Большое шоу. Вторая мировая глазами французского летчика - Пьер Клостерман

Чертов воздушный налет! Я понесся на мопеде Жака сломя голову, чтобы собрать свой вещевой мешок. В действительности мне пришлось взять очень много вещей, как обычно; мои механики продолжали завинчивать и отвинчивать все панели моего «спитфайра», пытаясь засунуть максимальное количество механизмов в минимальное пространство. У меня едва ли было место, чтобы поместиться самому. Я молил Бога, чтобы не было боя во время перелета, так как я мог двигать лишь рычагами управления. Неуклюжий механик раздавил мой превосходный термос. Я готов был убить его! Искренне надеялся, что моя парашютная сумка, несколько ненадежно прицепленная к радиоприем-пику, не будет свободно болтаться; она бы наверняка сдавила рычаги управления. Чтобы освободить место для моего спального мешка и дополнительных трех одеял, убрали заднюю часть броневой плиты. Мои фотоаппарат и стальной шлем повесили на ручной насос. У меня были с собой два огромных батона варено-копченой свиной колбасы, подарок фордовского повара, мой револьвер, боеприпасы и надувной спасательный жилет, набитый апельсинами.

Когда я сел в кабину, где был и без того ограничен в движениях, они всунули дюжину свежих буханок хлеба для передвижного звена, которое уже целую неделю жило только на одних бисквитах.

Мы до сих пор не знали, где мы должны были сесть. Нашим аэродромом должен был стать В-5, но он был перехвачен немцами. Всю ночь шла работа по подготовке как можно большего числа самолетов к полетам. В результате у нас их было 18, у 132-й — 20, а у 453-й — 17. Они старались изо всех сил. «Спитфайры» в беспорядке заполонили взлетно-посадочную полосу. Благодаря только чуду не произошло столкновений.

Все поднялись без каких-либо казусов, и нам удалось выстроиться группами по четыре. Я был партнером капитана, но через несколько минут ему пришлось вернуться в Форд из-за проблем с двигателем.

Перелет не был отмечен никакими событиями. Лишь спустя несколько минут после приземления в В-9 — Базенвилле, когда мы прыгнули в траншею, чтобы укрыться от обычного облака пыли, на взлетно-посадочной полосе появилась дюжина «мессершмитов», чтобы прикрыть двух «фокке-вульфов», которые обстреливали В-7. К нашей группе присоединилось звено норвежских «спитфайров», и «Мес-сершмитов-109» сбили в нескольких сотнях ярдов от нас. Немец выбросился с парашютом.

Мы провели весь день в В-9 — задыхаясь от, жары, песка, пыли в глазах, носах, зубах. Нечего есть, нечего пить. У нас скоро закончились сигареты. Как я сожалел о потере моего термоса с восхитительным сладким чаем! Во время «боевой готовности» я поболтал с несколькими крестьянами, которые пришли посмотреть на наши самолеты. Самолеты действительно произвели на них впечатление, но их абсолютно не волновало то, что беспокоило нас. Казалось, их беспокоило лишь то, что наша взлетно-посадочная полоса вторглась на их поля.

Днем мы совершили несколько патрулирований, по четыре самолета одновременно, и сбросили наши бомбы на множество объектов. Я избавился от моих над маленьким мостом в Мезонсе.

В 5 часов мы поели на дворе фермы. Мы были страшно голодны. Несколько ловких парней достали из-под земли несколько чрезвычайно желанных блоков канадских сигарет. Ферма была на краю небольшого леса; все казалось таким спокойным, а война была так далеко. Рокот артиллерии, наносящей удары по Каену, обрушился на нас в мгновение, словно гром в летний вечер.

Напротив нас на покатом золотистом кукурузном поле стояли три обугленных танка «шерман». Совсем близко в тени ограды из цветущего дикого шиповника была свежая могила, устланная цветами и с простой дощечкой, прибитой к деревянному кресту: «Здесь покоятся останки девяти солдат и офицеров 10-го батальона Королевских вооруженных сил. Они погибли за Францию. Помолитесь за них».

13 июня 1944 года. Чуть дальше за изгородью стоял огромный и ужасный, словно труп доисторического монстра, коварный танк, тот, который разрушил три «шермана». Он был подбит реактивным снарядом «тайфуна» и с первого взгляда казался неповрежденным. Но подойдя ближе, можно было разглядеть три маленькие дырочки — две над одним из направляющих устройств, а третью прямо в середине черного креста, нарисованного на турели, под длинным стволом 88-миллиметрового орудия. Подталкиваемый любопытством Жака, я пошел и проверил внутри. Бесформенная вонючая черная масса, похожая на расплавленную резину, лежала на сиденье шофера, коробках для боеприпасов и покрыла пол. Я ковырнул ее палкой, и на меня нахлынула волна тошноты, когда показалась кость голени с несколькими лоскутками, все еще державшимися па ней.

Ближе к сумеркам мы получили инструкции о высадке в В-11, то есть в Лонгли, около Арроманчеса, где для нас был приготовлен аэродром. Две секции из восьми самолетов должны были выполнять вечернее патрулирование. Кен вел одну, я — другую. Оставшиеся самолеты предназначались непосредственно для Лонгли. Жак взял на себя заботу привести нашу палатку в надлежащее состояние.

После обычного патрулирования мы сели в Лонгли и были очень рады снова видеть наш наземный обслуживающий экипаж. Они работали три дня, чтобы подготовить базу, и обросли, как дикари.

Вторую ночь во Франции — четыре немецких рейда за ночь — мы фактически не сомкнули глаз. Из любопытства мы встали посмотреть фейерверки, пускаемые парнями зенитной артиллерии.

Ненужное бедствие

Следует быть осторожными с теми чертовыми немцами — никогда не знаешь, с кем имеешь дело.

17.30. Под руководством нашего нового командира звена мы атаковали сопровождение из грузовиков около Бени-Бокадже. При наличии низких облаков и зенитной артиллерии я недоверчиво относился к новой системе полета в две секции — одна из двух самолетов и одна из четырех. В тот день я летел в отличной секции: Джимми был номер 2, Брюс Дамбрел — номер 3 и Мус Мансон — номер 4. С ними не требовалось долгих объяснений по радио. Лишь покачивание крыльями, и они выстраивались в одну линию — построение для преследования и сражения.

— Алло, Пьер. Самолет 11 часов! — сообщил Джимми.

Они были далеко с левого фланга, пролетая на уровне верхушек деревьев. На расстоянии двух миль я понял, что это «фокке-вульфы». Я предупредил командира звена, который не отвечал. Моя секция сбросила свои дополнительные баки и увеличила скорость. Мы быстро настигли фрицев. Вероятно, это была охрана особой важности и, должно быть, прикрывала что-то на дороге, возможно, теплозаправщики с горючим для танковых войск, окруженных около Бени-Бокадже. Я оставил земляное убежище в тысяче ярдов от них и пошел на крутой подъем, чтобы выстроить секцию для боевого построения. Немцы увидели нас и сразу же поднялись.