Селфи с судьбой - Татьяна Устинова

– Ни от кого! От себя.

Она запустила пальцы в свои дреды и стала с остервенением чесаться.

– Ну, он со мной работает, – сказала она наконец. – То есть работал. Вернее, он работает, а я уволилась.

Илья посмотрел на неё. У неё был очень несчастный вид.

– Он всё время мне врал. Вот всё то время, что мы были вместе. А я верила, дура!.. Идиотка. – На глазах у неё показались слёзы, и она смахнула их кулаком. – Он за мной ухаживал, я ему нравилась. Ну, я же точно знаю, что нравилась!.. Мы всегда были вместе, и на работе, и… так просто. И я ни о чём не догадывалась!

– У него в Пензе жена и дети?

– Откуда ты знаешь?!

– Я предположил.

– На самом деле, не в Пензе, а в Челябинске. Он мне предложение сделал!.. Самое настоящее. А потом вдруг приехала его жена, разыскала меня, и… в общем, вышло безобразие. Он мне после этого сказал, что я вся ненастоящая и он со мной тоже был ненастоящий. Из-за того, что я фальшивая, на него затмение нашло.

– Остроумно.

– Он заявил, что в Москве все фальшивые.

– Разумеется.

– И всё, что было, всё неправда и фальшь, понимаешь? Он утверждал, что я играла, а он мне подыгрывал. Просто делал то, что мне хотелось. Не ему самому, а мне.

Профессор Субботин вздохнул:

– А ему на самом деле хотелось жить в Челябинске с женой и детьми, а не ухаживать за девушкой из столицы? А ты его заставила? Я просто хочу уточнить формулировки.

– Ну да, да. Не в прямом смысле заставила, а вынудила, потому что я от него чего-то ждала, и он был вынужден… соответствовать. А на самом деле он даже не знает, какая я. Ну, хорошая или плохая, умная или глупая, красивая или урод. За моим фасадом ничего нельзя разглядеть, он так сказал.

– И ты радикально перестроила фасад.

– Я в книжке по психологии прочитала, что после таких потрясений нужно изменить всё – одежду, причёску, а лучше всего – переехать.

– То есть ты читаешь не только книги по истории русского крестьянства?

Она вдруг взяла его за руку, покачала туда-сюда и отпустила.

– Ты шутишь, и мне как-то проще рассказывать, – призналась она. – Ну вот. Я приехала сюда и стала думать. А потом он приехал.

– Откуда он узнал, что ты здесь?

Она вздохнула.

– Я думаю, он не просто так приехал, а потому что его папа заставил. Мой папа. Он стал говорить, что был не прав, что я самая замечательная девушка в мире, что он просто не может быть со мной, потому что у него жена. Всякое такое. А раньше он совсем другое говорил!..

– А он предложил тебе остаться друзьями? Должен был предложить.

Она опять стала чесаться. Илья Сергеевич вынул её руку из дредов, засунул себе в карман и прихватил там. После восемнадцатилетнего Макаллана это было легко.

– У тебя будет лишай.

– Он сказал, что я прежняя нравилась ему гораздо больше и теперь он понял, что та я как раз была настоящей. А я ему велела, чтоб он переставал врать. А он сказал, что согласен с моим отцом, мне нужно возвращаться в Москву и на работу.

– Твой отец имеет на него влияние?

– Папа – главный редактор журнала, где мы работаем. Работали. Я-то уволилась. То есть одно сплошное враньё! Он даже сюда приехал не потому, что чувствовал себя виноватым, а потому что отец заставил, а ему деваться некуда.

– Отчего же некуда? В Челябинск.

– Я просила папу не принимать никаких радикальных мер, понимаешь? Не увольнять его, не выяснять отношений, и он обещал! Я сказала, что мне нужно время, чтобы подумать, и они согласились.

– Кто они?

– Мои родители.

– Бедные родители, – посочувствовал Илья Сергеевич. – Я бы этому типу шею свернул, и все дела.

– Зачем?! Зачем это?! Он меня не любил и не понимал, но это же не его вина!.. За что ему мстить?!

– Например, за враньё, – сказал Илья. – Он ведь и жене врал, и тебе, и отцу твоему. Нехорошо это. Стыдно.

– В тот день он приехал, мы с ним поговорили в беседке. Он очень просил вернуться в Москву, чуть не плакал. Я сказала, что пока не вернусь. Потом Зоя Семёновна закричала, и на крик все побежали. И я тоже побежала. Возле её магазина уже какие-то люди собрались, и Николай Иванович мне сообщил, что человека задушили. Я внутрь не пошла.

– А когда вернулась, в беседке его уже не было?

Ангел покачала головой.

– Он на самом деле торопился. На часы то и дело смотрел. До Москвы далеко, а дни сейчас короткие.

– Какой милый человек, – пробормотал Илья Сергеевич. – Заботится о безопасности на дорогах. Вон Артобалевский, совершенно не заботится.

– Когда ты приехал и стал так свысока разговаривать, я подумала, что ты точно такой же. Лучше всех всё знаешь, а на самом деле врёшь. И я решила тебе доказать, что со мной так нельзя!

– Матвей считает, что ты красивая девушка. Он говорит, что совершенно не разбирается в девушках, но ты красивая.

Ангел как будто споткнулась. Илья её поддержал.

– Что он ещё сказал?

– Ему нравится домик, который выставлен у Зои в магазине. Он сделан из дерева, и внутри печь с изразцами и лесенка. Матвей от этого домика просто в восторге. Когда я его о чём-то спрашиваю, он отвечает, но так, что я ничего не могу понять.

– Я же тебе говорила, он очень подозрительный тип.

– Он очень странный тип, – возразил Илья. – Но это ничего не означает. Ты тоже странный тип.

Держась за руки, они пошли вдоль бурой осенней речки и шли довольно долго. Трава хлестала Илью по голенищам жёлтых сапог, сработанных дядей Васей Галочкиным, оставляла мокрые семечки. Чтобы ни о чём не думать, Илья принялся рассказывать об олимпиаде по физике для школьников и о том, что его попросили придумать несколько олимпиадных задач. Он придумал три, а с четвёртой дело не идёт. Задача получается слишком сложной, а решение неоднозначным.

Ангел внимательно слушала.

Потом он спохватился и сказал, что она должна была его остановить, а она ответила, что ей очень интересно. Он кивнул – ну, конечно, а она спросила, что, по его мнению, хранят в бревенчатых домиках, понатыканных вдоль всего берега.

– В них ничего не хранят, – объяснил Илья. – В них моются. Это бани.

Ангел очень удивилась.

Потом они долго шли обратно и на плотинке дружно повернули направо, а не налево, к гостинице. Им очень не хотелось расставаться, но страшно было придумать нечто отличное от прогулки, что позволило бы им не расставаться!..

Так они бродили до сумерек, сильно замёрзли и устали, и нужно было решаться, но Илья так ни на что и не решился. Ему очень мешали восемнадцатилетний Макаллан, который по идее должен был не мешать, а способствовать, и история про челябинского кавалера.

По непонятной причине кавалер сильно его задел, и об этом тоже хотелось подумать.

На первом этаже они расстались, и каждый пошёл к своей лестнице.