Операция "Антиирод" - Полина Каминская

Конкурс выиграл Лешка Клюшкин из Жекиной команды. Радиолюбитель-самоучка. Уж как там они задурили голову Сидорову – неизвестно. Важно, что неприметная коробочка оказалась под задним сиденьем “мерса”. Ну а дальше потребовалось лишь подходящее окошко на противоположном берегу Фонтанки, бинокль и вовремя нажать кнопочку. Зачем бинокль? Дураку понятно, что главное зрелище тут – сам Сидоров. Эх, жаль только, что из-за вспышки не удалось толком разглядеть его рожу, когда он по привычке перед сном подошел к окошку взглянуть на четырехколесного любимца.

Дюша снова ухмыльнулся. Тут “козел” резво скакнул в очередную выбоину, Дюша громко клацнул зубами, покачал головой:

– На хрен, Петруха, давай местами поменяемся.

Дорога от этого, безусловно, не получшела, но Дюша, сев за руль, сразу успокоился. Вообще-то к неодушевленным предметам он относился совершенно равнодушно. Вывести его из себя могли только люди. При этом единственным человеком в мире, на которого Дюша никогда не злился, был он сам.

Яркое солнце вдруг вылезло из-за обломков здания и ударило по глазам.

– Солнышко, – сказал Петруха ласково.

Ленинградец, блин заморенный, каждому ясному дню радуется. Дюша попытался представить, как все будет завтра происходить. Наверное, очень красиво. Солнце. Ярко-синее небо. И вода. Интересно, как быстро она будет прибывать? И как высоко? Генерал Лобин утверждает, что до третьего этажа не дойдет. Ну-ну, посмотрим. Дюша с детства любил стихийные бедствия. Как там у классика? “Осада! приступ! Злые волны, как воры, лезут в окна...” Пушкина Дюша тоже любил.

С Сидоровым начали собачиться с порога.

– Что ты мне свою руку паршивую тянешь?! – орал Дюша. – Сколько раз я тебе говорил, чтоб ты со своим лишаем от меня подальше держался?! Где твой помощник? Зови! С ним и поздороваюсь! Да скажи ему сразу, чтоб спирту принес, жажда нас тут замучила! – Ровнехонько с последними словами за окном бахнуло. Дальнейший разговор происходил на таких же повышенных тонах, да еще и под грохот вечерней бомбежки. Сидоров с трясущимися губами сидел, зажавшись, в своем кресле и только изредка пытался что-то пискнуть. Дюша выпил принесенного спирта, но не подобрел. Он шагал по кабинету из угла в угол, пиная стулья и смахивая бумаги на пол. Потом вдруг угомонился, ушел в дальнюю комнату и лег на диван.

– Спать буду, – сказал он, глядя в потолок. – Петруха, через час толкни.

Через час Сидорову стало совсем худо. Как оказалось, Дюша слышал весь разговор с главврачом.

– Гнида ты обкомовская! Жополиз недобитый! Ты что, гад, делаешь?! Ты почему не подготовил госпиталь раньше?! Ты знаешь, что завтра там полные подвалы воды будут?!

Сидоров мямлил какую-то ерунду про артистов, посланных в госпиталь, про письмо, но Дюша его не слушал. Он подскочил к столу и резко сорвал телефонную трубку:

– Восьмой? Первого давай.

Разговор с генералом Лобиным получился нервным и очень коротким. Несколько секунд Дюша молча слушал, наливаясь багровой злостью. Потом повесил трубку. Еще с минуту постоял у стола. А потом со всего размаха грохнул аппарат об пол.

На обратном пути заехали к Жеке. Выпили фляжку спирта, и Дюша подарил мальчику Юре свою старую губную гармошку.

Игорь положил шприц на стол и сел спиной к кушетке, чтобы не смотреть на просыпающегося Андрея Николаевича. Если перед началом сеанса Игорь еще колебался – снимать ли нейрограмму, то теперь сомнений не осталось: не нужна мне его нейрограмма, ни сантиметра. Хотелось бы думать, что человек с таким лицом только что приятно пропутешествовал в розовое детство и всласть навозился в песочнице. Хотелось бы. Да не можется.

– У вас есть спирт? – глухо спросили за спиной. Игорь быстро обернулся:

– Нет. – Он постарался придать своему голосу как можно больше твердости. – Если желаете, могу проводить вас в фитобар.

– Не стоит. – Андрей Николаевич уже стоял около Игоря, протягивая деньги. Обыкновенный человек. Спокойное лицо.

– Заходите еще, – зачем-то ляпнул Игорь в спину выходящему. Посмотрел на пустую кушетку, на часы. До приезда Светланы Вениаминовны Жуковой оставалось тридцать минут.

– Галина Федоровна, – Игорь высунулся из комнаты, – сделайте мне, пожалуйста, кофе! И перестелите простыню на кушетке.

Интерлюдия V

Светлана Вениаминовна, вы меня слышите? – Да.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Да... Но... Я хотела спросить... почему вы называете меня по отчеству?

– Светлана Вениаминовна, не отвлекайтесь. Вы слышите музыку?

– ...Да.

– Расслабьтесь. Расслабьтесь. Вы очень напряжены. Слушайте музыку.

– ...Да. Я слушаю.

– Теперь сосредоточьтесь. Я начинаю считать. Когда я скажу “пять”, вы крепко уснете. Приготовились. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Шорох, шорох, быстрый шорох... Через пятнадцать секунд после того, как Светлана прошла вращающиеся двери, все абсолютно служащие знали: хозяйка приехала. У молодого бармена мгновенно вспотели руки, и он чуть не выронил стакан с только что приготовленным коктейлем. Что-то грохнуло на кухне. Две официантки, курившие в туалете для персонала, заметались, не зная, куда бы спрятать окурки. Начинающая девочка-певичка, стоя за кулисами, проклинала тот миг, когда согласилась поменяться местами в программе с маститым фокусником-манипулятором. “Она меня выгонит, выгонит! – повторяла она про себя. Абсолютный и строгий вкус Светланы Вениаминовны Жуковой был известен всем. Девочке и самой не нравилась ля-ля-ляшная, наспех сляпанная песенка, которую сейчас предстояло спеть перед публикой. Ей было ужасно жалко денег, отданных халтурщикам – композитору, поэту и аранжировщику. Но те, кто мог предложить что-нибудь получше, и брали раз в десять побольше. Ей было жалко дядю, который так старался пристроить ее в престижный ночной клуб. Ей до тошноты не хотелось возвращаться в родной Барнаул. – Ай, ладно, двум смертям не бывать”, – решила девочка и, постаравшись улыбнуться как можно более профессионально, вышла на сцену.

– Зачем она так улыбается? – спросила Светлана, глядя на экран.

– Волнуется, – робко подсказали сзади.

– Новенькая?

– Третий день поет.

– И как?

– Публике нравится.

– Дайте покрупнее.

Оператор послушно переключил вид сцены на крупный план.

– Звук, – потребовала Светлана. Включили звук. Послушав с полминуты, хозяйка легонько кивнула: достаточно.

– Девочку оставить. Поменять репертуар, переодеть.

– Стилиста? – с готовностью подсказал кто-то.

– Нет. Просто попросите ее не улыбаться. Послышалось, что позади тихо прошелестело: “Слушаюсссь”.