История болезни - Сергей Уткин

Урок русского матерного

Что-то последнее время в телевизоре все чаще требуют русский матерный запретить. Видимо, более важных проблем в России не осталось.

Я, к слову, русский мат начал изучать еще в детстве. Матушка моя родом из крестьян, в Питере работала сперва на речфлоте, затем на железной дороге, потом дворником, после санитаркой. Поскольку рабочий класс предпочитал изъясняться преимущественно матом, то я кое-что услышал и запомнил. Правда, долгое время свои познания нецензурной лексики успешно скрывал. Прокололся в возрасте одиннадцати лет.

У меня по наследству от бати плохие зубы. Очередной зуб не выдержал частых пломбирований и был удален, но как-то неудачно. Корень в десне остался и дал мощнейшее нагноение, перекосив мою морду лица. В детской стоматологии на мою рожу посмотрели и выкатили направление в больницу имени Раухфуса. Там долго церемониться не стали, на второй день с утречка зашвырнули меня на операционный стол. На морду накинули намордник с эфиром, это наркоз такой, я с трех вздохов улетел куда-то...

Прочухался часа через два, в палате. Во рту куча марли и вкус крови, башка трещит, челюсть ноет. Прибежала медсестричка, чего-то внутривенно вкатила. А сама старается на меня не смотреть, дергается чего-то и даже вроде как хрюкает. Я, по причине болезненного состояния, особо над этим задумываться не стал, опять отрубился.

На утреннем осмотре у врача, который меня оперировал, тряслись руки. И медсестричка опять дергалась и вроде как хрюкала. И почему-то только при виде меня. На других смотрят – нормально. А от меня старательно отворачиваются, дергаются и хрюкают.

На третий день дергаться стали меньше. Хирург поинтересовался с кем я живу и кем моя мама работает.

Только на восьмой день, перед самой выпиской, я упросил врача рассказать в чем дело. Оказалось, что когда мне десну прочистили и вынули из пасти все распорки, я выдал заряд чудовищного мата. Что именно я наговорил врач мне так и не поведал, только опять затрясся. От хохота.

До сих пор не знаю, что же я там такое откаблучил...

Но все же до самого моего поступления на "Ленинец" я старался не материться. Просто надобности такой не было. Другое дело на производстве, там без мата никак.

Был во времена перестройки такой анекдот:

В целях повышения культуры производства решили запретить работягам материться. Тут же производительность труда упала втрое. Стали разбираться, пригласили бригадира-передовика. Спрашивают:

– Почему работать хуже стали?

– Да потому что раньше проще было! Крикнешь Петровичу "Подай вон ту х...вину!" и он несет нужную оснастку. А сейчас полчаса объяснять приходится...

Шутки шутками, а частенько мат экономил время и нервы. Бывало, что и жизнь спасал. Помню, однажды электрик волшебной, но совершенно нецензурной фразой остановил замечтавшегося прохожего, собравшегося влезть за ограждение с табличкой "Осторожно, высокое напряжение". Согласитесь, заклинание электрика гораздо доходчивей, нежели вежливое "Не могли бы вы изменить направление своего движения, дабы не попасть в зону высокого напряжения и не подвергать свою жизнь опасности поражения электротоком".

Одно огорчало – слишком уж однообразно матерились. Я к тому времени уже прочитал "Свод проклятий" Герберта Уэллса и был полностью солидарен с профессором Гнилстоком. Два-три избитых временем и частым употреблением всем известных слова, изрыгаемых по поводу, а чаще без всякого повода. Прямо как в еще одном анекдоте:

В разведшколе ЦРУ готовят шпионов к заброске в Советский Союз. Урок русского языка, курсант спрашивает преподавателя:

– Скажите, профессор, во фразе "Кто за колбасой последний?" в каком месте должен стоять неопределенный артикль "мля"?

Поэтому я старался сквернословить пореже. И ни в коем разе не материться в присутствии Юрия Викторовича Парфенова, чье искусство строить многоэтажные словесные конструкции вызывало искреннее восхищение. Как-то раз я решил поинтересоваться где же Юра этой премудрости набрался.

– Да разве ж это мат? – Искренне удивился Юрий Викторович. – Это так, легкое баловство. Настоящий мат я услышал, когда мне семнадцать лет было. Решили мы с приятелем винца испить, уж не помню по какому поводу. А, скорее всего, без всякого повода. Предков дома не было, брательник где-то шлялся, так что сели у телевизора и культурно уговорили бутылочку портвея. Показалось маловато. А в доме выпивки нет, надо в магазин шлепать. Оделись. На улице уже октябрь был, морозец, асфальт ледком покрылся. Аккуратненько доползли до "стекляшки", взяли еще "огнетушитель", собираемся обратно шлепать. А погода!.. Вечер, небо чистое, солнышко светит! Воздух морозный, прозрачный!.. Стоим, балдеем. И тут откуда ни возьмись виденье чистой красоты. Идет потрясающе красивая молодая женщина, лет двадцати пяти, тоже слегка под газом. Фигурка стройненькая, на ножках сапожки на шпильках, брючки модные в обтяжку, шубка коротенькая, шапка меховая. У нас в зобу дыханье сперло. Стоим два балбеса рты раззявив. А она идет, на нас смотрит, улыбается и того не замечает, что перед входом в магазин лужица замерзшая. Поскользнулась, конечно, упала. Я только метнулся к ней, хотел помочь даме подняться. И снова остолбенел. Красавица завернула такую матерную тираду!.. Минут на семь, без единого повтора!

Юрий Викторович снял очки, протер стекла, снова водрузил оптику на нос.

– Понимаешь, Серега, без единого повтора!

Давай закурим?

Еще в школе слышал такой анекдот:

Идут по пустыне Василий Иванович, Петька и Чингачгук. Давно идут, еда и вода давно кончились, есть-пить охота. Вдруг видят – посреди пустыни дом стоит. Подходят, в окно заглядывают, а там!.. Столы едой завалены, воды хоть залейся. Послали Петьку на разведку. Только он в дверь вошел – бац! Вылетает обратно, за голову держится. Подождали, думали, может следом кто выскочит? Нет никого. Опять Петьку в дом посылают. Не успел войти – шар-рах! Вылетает обратно, на лбу вторая шишка. Опять подождали, опять никто следом не выскакивает. Послали тогда Чингачгука. Тот в дом вошел и пропал. Пять минут нету, десять... Решили в окно заглянуть. Смотрят, а индеец сидит себе за столом, ест-пьет.

– Чингачгук! А как же ты прошел?

– Только бледнолицая собака дважды наступает на одни и те же грабли!

Я когда новости читаю, то создается у меня ощущение, что наши властители как Петька из анекдота. Упорно лезут на одни и те же грабли. Вроде бы взрослые люди, соображать бы пора, хоть изредка вспоминать не столь давнюю историю. Не-а. Торжественным маршем с новыми лозунгами по старым граблям...

Казалось бы: уже не только Америка обожглась на сухом законе. Горбачевскую борьбу с зеленым змием наверняка помнят все, кому чуток поболе тридцати. Сперва дикие очереди в винных магазинах, затем талоны на водку и небывалый подъем самогоноварения. Чуть ли не в каждом доме "Привет Горбачеву" – пятилитровая банка браги с надетой на горлышко резиновой перчаткой. А чего добились, спрашивается? Куча народу потравилась суррогатами, казна недополучила миллионы рублей с продажи водки. Только виноградники в Молдавии и Грузии зря повырубали, да уникальные коллекции вин угробили.

Не так уж много времени прошло, а некоторые особо одаренные правители вновь заговорили о полном запрете алкоголя. И, чтобы жизнь медом не казалась, в правительстве протащили очередной указ, согласно которому опять вырастут акцизы на алкоголь и табачные изделия. Это если за четыре года матушкин "беломор" с семи рублей подорожал ровно в четыре раза, то еще через два года пачка папирос будет стоить рублей семьдесят. А поллитровка самой дешевой легальной водки во сколько станет? Это при том, что уже сейчас подавляющее большинство покупают водку в обход магазинов. Благо предложений типа "5 литров – 450 рублей" полно. Закон Ньютона во всей красе: на всякое идиотское действие государства народ находит свое противодействие. И ежели сейчас продают только безакцизный алкоголь, то в очень недалеком будущем и безакцизный табак появится. Может, уже появился, просто я не в курсе...

Кто-то возразит: мол, не надо драматизировать, от повышения цен страна только выиграет, нация здоровей станет. Опять же напомню горбачевскую перестройку, тотальный дефицит и талоны на все, включая курево. Помню, летом 1988-го, когда в магазинах табак уже исчез, а талоны еще не ввели, руководство "Ленинца" решило позаботиться о курящей части трудового коллектива. Не думаю, что администрацию как-то волновали проблемы рабочего коллектива, но не заметить падения объемов производства было нереально. Курильщики выкручивались кто как мог. Мои наставники жизни Юрий Викторович Парфенов и Олег Александрович Иванов где-то раздобыли несколько килограмм трубочного табака. А поскольку трубку никто из них не курил, то минимум по часу в день табачные братья отводили на изготовление самопальных папирос, чем доводили до бешенства мастера участка. Возможно, что решающую роль сыграл папа нашего заместителя начальника цеха Владимир Николаевич Рухман, который во время визита в цех увидел Олега Саныча, лихо набивавшего очередную папиросу.