Улики исчезают в полночь - Алина Кускова

– Олег Викторович, – крикнул Бабий, – хотите, я его проглочу?!

– Молчи, идиот, – вздохнул Сметана, взял перстень и надел его на палец.

Аделаида благодарно улыбнулась Сметане, но с ее лица так и не сошла тень беспокойства.

– А как же улика?! – возмутился Пугач.

– Это не улика, – пояснила Василиса, – это просто лишний раз доказывает, что Сметана был у Евы.

– Но у него руки волосатые! – возмутился Матвей.

– Этого недостаточно, – ответила ему Василиса.

– Тогда придется их с Гуньковым отпустить?! – изумился Бенедикт.

– Ры-ры-ры, – прорычала Эльвира и переместилась поближе к Гунькову.

– Олег Викторович Сметана не причастен к исчезновению Евы, – неожиданно заявила Василиса. – Он лишь посылал сюда своего помощника за забытым блокнотом, который компрометировал бы его гораздо больше, чем признания Евы.

– И не смотрите так на меня! – возмутился Бабий. – Это я сдуру ляпнул про проглочу!

– Действительно, – согласилась Василиса, – в квартиру забрался Игорь Гуньков. Он искал блокнот, когда сюда вошел Семен Семенович Пугач, за что и получил битой по голове.

– Что?! – воскликнул Пугач. – Это он меня?! Да я его в два счета по стенке размажу! – И он принялся засучивать рукава форменной рубашки, обнажая сильные, волосатые руки.

– Ну я же знал, что это вы, – простонал Гуньков. – И бил, между прочим, нежно!

– Да, бил Гуньков не сильно и вас, Семен Семенович, и Афиногенова, заглянувшего в открытую квартиру Дворецкой с пустым мусорным ведром. Гуньков не одну ночь искал блокнот, не подозревая, что его уже нашли. – Василиса не стала уточнять, что после этого она напрочь забыла о его существовании в собственной сумочке.

– Вот гад! Вот гад! – закричала базарным голосом тетка Афиногенова. – Моего любимого племянника по голове бить?! – Она погрозила Гунькову кулаком и повернулась к родственнику. – Я тебе говорила, что пустое ведро к неприятностям!

– Это точно, – согласилась с ней Василиса. – Но вернемся к нашим баранам, то есть к подозреваемым.

– Да, вернемся к битам, – предложила Боблова. – Откуда они взялись?

– Хорошо, начнем с орудий преступлений, – кивнула Василиса, решительно шагнув к притихшему в мягком кресле Плешь. – Биты презентовал своей подруге Еве Аркадий Сидорович. От комментариев, почему он сделал ей такой странный подарок, я воздержусь. Замечу лишь, что, как и Олег Викторович Сметана, господин Плешь является кандидатом в депутаты городского собрания.

– Она и его шантажировала, стерва?! – возмутилась Аделаида.

– Возможно, – пожала плечами Василиса, – а возможно, в деле замешана ревность.

– Я?! – испугалась Аделаида. – Да ни за что и никогда! Если бы на это решилась я, то не стала бы ее душить, а подлила яду. И между прочим, я не единственная, кто Дворецкую терпеть не мог в этом подъезде! Боблова много раз обещала свести с распутницей счеты!

– Да, – глубоко вздохнув, призналась та, – я действительно ее ревновала.

– Антонина Эдуардовна! – прокричал Пугач. – Совершенно беспочвенно!

– Теперь я это понимаю. – Боблова утерла набежавшую слезинку.

– Так это она Дворецкую задушила?! – обомлел Бенедикт.

– Я тоже к Еве особой симпатии не испытывала! – попыталась защитить соседку Юля Гатчина. – Но это вовсе не значит, что я пошла ее душить.

– Я не верю, – закричала кассирша Маша, – что Юлька способна на убийство!

– А Плешь? – останавливая на ней проницательный взгляд, поинтересовалась Василиса.

Все сразу притихли. Маша заерзала на своем крае табуретки.

– Нет, – после непродолжительной паузы она замотала головой, – Аркадий Сидорович не смог бы на такое решиться.

– Спасибо, Машенька! – прослезился тот. – Я в тебе нисколько не сомневался.

– Пожалуйста, – пожала плечами Маша, – но учтите, что это еще ничего не значит!

– Учту, учту, – кивнул Плешь.

– Все понятно, – подвела итог Василиса, – двигаемся дальше. Ведь все мы собрались здесь для того, чтобы узнать, как все происходило на самом деле. – И она остановилась возле пенсионера Рюмочкина. – Я могла бы тут еще порассуждать, как Антонина Эдуардовна с Семеном Семеновичем, у которого, как все заметили, сильные и волосатые руки, задушили Дворецкую и отволокли ее безжизненное тело к Бобловой в квартиру.

Пугач удивленно крякнул.

– Но не буду, ибо ничего такого не было.

– А что же было?! – поинтересовался участковый.

– Преступник задушил девушку и выдал себя.

В комнате воцарилась гробовая тишина, на этот раз, правда, связанная не с Могильщиком. Все поняли, что светловолосая сыщица Василиса Василькова, от которой многие, как от блондинки, ничего хорошего не ожидали, приблизилась к разгадке. И она, эта разгадка, сейчас находится совсем близко, так близко, что подумать страшно, ведь преступник наверняка сидит вместе со всеми в комнате и дышит с ними одним воздухом, пропитанным дорогими духами несчастной красавицы.

– Его узнал пенсионер Рюмочкин, – беспристрастно продолжила Василиса, – той самой ночью, когда залез в квартиру исчезнувшей Евы и получил битой по голове. Между прочим, – обратилась к пенсионеру Василиса, – я почти сразу догадалась, что вставная челюсть была ваша.

– А то чья же, – недовольно пробурчал тот, – новенькая, столько уплачено за нее.

– За шантаж вам заплатили гораздо больше, – усмехнулась Василиса.

– Ничего не помню, ничего не знаю, – пробурчал пенсионер.

– Да, удар по голове стал вашим алиби, чтобы ничего не рассказывать следствию.

– Подумаешь, – возмутился тот, – будто оно было, это следствие! Пенсионера чуть не убили, а они все списали на бытовое хулиганство!

– Ничего не поняла, – призналась Боблова, – ты чего молчал-то все это время, старый черт?! Покрывал преступника, пока хороших людей по головам били?! Кто он, преступник-то, кто?! Признавайся, Рюмочкин!

– Сначала я хочу рассказать вам о причине преступления, – таинственно сообщила Василиса. – Она настолько необыкновенная, что я сама долгое время терялась в догадках.

– Во! – обрадовался Сметана. – А то все выборы да выборы!

– Выборы здесь действительно ни при чем, – кивнула Василиса, – как и ревность. Все, как это только что сейчас подтвердилось, гораздо проще. С самого начала об этом мне твердили на каждом шагу, описывая семью Дворецких. Но я догадалась не сразу. Помогите мне, Семен Семенович!

Василиса указала на стол, за которым сидел Сметана. Его пришлось подвинуть. Под столом и отогнутым ковром оказался люк. Все повскакивали со своих мест и склонились над ним.

– Так люк все-таки был! – заметила Антонина Эдуардовна. – Только в подвальное помещение.

– Он и сейчас есть, – уточнила Василиса.

– А что там? – Пугач откинул крышку и хмыкнул. Луч света разрезал темноту полуподвального помещения.

– Там? – Василиса перевела взгляд на Афиногенова. – Что там, скажите, Агафон!

– Там вечный двигатель! Но вам этого никогда не понять! – выпрямился дворник, повернулся и собрался выйти из комнаты.

– Ры-ры-ы-ы-ы, – предупредила его Эльвира, переместившаяся к дверям.

– Но вы ведь тоже не поняли, как он работает! – возразила ему Василиса. – И забирались сюда по ночам! Для того чтобы в нем разобраться, ведь переместить его было нельзя, как я полагаю?

– Правильно полагаете, – хмуро отозвался Афиногенов и бухнулся в освободившееся от Плешь кресло. – Он работает, старик сделал великое научное открытие…

– Которое не давало вам покоя, – укорила его Василиса.

– Нобелевская премия светила, – процедил дворник.

– А вы вовсе не дворник, – прищурилась Василиса. – Какая у вас научная степень?

– Какая теперь разница, – отмахнулся тот.

– Странная штуковина, – заметил Пугач, успевший за это время прыгнуть вниз и включить в помещении тусклую лампочку.

Все склонились над люком и попытались разглядеть на старом, потрескавшемся от сырости и времени столе тикающий механизм, состоящий из шестеренок, болванок, гвоздиков, трубочек и чего-то непонятного простому, хоть и любопытному, глазу. Механизм жил своей жизнью, тикал и, казалось, радовался, что его наконец-то обнаружили добрые люди.

– Глупости, – скривился Сметана, – вечных двигателей не бывает!

– Вечное не может быть земным, – согласился с соперником Плешь.

– А вдруг? – произнесла Василиса и пригласила всех присесть. – Я заподозрила, – начала она после того, как все расселись по местам и успокоились, – Агафона после того, как узнала, что дворник выносит мусорное ведро по ночам. Тот, кто встает с рассветом, вряд ли станет разгуливать с мусором за четыре часа до звонка будильника. А если и станет, то по серьезной причине. После этого факта все связалось. Диктофонная запись, где Аделаида говорит, что Ева не брезговала встречами ни с директорами, ни с разнорабочими, опять же понимай, что с дворниками. И перчатка. Согласитесь, Агафон, чем толще перчатка, тем меньше мозолей.