Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне - Вячеслав Науменко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здесь выдвинулся в первые ряды о. Василий Григорьев (донец). Он вошел в контакт с епископом Новогрудским Афанасием, организовали из казачьих станиц Казачью епархию, и о. Василий Григорьев был назначен епископом Афанасием уполномоченным по управлению Казачьей епархией.
Пишущий эти строки, не успел доехать до Новогрудок, а влился в 6-ю отдельную сотню, бывшую под командой сотника М. М. А. и находившуюся в городке Дворец. И это было в тот момент, когда Казачий Стан должен был отступать из Белоруссии в Польшу. На этом пути 6-я отдельная сотня влилась в 8-й полк, а затем 8-й полк соединился с 9-м и таким образом составилась бригада.
Длительная остановка была в Польше, три месяца (июль — сентябрь) около городка Здунска Воля. Здесь было собрание всего духовенства и о. Василий Григорьев давал назначения священникам, назначил благочинных, словом, организовал епархию. Организатор о. Василий был хороший.
В сентябре 1944 года из Здунской Воли Казачий Стан был направлен в Северную Италию, в район Джемоны. На всех остановках тяжелого и многострадального пути духовенство совершало богослужения под открытым небом. У кого были святые антиминсы, — совершали литургии, у кого таковых не было, — служили обедницы и молебны.
В районе Джемоны пробыли несколько недель на своих подводах. Здесь, около города Озопо, был убит священник о. Дмитрий Войников (кубанский казак) осколком бомбы. Из Джемоны весь Казачий Стан переселили в район Алессо и Толмеццо. Расселение Казачьего Стана здесь было строго распределено не только по областям, но даже по округам и станицам. Все станицы были размещены по селениям итальянцев. В каждую станицу или округ был назначен священник. Службы совершались в католических костелах.
Так прожили до конца апреля 1945 года. А затем последовал приказ о переселении всего Стана в Восточный Тироль (Австрия). Этот переезд был многотрудный: пришлось брать перевал Альпийского хребта зигзагами 18 километров.
Среди итальянцев нашлись злостные провокаторы. Они говорили, что тяжело гружеными подводами его не взять и, что если до 12 часов ночи кто не перевалит рубикон, то тот будет объявлен военнопленным Италии. Многие этому верили и сбрасывали часть своего, и без того скудного, имущества. А около селения Амара итальянцы совсем загородили горную дорогу и потребовали сдачи всего транспорта и оружия. Казаки, конечно, не согласились. Со стороны итальянцев переговоры (требования) вел молодой ксендз. Он держался дерзко, чем особенно озлобил казаков.
К этому времени подошли юнкера, у которых была пушка. Началась форменная осада.
В короткой, но жаркой перестрелке казаки быстро одержали победу. Были убиты «командиры» итальянцев — тот ксендз, что вел переговоры и его отец (тоже ксендз), а итальянцы разбежались, но они все же жестоко отплатили казакам. В селе Амара до этого был казачий госпиталь. В одном доме было до двух десятков больных казаков. Итальянцы дом заперли, а потом подожгли его. Все больные, находившиеся в этом доме, сгорели. Но весь Стан, затем, беспрепятственно по этой дороге прошел.
В первый день Пасхи (6 мая) почти весь Казачий Стан, перевалив хребет, был около Обердраубурга. Здесь, под елками, мною была совершена Пасхальная Заутреня. А затем, день ото дня, делали небольшие переезды по направлению Лиенца. Достигнув его, расположились по станицам на правом берегу Дравы, а Епархиальное управление — на левом. По всем частям в воскресные и праздничные дни отправлялись службы — литургии или обедницы.
Когда же наступило злополучное 1 июня, то накануне о. Василий через посыльных известил все духовенство, чтобы оно завтра (1 июня) в шесть часов утра (каждый священник) Крестным ходом со своими станицами направлялись бы в лагерь Пеггец для совершения общего богослужения.
На обширной площади лагеря, могущей вместить десяток тысяч человек, был сделан из досок помост для установки на нем престола (одного) и жертвенника (одного) и помещения духовенства.
Богослужение, к нашему удивлению, возглавлял не уполномоченный о. Василий Григорьев, а протоиерей Владимир Н. Отец же Василий пошел в этот исключительный момент в Лиенц «подавать» телеграммы. И когда божественная литургия подходила к трагическому моменту, с помоста было видно, как о. Василий шел из Лиенца по лагерю Пеггец, пробираясь задними ходами за бараками лагеря.
В сослужении о. Владимира за этой литургией были следующие священники и диаконы (в статье о. протоиерея Тимофея Сонина полностью указаны имена и фамилии всех священников. Но ввиду того, что многие из переживших трагедию не желали, чтобы их фамилии где-либо объявлялись, а опросить всех не было возможности, указаны лишь имена священников и первая буква фамилии):
1. Протоиерей Пантелеймон Т.
2. Священник Николай С.
3. Протоиерей Алексей А.
4. Священник Николай Г.
5. Протоиерей Михаил Д.
6. Священник Симон Ш.
7. Священник Виктор Т.
8. Протоиерей Иоанн Д.
9. Священник Александр (фамилию забыл).
10. Священник Анатолий Б.
11. Священник Вячеслав (фамилию забыл, служил в Ростовском округе).
12. Священник Владимир Ч.
13. Священник Тимофей Соин.
14. Протоиерей Исидор Б.
15. Священник Алексей Ф.
16. Священник Григорий Е.
17. Протодиакон Василий Т.
18. Диакон Николай К.
19. Диакон (имя и фамилию забыл, служил в Старочеркасской станице Казачьего Стана).
В толпе молящихся были протоиереи Николай М. и Тимофей К. и священник Виктор С. Были в Казачьем Стане еще священники, но их не было видно ни среди духовенства на помосте, ни среди молящихся в толпе. Это священники: Феодор В., Павел Р. и Николай Ч.
Когда божественная литургия достигла момента причащения желающих, о. Владимир Н., возглавлявший богослужение, стал причащать один, из одной чаши. Успел он причастить только несколько десятков человек, как многотысячная толпа была охвачена кольцом танков, танкеток и грузовых машин. Из машин вышли солдаты, вооруженные дубинами и штыками. Юнкера и молодые казаки всю толпу взяли живым кольцом, сцепившись своими руками, и, таким образом, не давая нападающим разбивать толпу на мелкие группы. Были слышны залпы из винтовок. Били дубинками, кололи штыками стоявших на краю толпы. Были убитые и раненые. Поднялся неистовый крик. Вся толпа колыхнулась.
Отец протодиакон Василий наскоро употребил Святые дары и обернул чашу в плат. И все духовенство начало сходить с помоста, так как вся толпа, отступая от нападающих, естественно, давила друг друга. Тут-то затрещал помост и были перевернуты столы, служившие престолом и жертвенником. Были задавленные насмерть.
Таким образом, богослужение само собой прекратилось. Вся толпа имела поступательное движение из лагеря на поляну, между пятым и шестым бараками с одной стороны и седьмым и восьмым — с другой.
Свалив забор, толпа вышла на поляну. Казаки, державшие хоругви и иконы в руках во время Божественной литургии, и духовенство в облачениях, с крестами (напрестольными) в руках, теперь также были на поляне среди толпы. Пели молитвенные обращения излюбленных песнопений: «Иисусе сладчайший, спаси нас!», «Пресвятая Богородице, спаси нас!», «Под Твою милость прибегаем, Богородице!», «Милосердия двери отверзи нам, Благословенная Богородице!», «Не имамы иные помощи, не имамы иные надежды, разве Тебе, Владычице!»
Когда же стали молитвенно обращаться к святым угодникам Божиим, то о. Николай Г., взял в руки месяцеслов и, начиная с 1 сентября, вычитывал на каждый день установленного Церковью святого, а остальное духовенство, вместе с толпой, пело: «Преподобный отче Симеоне (память 1 сентября), моли Бога о нас!», «Святый мучениче Мамонте, моли Бога о нас!» и так далее за весь год.
Когда танки, окружившие на поляне толпу, мчались быстро на нее, то вся толпа, как один человек, падала на колени покорно ожидая смерти на поляне, чем мучение в Советском Союзе. Но танки, дойдя до толпы, круто поворачивали обратно.
Духовенство продолжало молебное пение.
Молитва неоднократно прерывалась. Подъезжая на танке, английский офицер говорил через рупор: «Казаки! Мы знаем, что вы храбрый народ, но в данном случае всякое сопротивление бесполезно. Вы должны быть возвращены на родину».
На этот вызов был один общий ответ: «Лучше смерть здесь, чем муки в Советском Союзе!»
Вот в этот момент отец Анатолий В. в облачении выступил из толпы и на французском языке говорящему офицеру доказывал, что в этой толпе находятся все старые эмигранты из Югославии.
За смелость ли, или знание французского языка, но факт тот, что 2 июня о. Анатолий был назначен английским командованием комендантом лагеря Пеггец, предназначенного для эмигрантов из Югославии.
Вызывали через рупор супругу генерала Т. И. Доманова, Марию Ивановну, обещая ей «честью английского офицера», что ей ничего не будет, но нужна она по очень важному делу. Из толпы послышались возгласы, что Марии Ивановны в толпе нет.
