Цена твоей нелюбви. Я к тебе не вернусь - Вера Шторм, Аруся Берг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я открываю рот, чтобы вставить свое слово, но в ответ слышу лишь протяжные монотонные гудки, которые свидетельствуют о том, что другой абонент уже отключил вызов.
Прекрасно! Просто прекрасно!
Чертыхнувшись про себя и крепко сжав мобильный, я ловлю рукой первое попавшееся такси и запрыгиваю в авто, как только оно останавливается возле меня.
Нервы на пределе. Все на грани.
Я совершенно не знаю, к чему приведет наш разговор, хотя и понимаю о чем он пойдет.
А какой будет итог — решать только ему, но очень надеюсь, что все пройдет без последствий для моей психики и душевного равновесия.
Мне, черт возьми, сейчас просто противопоказано волноваться!
Нужно думать о ребенке под моим сердцем. О его благополучии и о собственном комфорте.
И уж тревожиться точно нельзя.
А я это делаю без конца и с «завидным» постоянством. Уму непостижимо!
Когда авто останавливается возле офиса отца, я тут же расплачиваюсь и выхожу на улицу.
Вдыхаю как можно больше кислороду, будто бы заранее готовясь, что лишусь его в ту же секунду, когда увижу отца.
«Все будет хорошо» — повторяю себе, шагая ко входу.
На ресепшне меня конечно же узнают. Тут же начинают здороваться, но вид у всех тревожный. Сотрудники бегают туда-сюда. Места себе не находят. Здесь явно что-то происходит.
Вероятно, это все связано с тем, что сделал с компанией брат.
Значит, все действительно очень серьезно.
Надеюсь, Альп поможет им. Пообещал по крайней мере. А договору следовать должны мы оба.
В последний раз окинув помещение взглядом, я захожу в лифт. Поднимаюсь на нужный этаж и пройдя несколько шагов, останавливаюсь в его приемной. В ней никого нет и это наводит на дурное предчувствие.
Видимо секретарь отца убежала по неотложным делам, позабыв о рабочем месте, на котором разложена кипа квитанций и папок.
Встряхнув голову, я все же стучусь в кабинет к отцу и тут же слышу хриплое:
— Входите.
Я открываю дверь и прохожу вглубь кабинета.
— Здравствуй, папа, — приветствую его, как можно спокойнее, бросая свою сумку на спинку стула. — Ты хотел меня видеть. Я здесь.
— Дочь, — он придирчиво окидывает меня с ног до головы своим фирменным взглядом. — Присаживайся.
— О чем ты хотел поговорить? — сходу задаю вопрос, на который мне не терпится получить ответ.
— Твоя мать мне все рассказала, — сжимая пальцами шариковую ручку, холодным тоном произносит отец.
— Все? — хмурюсь я, тяжело сглатывая.
Надеюсь она не сказала истинную причину. Хотя и не поверила ведь. Поэтому бояться нечего.
— То, что ты собралась разводиться с Альпом, — жёстко чеканит. — Со своим мужем, с которым прожила целых три года! То, что именно ты выступила его инициатором! Ну, что скажешь, дочь?! Это правда?!
Я киваю.
— Развелись, — чуть прокашлявшись, объясняю. — Мы уже развелись, папа. Все кончено.
— Что? — от услышанной информации он едва ли не подскакивает с места, норовя придавить своим тяжёлым взглядом. — Что значит уже развелись, Дарина?! Без нашего согласия?! Пошла вопреки родным людям?! Как ты могла поступить так, дочь?! Я тебя не так воспитывал! Не этому учил! Это полное неуважение! Наплевательское отношение!
— Я…
— Ну и скажи мне...какая причина столь быстрого развода с Альпарсланом в такой сложный период для всех нас?! — он перебивает меня. — Должно быть веская, не так ли? Объясни, что послужило такой перемене в жизни, м? Дарина!
— Папа, — вздыхаю протяжно. — Три года мы изо всех сил старались, чтобы у нас все получилось... Чтобы все было хорошо. Но не вышло. Мы только мучаем себя, оставаясь вместе, поэтому лучшее решение — это закончить все отношения раз и навсегда. Прямо сейчас.
Отец вдруг смягчается. В его взгляде появляются сочувствующие нотки и во мне загорается луч надежды, который тут же гаснет с каждым произнесенным словом из его уст:
— Если это из-за того, что ты никак не можешь родить ребенка и у вас не выходит, то развод — глупая затея. Нельзя так рубить сразу. Три года — это небольшой срок, — излагает он поучительно. — Люди вон пять шесть лет живут и не имеют детей, а вы молодые. Все ещё будет, дочка. Нельзя вам расставаться. Жалеть потом будете.
Я горько усмехаюсь.
Конечно все ещё будет. Все уже есть. Только вам этого знать необязательно.
— Пап, дело не в детях, — я крепко сжимаю пальцы в кулаки. Сложно лгать родному человеку. Невыносимо просто, но знаю, что иначе Альп не поможет. Поэтому продолжаю эту игру. Стойко и как можно увереннее. — Далеко не в них. Наши отношения изжили свое. Их уже не вернуть.
Отец в момент багровеет. Его лицо пятнами покрывается. Ноздри раздуваются. Весь он пышет гневом.
Ну а как же. Не понравился ему мой ответ. Семье наперекор пошла.
Бессовестная!
Он поднимает руку вверх и уже в следующее мгновение ударяет кулаком по своему рабочему столу. Все предметы, лежащие на нем подпрыгивают, как впрочем, и я.
Взгляд отца, полный негодования и ярости отпечатывается в памяти и я чувствую укол в сердце и невыносимую боль, окутавшую меня в минуты.
Так не смотрят на родную плоть и кровь.
