S. Синдром (СИ) - EvgeshaGrozd

Марк облокотился на барную стойку. Я услышал тихий щелчок начала диктофоной записи. Джилл тоже услышав, повернула к нему голову.

— Вы и правда хотите всё знать? — мы безмолвно кивнули. Джилл бросила взгляд на виски и решительно двинула чашку с кофе к Энди. — Можно и мне?

Следователь с секунду поразмыслив, налил горячительное прямо в кофе. Девушка сделала большой жадный глоток, слегка прокашлялась. Подумала с полминуты и начала свою биографию.

С каждым промежутком её исповеди, детективы всё больше и больше менялись в лице. Энди подливал всем спиртное, кроме рассказчицы. Последние же абзацы её жизни вызвали во мне негодование и даже отвращение к ней.

Он не лгал! Этот чёртов сукин сын не лгал! Она действительно полюбила его. Она начала чувствовать к этому ничтожеству любовь! Да вашу ж мать! К нему?! К этой твари, что несколько раз подводила её к смерти? Не может быть! Только не к нему!

Дальше уже ничего не мог слышать. Я оглох. Ком негодования подкатывал к горлу, побуждая разнести всю кухню в щепки. Мне надо остыть! Надо.

Я сорвался с места и ушёл.

— Кас? — не понимая, окликнул Марк.

Как теперь, блядь, смотреть на неё? Она, словно стала для меня его соучастником. Помощницей этому ублюдку!

Стокгольмский синдром? Психологическое состояние, когда жертва начинает испытывать чувства к своему насильнику. Учёными доказано, но до конца не изучено. Это тоже последствия психического сильного стресса, когда жертва, пытаясь спасти свою жизнь, подчиняется своему душегубу, постепенно начиная понимать его, сочувствовать ему и даже любить и оправдывать…

Да блядь! Она столько лет прожила с Диабло в одной постели, но ни на грамм не прониклась к нему, а теперь за несчастный год влюбилась в его братца? Бред!

Сел на кровать, роняя голову в ладони.

ДЖИЛЛ

Я ждала подобное именно от него и винить за это не имела права. Хотя, думаю, и он не должен.

В присутствии детективов, я была не способна всё верно донести до Каса. Заканчивая рассказ и уже опустошив чашку, без всяких просьб, вновь заполнила её, но только алкоголем. Спиртное обжигало пищевод и голову. Мне так легче. Проще принять себя и свою сумасшедшую боль.

Рассказывая всё это, не заметила даже, что плачу. Снова, чёрт возьми, плачу!

Видя мое состояние, мужчины не смели что-либо говорить, уточнять и переспрашивать. Молодой детектив просто бесконечно держался за лоб и, можно сказать, почти не дышал.

— История Диабло, довольно долго шумела в криминальных сводках, — выдохнул наконец старший детектив, — но всем нам о нём известно лишь из рассказов его рабынь, точней тех, что он не успел продать или тех, что смогли выжить в мире торговли людьми. Ты с одной из них вынуждена уже была столкнуться. Истинной правды о его смерти нам не известно до сих пор. Ты сейчас оказалась не только первым очевидцем, но и соучастником этого дела. Следствие закрыли очень быстро, что странно, так как дела таких людей долго ведутся. А позже дело из базы вообще изъяли.

— Мы сейчас в стопоре, пока не найдём этих мерзавцев, — Вайлет осел на стул, покинутый Кастером. — Наберись теперь сил и мужества. Осталось немного, — он накрыл рукой мою покалеченную ладонь. — Ты на финишной прямой, Джилл, — ласково улыбнулся, но, почуяв мою неловкость и напряжённость в данном жесте, убрал руку.

— Сил психологических у неё хватит на всех, даже тебе останенься, — Энди забавно сгримасничал, а потом лукаво подмигнул мне. Я невольно улыбнулась. — А для того, чтобы стать сильней физически мы тебе немного подсобим. Считай это и будет твоей психологической обработкой. Завтра к вечеру тебе надо будет приехать вот по этому адресу, — он придвинул ко мне визитку. — Мы тебя там будем ждать.

— Хорошо, — стало интересно.

Детективы допили оставшееся в своих чашках и поднялись изо стола. Прошествовали в прихожую на выход.

— На автобус? — Марк хлопнул напарника по спине, что тот едва не забодал дверь.

— Щас же! — проворчал Миллер, пытаясь стоять ровно. — Такси поймаем. Я больше выпил.

— Да уж. Жена опять тебя на диван отправит, — хихикал Вайлет.

Пока они одевались, то продолжали шутить и озорно поглядывать на меня. Я дежурно улыбалась, понимая, что они просто подбадривают, и была благодарна.

Наконец входная дверь за ними закрылась, а маска улыбки ещё долго оставалась на моём лице, постепенно уходя в тяжёлую думу.

Я стояла в коридоре. Долго и обездвиженно. Взор упал на двери в комнату Кастера. Там полумрак и тишь. Направилась к ним, но замерла на пороге, притормозив руку в стуке. Ладонь обмякла и просто коснулась бесшумно двери. Этот разговор нужен нам обоим.

Взглянула на свои покои. Дверь открыта. Виднелся угол кровати, кресло, шкаф, тумба. Это теперь всё моё! Нет санитаров, врачей, никаких обходов, приёмов лекарств, звуков решёток, криков больных. Больше никто не глумится надо мной. Неужели это правда? Но насколько долго это всё? Мне нужно ценить каждую секунду своей свободы, потому что где-то внутри себя отчего зижделось чувство, что это всё — лишь временное затишье. Мой враг и человек, что гноем очерняет моё сердце до сих пор жив и на свободе. Он не оставит меня, и я должна быть к этому готова.

Мотнула головой, сбрасывая тяжёлые мысли. Утёрла ещё одну проклятую слезу. Нет, уже не так всё! Полиция теперь знает обо всем и видела истину. Со мной Кастер.

Кастер. Я снова обернулась на его двери. Мой ангел-хранитель. Моё — спасение. Тот, кто первый решился верить мне, кто был рядом, кто поддерживал словом, кто, наконец, вытащил меня из самого ядра ада.

Толкнула его дверь. Силуэт мужчины на кровати. Он сидел, спиной ко мне, понуро наклонив тело вперёд. Молчал. Осторожно присела на край кровати с другой стороны.

— А сейчас? — сиплый голос, словно оглушил меня. Я внутренне встрепенулась. — Что ты к нему чувствуешь сейчас?

Хороший вопрос. Что я чувствую? Хочу ли его целовать? Хочу ли, чтоб его руки трогали меня? Хочу ли видеть его? Да, хочу! Безумно хочу. И это безумие отравляет моё тело. Но…

— НЕТ!

Это слово настолько сильно ударило мысли и чувства, что оно вырвалось из недр моих уст.

— Что нет? — Кас не мог знать моих размышлений, а должен. Только он имеет на это полное право.

— Я хочу убить его, — эту фразу произнесла абсолютно искренне и настолько кровожадно, что Майерс невольно обернулся.

— И его смерть поможет забыть его?

Сцепила зубы в гневе на себя. Кастер видит меня насквозь. Видит, как я хочу избавиться от того, кто засел в мышце, которую кличут сердцем. Я не могу дать верный ответ. Не могу определить даже, что это. Сумбур в душе мутил мою адекватность.

— Скажи, ты любил кого-нибудь? Когда-нибудь?

Однажды, я задавала ему этот вопрос, но тогда цель ответа была далекой от нас самих. Пауза. Долгая. Ненужная и мучительная.

— Кас? — позвала я, изнемогая от тишины.

— Любил, — наконец проронил он.

Я повернулась к нему, уперевшись взглядом в понурую спину.

— Тогда расскажи мне об этом чувстве!

Всю жизнь, прожив в страхе, отчуждении и ненависти, я никак не могла знать, что такое любовь. И теперь, он требует от меня ответов, которые мне неведомы. Ведь я и правда могу жестоко ошибаться.

— Расскажи, что такое любить кого-то? Как это?

Кастер резко обернулся, встал, рванул меня за плечи вверх, ставя на колени прямо на постель, перед собой. Притянул, обхватил одной рукой за талию, другой за лицо, провёл ладонью прямо по шраму, разглядывая. В полумраке заметила в его глазах то, что никогда не видела раньше. Столько искренности, заботы, ласки, восхищения и даже боготворения. Эти глаза готовы лишиться всего ради того, чтобы снова видеть меня перед собой. В груди больно ёкнуло, ухнуло и холодом поползло по спине вниз, утяжеляя мои ноги. Я поскорей увела взор, но мужчина снова заставил смотреть ему в глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— ВОТ ЭТО любовь, — все мои ощущения он просто прочёл. — Любить — это отдать жизнь за тебя, сделать всё, чтобы ты обрела счастье. Беречь тебя от боли как душевной, так и физической. Хранить, как своё тело. Любить тебя так…, как я люблю тебя.