Королевская пешка - Джоанна Мэйкпис

— А он-то понимает, как серьезно больна королева?

— Ричард? — Голубые глаза Элизабет потемнели от жалости. — О да, как же может быть иначе. Ричард не из тех, кто боится смотреть в лицо правде. Он видел слишком много ужасного в жизни, чтобы обманывать себя.

— А королева? — спросила Крессида с болью. — Понимает ли она, в самом деле, как… как серьезно ее состояние?

Глаза Элизабет увлажнились.

— Она отчетливо сознает, что умирает. Она… она всеми силами старается держать себя в руках, чтобы… не огорчить короля еще больше. Он — свет очей ее.

Крессида безмолвно раскрыла губы.

— Да поможет им обоим Пресвятая Дева, — шепнула она чуть слышно.

— А теперь пойдемте. Я сказала ей, что послала за вами, и она непременно хочет вас видеть.

Королева полулежала на высоко поднятых расшитых подушках. Когда леди Элизабет и следовавшая за нею Крессида приблизились к ее ложу, остальные фрейлины удалились. Лицо Анны покрывала смертельная бледность, ее губы были совсем бескровны, только на щеках ярко горели чахоточные пятна; однако на минуту ей стало дышаться легче, и она встретила Крессиду почти озорной улыбкой.

— А, наша прелестная девочка-жена. Как вам нравится быть замужней женщиной, маленькая Крессида?

Девушка присела в низком реверансе. Она храбро улыбнулась, решив, что королева ни в коем случае не должна заметить, как она испугана ужасными переменами в ее самочувствии и внешнем виде, происшедшими всего лишь за несколько дней.

— У меня все хорошо, ваше величество, и я рада видеть, что вы отдыхаете. Мне сказали, что вас беспокоит кашель.

Улыбка Анны стала еще шире.

— Скоро он уже не будет беспокоить меня. Нет, нет, — продолжала она, положив нежную руку на плечо Крессиды, — не отворачивайтесь, не пытайтесь скрыть жалость. Вижу, что, несмотря на молодость, вы разумны, храбры и честны — слишком честны, чтобы стараться обмануть меня бесполезными утешениями. Я рада, что вы рядом со мной, хотя предпочла бы не портить вам медовый месяц.

— Ваше величество знает, что лорд Мартин любит вас всей душой и охотно позволяет мне быть вам полезной.

— Он преданный друг, — тихо проговорила Анна. — Ричарду нужно бы побольше таких, как он, когда… когда придет время. Благодарение Пресвятой Деве, такие люди около него есть — Фрэнк Ловелл, Дик Рэтклифф, Роб Перси, много верных сподвижников. Я не буду бояться за него… что бы ни случилось. Знаю, он смелый и стойкий. Конечно, он будет страдать, но… потом… потом он поступит так, как нужно для королевства.

Крессиду поместили в прежней ее комнате, и последовавшие несколько дней она служила королеве бок о бок с леди Элизабет. Их обязанности стали теперь менее сложны, так как королева была слишком тяжело больна, чтобы подниматься с постели. Они ничем не могли ей помочь, кроме как заботиться о ее удобствах и развлекать, насколько это им удавалось. Приступы кашля то и дело сотрясали ее слабое тело, лишая последних сил.

Когда сидеть рядом с ложем страдающей королевы выпадала очередь Крессиде, она вся трепетала от страха. Ей никогда еще не приходилось ухаживать за кем-либо, стоявшим столь близко к могиле, ощущать ледяное дыхание смерти. Родители Крессиды всегда пребывали в добром здравии, и за все детские годы ей доводилось горевать разве что по любимым собачкам. И теперь эта долгая мучительная агония переворачивала ей душу.

Король все свое время, которое мог освободить от государственных дел, проводил с умирающей королевой. Он вел себя с нею необычайно ласково и помогал ухаживать за нею, когда это требовалось. Под глазами его залегли тени, губы были плотно сомкнуты. Невозможно было измерить глубину его страдания. Он отходил в сторону с доктором Хоббсом и мрачно кивал головой, слушая его указания; все замечали, как глубоко благодарен он леди Элизабет.

Однажды, выйдя из опочивальни, Крессида увидела, как король схватил обе руки Элизабет, наклонился, судорожно поцеловал их и чуть не бегом бросился в свои апартаменты, словно был не в состоянии дольше находиться там, где умирала его жена.

Лорд Мартин часто навещал больную. Королева каждый раз встречала его радостно, а он садился с нею рядом, шутил, болтал о счастливых днях, когда они жили еще в Мидлхэмском замке.

Однажды, когда у королевы случился приступ кашля, и вызвали доктора Хоббса, Мартин отвел Крессиду в другую комнату.

— Вы еще слишком молоды, — сказал он охрипшим от волнения голосом. — И если вам такое служение не под силу, если вам страшно…

Она посмотрела ему в лицо, ее широко распахнутые глаза засверкали.

— Конечно, мне страшно… Мы все боимся за нее, особенно леди Элизабет. Но это не значит, что мы хотим ее покинуть.

Он пристально посмотрел ей в глаза и, наклонившись, пальцем ласково приподнял ее подбородок.

— Вам пришлось повзрослеть слишком быстро, маленькая Крессида. Я сожалею об этом, но восхищаюсь вашей силой духа. Делайте для Анны все, что в ваших силах. Она заслуживает наших молитв и просто помощи.

— Ее ни на минуту не оставляют одну, леди Элизабет специально следит за этим, — воскликнула Крессида.

Мартин отвернулся на мгновение; когда же вновь посмотрел на нее, она увидела в его глазах тревогу.

Вскоре он покинул ее, чтобы вернуться к своим обязанностям, и она была одновременно взволнованна и сердита. Отчего он по-прежнему обращается с ней как с ребенком? Почему не хочет признать, что обстоятельства сделали ее взрослой и за королевой ухаживает теперь зрелая женщина, хотя она и трепещет в душе в преддверии смерти, ждать которой уже оставалось недолго?

Позднее, уже утром, она попросила разрешения ненадолго покинуть комнату больной и села у окна в нише парадного зала; к ней тотчас подошел незнакомый паж:

— Миледи графиня, там внизу, на лужайке, что над рекой, один человек хочет поговорить с вами. Он назвался другом вашей семьи и сказал, что у него есть для вас новости…

Крессида посмотрела на него испытующе.

— Он не назвал себя?

— Нет, миледи. Это молодой человек, одет хорошо, хотя и просто. У него темно-каштановые волосы…

— Да, я его знаю. — Она быстро встала; ее сердце отчаянно заколотилось. — Если меня спросит королева, тотчас беги за мной. Смотри же, не медли.

— Слушаюсь, миледи.

Покидая спозаранок свою комнату, она захватила плащ, так как допускала, что ей захочется выйти ненадолго из слишком жарко натопленных апартаментов королевы, тогда как в других помещениях дворца было еще прохладно. Хотя наступил март, весной пока что и не пахло. Минуя один за другим дворцовые дворики, Крессида печально вздохнула. От реки дул холодный ветер, и на бурой земле дворцовой площадки еще нигде не пробивалась трава. Навряд ли королеве доведется увидеть, как все вокруг зазеленеет.