Волк. Рождение - Александр Виктория

  - Идём. Только накинь вуаль. Снимешь её, когда пожелаешь...

  ...Мы входим в гостиную рука об руку. У жарко растопленного камина застыл граф, протянув к огню озябшие руки. Он с ненавистью смотрит на меня, на мою спутницу, пытаясь разглядеть её черты лица через плотный батист. Безуспешно. Иоли сидит в кресле. Впрочем, встречает она меня таким взглядом, что мне лучше бы умереть, пожалуй, сразу.

  - Граф, виконтесса...

  Я отвешиваю лёгкий, слегка ироничный поклон. Дель Лари открывает рот, пытаясь что-то сказать, но тут открывается дверь и на пороге появляются слуги, несущие закуски и вино. Мгновенно и бесшумно накрывают на стол, исчезают. Я выдвигаю один из стульев:

  - Прошу, дорогая...

  Юрайта грациозно садиться, по-прежнему скрывая лицо:

  - Сьере граф, доса Иоли - прошу и вас к столу. Думаю, наш разговор стоит начать с бокала хорошего вина...

   Моя разбойница потягивает руку, наполняет бокалы из цветного стекла густым малинового цвета, напитком. Твою же мать! Это же Мой Ликёр!!! Как раз малиновый! И подсунуть его мне!!! Убью гадов! Но приходится держаться. Граф подходит к столу, выдвигает себе стул, плотно усаживается. По другому не сказать. Основательно. Прочно. Плавной походкой подходит Иоли, так же сама выдвигает стул и устраивается за столом. Тянется к бокалу, потом пробует:

  - Какая прелесть...

  - Итак, сьере граф, какое дело вы хотели обсудить со мной?

  Тот мгновенно вспыхивает:

  - Негодяй! С помощью какого колдовства ты смог обмануть всех и опозорить мою кровиночку, мою единственную дочь?!

  Делаю глоток, затем совершенно спокойным голосом отвечаю:

  - Единственную ли?

  - Разумеется! У меня нет других дочерей, кроме Иоли! И я никогда не изменял своей жене! Ни разу! Чем горжусь и буду гордиться! А ты, молокосос...

  - Полегче, граф. Это вы пришли ко мне. А не я к вам.

  Он мгновенно осекается. Крыть нечем.

  - Говорите сразу и по делу. Что вы хотите от меня. Конкретно.

  Тот сопит секунд пятнадцать, потом упирается в стол кулаками, приподнимается, нависая грозной глыбой и медленно цедит:

  - Узнав о позоре моей дочери на церемонии вашего баронства, я был взбешён! Потому что Иоли в тот момент находилась в замке Доур, и у меня есть добрая сотня свидетелей, которая может подтвердить это.

  ...Я молчу. Юрайта тоже... А граф продолжает:

  - Но слухи не просто появились и затихли. Они продолжали множиться. И с каждым разом всё хуже. Достойные доверия люди клялись, что Иоли стала вашей любовницей и живёт в вашем замке. Мало того - она спит с тобой. Мальчишка! Моя дочь стала твоей любовницей! Вначале я хотел тебя просто убить, но закон... О, этот проклятый закон!!!

  Патетически восклицает он и на мгновение отрывает кулаки от стола, потрясая ими в воздухе. Потом вдруг мгновенно успокаивается и опять усаживается на стул, залпом глотает ликёр. Морщится. Выдыхает совершенно спокойно:

  - Подумав и взвесив всё, я решил, что если ты женишься на моей дочери, то позор будет смыт. Брак - достойный выход из ситуации, в которую мы все попали.

  - Вы хотите, чтобы я взял в жёны вашу дочь?

  Иоли бледнеет, краснеет, в меня вновь впивается кипящий ненавистью взгляд, я едва заметно раздвигаю губы в ухмылке.

  - Да. Иначе я буду опозорена на всю оставшуюся жизнь.

  - Один момент, сьере граф... В принципе, я не возражаю против брака. Как такового. Но вот в этом случае я не могу принять решение. И вот почему...

  Поворачиваюсь к Юрайте, осторожно вытаскиваю из её причёски булавки, которыми закреплена вуаль. Оба гостя жадно всматриваются в её лицо, и... Куп-де-грас. Добивающий удар. Никогда не любил французов, как и прочие граждане Империи, но некоторые их выражения в русском языке используются...

  - Так на ком из ваших дочерей я должен жениться, сьере граф? На той, кто действительно была моей любовницей, и кто делил со мной постель и кров всё это время? Или на Иоли, к которой я никогда не прикасался даже пальцем? Девочка не рассказывала вам, сьере граф, как я предпочёл её обществу дочь барона дель Оворо, очень бедного человека, и многократно уступающей по красоте вашей дочери?

  - Ты...

  Иоли шипит, пытается вскочить, но у неё не выходит. А моя разбойница склоняет головку в знак приветствия - моя матушка успела вышколить её на редкость. А может, происхождение помогло...

  - Отец... Сестра... Рада вас видеть...

   Графа словно бьёт молнией:

   - Т-ты... Ты... Кто ты?!

  - Дочка Урфы Симс, сьере граф. Помните такую?

  Улыбается так, как никогда не сможет Иоли.

  - Сьере граф... Батюшка... Вы даже не знали о существовании второй дочери? Не так ли? Хвала Высочайшему за это! Сьере Атти... Милый... Спасибо тебе...

  На меня смотрят полные любви и нежности глаза, и, кажется я понимаю, что девушка пытается ими сказать... Хочу ответить, но она кладёт свою ладошку мне на руку, вновь обращаясь к отцу:

  - Батюшка... Вы хотите, чтобы Атти, мой Атти, женился на Иоли, чтобы смыть её позор? Но что вы скажете теперь? Молчите?

  Торжествующе смеётся. Потом вынимает что-то из своего платья, бросает себе в бокал. Яд? Откуда?!

  - Человек, которого я любила и люблю всем сердцем никогда... Слышите, вы, оба!

  Её голос становится невероятно сильным и гордым...

   - Никогда не возьмёт в жёны подделку, потому что у него есть оригинал! Или был!

  Снова смеётся, на этот раз коротко и зло. Залпом осушает свой бокал и падает замертво. Вот же... Спасибо тебе, малышка... Если бы я мог... Особенно, когда в последний миг она сбросила свою маску и показала истинные чувства...

  - Сьере граф, вы слышали, что сказала ваша дочь. Думаю, всё решено.

  Выхожу из-за стола, наклоняюсь к Юрайте, поднимаю мёртвую девушку на руки, нежно целую в лоб. Спасибо... Спасибо...

  - Вас проводят.

  Последние слова, что я бросил, выходя из гостиной... Быть бароном - вовсе не весело. Зато подло. И - жестоко... А ещё - мерзко и гадко...

  Захожу в спальню, которую я делил с Юрайей, кладу хрупкое тело на постель, в которой узнал с ней так много и даже был счастлив. Лицо девушки спокойно и печально. Появляется слуга. Подаёт мне перчатку. Значит, мне удалось выиграть. Граф купился. Это объявление официальной войны. Как дель Лари не хотелось избежать её, но гордость оказалась сильнее. Воистину, быть владетелем...

  - Похороните девочку, как знатную даму. У неё было больше чести и достоинства, чем у многих из тех, кто принадлежит к самым древним родам.

  Слуга смотрит с удивлением, но послушно выходит. Я следом за ним. Перехожу в гостиную. Семья дель Лари уже отбыла. Граф не хочет показывать свой позор. Откуда то появляются женщины, начинают суетиться. Я слышу, как в спальне звякают тазы, кувшины. Тело обмывают, согласно обряда. В гостиную, где я стою у окна, входит одна из служанок:

  - Сьере барон, какое платье одеть на усопшую?

  На Юрайте было чудесное, и очень дорогое платье. Но было ещё одно. То, в которое девушку нарядили на бал в Совете...

  - Белое, с вышивкой.

  Женщина теряется:

  - Но оно же...

  - Это самое малое, что я могу сделать для малышки... И пусть придёт служитель Высочайшего. Я хочу, что посмертные молитвы читали всю ночь. О плате не беспокойтесь.

  - Как пожелаете, сьере барон...

  Она кланяется и выходит прочь... Спустя час меня зовут, я захожу в спальню - Юри словно спит. Нежное прекрасное лицо теперь спокойно. Кажется, что вот-вот распахнёт свои глаза, хлопнет пушистыми, невероятной длины ресницами, без всякой краски или химии, и скажет:

  - Как же хорошо...

  ...По утрам, после бурной ночи иногда я позволял ей чувствовать себя обычной женщиной, равной мне по положению, на рабыней или пленницей... Тот, кто сделал всё это, настоящий мастер своего скорбного дела. Киваю, в знак того, что я доволен. Достаю из кошелька, что всегда висит у меня на поясе, горсть серебряных бари, высыпаю на столик:

  - Вам. Спасибо за...

  Больше ничего не могу сказать. Слова застревают в горле... Машу рукой, выхожу обратно в гостиную. Да где же этот проклятый монах?! Но тут из комнаты раздаётся монотонное бормотание. Понятно. Он ждал, пока я не решу, что всё в порядке... Ночь я не сплю. Впрочем, как и все остальные в поместье. Это обычай. А утром, едва отслужили заутреннюю службу в храмах Высочайшего, скорбная процессия отправляется на кладбище. Камень уже готов. Надгробие из прочного базальта. Обычное для этих краёв и одновременно роскошное. С надписью угловатыми рунами 'Юрайта Симс'. Но есть и ещё кое-что. Чуть ниже вторая, неизвестными здесь символами универсального шрифта Русской Империи: Юрайта дель Лари - Кузнецова. Никто не сможет прочитать их. Мастер, который резал знаки, думает, что это украшения рода. В смысле - родовые символы рода дель Парда. Так ему было сказано. Заплатил втрое, и он справился безупречно. К тому же - почести и слава, ведь это не просто заказ обычного барона, но и купца вышей гильдии, которых на всё Фиори едва наберётся пять человек... Закрытый гроб везут на скорбных санях, заваленных ветками дерева юх. Крышка закрыта. В этом мире не принято показывать лица умерших живым, чтобы они не забрали чужие души раньше времени. Город ещё спит. Так что нам никто не мешает. Выезжаем за стены. Затем - кладбище. Четверо сервов опускают гроб в могилу. Забрасывают промёрзшей землёй. Тишина стоит такая, что слышно, как комья барабанят по дереву. Наконец лишь шуршание почвы и шумное дыхание коней. Мои люди все здесь, потому что сразу же после обряда я уезжаю в Парда. Пора начинать войну... Монах, что читал молитвы, монотонно бубнит Пожелания Высочайшему. Всё. Утверждают камень в изголовье, вставляют в землю четыре колышка по углам холмика. Обряд закончен. Служитель подходит ко мне. Я же должен заплатить... Сую было руку под плащ в кошелёк, но тут же в голову приходит другая мысль, и я киваю Ролло. Тот понимает без слов, вытаскивает из перемётной сумки отпечатанную в нашей типографии Святую Книгу, подаёт мне, и я передаю её монаху: