха гари собаки потеряли обоняние и не нашли спрятанного в овинной яме царя. Вернувшаяся домой Степанида видела мученическую смерть отца, но сама не показалась полякам и только подошла к телу отца, когда ушли враги, и громким плачем привлекла народ из Домнина. Тогда выбрался Михаил Федорович из ямы; приказал собрать останки Сусанина и похоронить в своей вотчине Домнине, а сам отправился в Ипатьевский монастырь в Кострому под охраною крестьян".

Если принять эту версию, то события близ Домнина происходили в 1612 году. С лета 1610 по осень 1612 года Михаил Романов с матерью находились в оккупированной поляками Москве, в Кремле, позже осажденном ополчением князя Пожарского. 26 октября 1612 года, за сутки до того, как поляки сложили оружие, комендант польского гарнизона полковник Струсь выпустил из Кремля всех находившихся там представителей русской знати, среди которых были и юный Михаил Романов с матерью. Следовательно, по версии Селифонтова, события близ Домнина могли происходить только в ноябре — декабре 1612 года.

Селифонтов называет в своем докладе Михаила Федоровича царем, хотя трудно поверить, что советник не знал, когда Михаил был избран на царство. Этим он, сам того не желая, указывает на основную проблему в исследовании сусанинской истории.

Каждому исследователю хотелось, чтобы костромской крестьянин спас именно русского царя или по меньшей мере претендента на престол. Однако достаточно вспомнить, что за Михаилом Федоровичем охотился не некий польский "спецназ", а банда обычных мародеров, вознамерившихся захватить отпрыска знатного рода с целью получения выкупа, как все встает на свои места.

Судя по всему, версия Селифонтова наиболее близка к истине. Свой подвиг Сусанин совершил в ноябре — декабре 1612 года, когда Михаил Федорович с матерью скитались по своим вотчинам, пытаясь найти убежище в разоренной стране. Этой неустроенностью объясняется и то, что у Михаила не было сопровождающей челяди. Ведь из Домнина в Перевоз он бежал в одиночку. Поляки же появились в окрестностях Домнина с чисто грабительскими целями, а не затем, чтобы пленить конкретно Михаила Федоровича Романова как будущего русского государя. О его будущем они в то время знать ничего не могли. Следовательно, Иван Сусанин ценою жизни спасал своего боярина, митрополичьего сына, стольника, но никак не царя, что, конечно же, не уменьшает ни его героизма, ни его патриотизма. Что же касается польского отряда, якобы заведенного Сусаниным в болотные топи и сгинувшего в них, это более поздняя легенда, появившаяся, скорее всего, в начале XIX века.

Справедливости ради отметим: утверждение Селифонтова, будто, выбравшись из овинной ямы, юный Михаил сразу направился в Ипатьевский монастырь, несколько сомнительно. Большинство современных исследователей считают, что будущий царь и его мать в Ипатьевском монастыре никогда не жили. Эта обитель просто использовалась для их встречи с официальным московским посольством в марте 1613 года. Инокиня Марфа с сыном могли жить в своих костромских вотчинах, скорее всего, в самой Костроме, где в старом посаде рядом с Воздвиженским монастырем у Романовых был свой дом и двор. Жизнь в городе была безопаснее, чем в подгородних поместьях.

Почему же из всех версий подвига Сусанина в русской истории возобладала самая сомнительная?

Судя по всему, версия Селифонтова отпугивала дореволюционных историков своей приземленностью. Возможно, им казалось, что прятаться от врагов в овинной яме унизительно для достоинства первого государя из рода Романовых. По свидетельству Селифонтова, рукопись титулярного советника Иорданского была тщательно выправлена и переписана четким писарским почерком. Уже в XVIII веке ее готовили к печати, но в свет она так и не вышла.

Для советских историков версия Селифонтова была вообще не приемлема. В тридцатых годах прошлого века Иван Сусанин вошел в официальный пантеон народных героев. В свете же этой версии Сусанин из могучего седобородого старца (по мнению некоторых современных исследователей, "старцу" едва ли было больше 36–38 лет), заводящего толпы врагов в дремучие леса и сотнями топящего их в трясинах, превращался в домнинского старосту, спасающего молодого барчука от лихих людей.

Впрочем, даже сегодня подвиг Сусанина для историка — тема неблагодарная, ибо усилиями талантливых русских поэтов, писателей и композиторов наш человек всегда будет представлять Ивана Сусанина таким, каким он изображен в опере М.И. Глинки "Жизнь за Царя".

ГЕРЦОГ БЕКИНГЕМ — ЭТЮД В ГОЛУБЫХ ТОНАХ

Великий Александр Дюма в своих "Трех мушкетерах" создал романтический образ герцога Бекингема, готового на любые безумства ради счастья увидеть обожаемую женщину — французскую королеву Анну Австрийскую. Увы, в действительности все было несколько иначе…

В 1614 году на одном из пышных балов, устроенном в лондонском дворце Уайтхолл королем Яковом I, танцоры под утро так устали, что еле передвигали ноги.

— Что же вы не танцуете? — закричал своим гнусавым голосом король. — Танцуйте же, черт вас всех побери!

При этих словах из толпы гостей выбежал недавно представленный ко двору двадцатидвухлетний Джордж Вильерс. Он с такой легкостью и грацией сделал несколько высоких и красивых прыжков, что восхищенный монарх сразу развеселился и, как отмечали очевидцы, почтил расторопного молодого человека "проявлением необычайной нежности и гладил его по щекам…"

С этого момента и началась головокружительная карьера Джорджа Вильерса, вошедшего в историю под именем герцога Бекингемского и ставшего вскорости самым богатым и влиятельным человеком при дворе Якова I. Этот монарх — сын знаменитой Марии Стюарт, казненной на эшафоте, — был человеком с большими странностями. Оккультист, алхимик, маг и богослов, он трепетал при мысли о злых чарах и ходил, обвешанный оберегами и амулетами. Опасаясь убийц, он носил камзолы, подбитые изнутри войлоком и усиленные стальными полосами, и едва ли не каждую ночь менял спальню. Опасаясь отравления, Яков в последние годы жизни питался одними сваренными вкрутую перепелиными яйцами, запивая их водой, которую он собственноручно доставал из колодца: Но самое важное для нашего повествования — это то, что, хотя король и был женат на датской принцессе Анне, он интересовался не женщинами, а красивыми молодыми людьми. Недвусмысленные знаки такого интереса к Вильерсу, продемонстрированные королем на балу, ввергли нового фаворита в гущу старой и чрезвычайно запутанной придворной интриги.