Счастье и тайна - Виктория Холт

Я старалась принимать участие в событиях местной жизни. Я заходила на чай к семье викария; посещала церковь и сидела там вместе с Рут и Люком на скамье Рокуэллов. Я чувствовала, что постепенно приживаюсь здесь — ведь когда мы были с Габриелом, я еще не успела ни к чему здесь привыкнуть.

Иногда тетя Сара водила меня в детские комнаты — ей, казалось, не надоедало ходить со мной туда. Я увидела наконец фамильную колыбель, сделанную двести лет назад, — эта качалка была настоящим произведением искусства! Голубое стеганое покрывало, сшитое тетей Сарой специально для этой колыбельки, было выполнено очень искусно.

Я еще раз побывала у Хагар, и мы с ней, по-моему, сблизились еще больше. Я была уверена, что нашла в ее лице хорошего друга.

Так как мы в Керкленд Ревелз соблюдали траур, никаких развлечений в нашей жизни не было, лишь время от времени нас навещали близкие друзья нашей семьи. Появлялась Дамарис, и теперь я была уверена, что Люк влюблен в нее, но мне так и не удалось понять, как она к нему относится. Иногда мне в голову приходило, что Дамарис вообще не могла испытывать никаких чувств. Я заметила, что даже к отцу она временами относилась безучастно, хотя была довольно послушна. Иногда я сомневалась, способна ли она испытывать привязанность к кому-либо вообще — даже к собственному отцу.

Доктора я видела часто — то в доме, то возле него. Он объяснял, что приглядывает за сэром Мэтью и тетей Сарой. И не забывает о миссис Рокуэлл, обычно добавлял он, улыбаясь.

Он составил для меня небольшой список советов, которых мне следовало придерживаться: не ходить на прогулках слишком далеко, не ездить верхом, отдыхать, как только почувствую в этом необходимость, и на ночь пить теплое молоко.

Как-то раз я вышла на утреннюю прогулку. Когда я была примерно в миле от дома, я услышала позади себя шум приближающегося экипажа и, обернувшись, увидела двухместную карету доктора.

Он попросил слугу остановиться возле меня.

— Вы переутомляетесь, — упрекнул он меня.

— Ничуть. Я ушла совсем недалеко от дома.

— Пожалуйста, садитесь, — пригласил он. — Я подвезу вас обратно.

Я подчинилась, хотя и утверждала, что ни капельки не устала. На самом деле он сам выглядел гораздо более утомленным, чем я. И будучи человеком прямым, я не преминула сказать ему об этом.

— Я был в Уорстуисле, — ответил он. — Это всегда выбивает меня из колеи.

Уорстуисл! При одном упоминании этого названия меня охватила тоска. Я думала о бедных людях, отгороженных от мира и воспринимающих все сквозь пелену затуманенного сознания. Какой же он хороший человек, если ездит даже в такое жуткое место, чтобы лечить людей.

— Вы, должно быть, очень хороший человек, если ездите туда, — сказала я вслух.

— У меня корыстные мотивы для этого, миссис Рокуэлл, — ответил он. — Эти люди интересуют меня. Кроме того, я им нужен. Это очень приятно — ощущать, что ты кому-то нужен.

— Все это так, но, тем не менее, с вашей стороны это очень благородно. Я уже слышала от других, что вы там успокаиваете больных не только как врач. Они ценят ваше доброе отношение к ним.

— Ха! — Он вдруг засмеялся, и на его загорелом лице блеснули белоснежные зубы. — Мне есть за что благодарить судьбу. Я раскрою вам одну тайну о себе. Сорок лет назад я был сиротой… без единого пенни в кармане. Надо признаться, грустная это вещь — быть сиротой в этом мире, но не иметь при этом ни пенни в кармане, дорогая моя миссис Рокуэлл, — это уже трагедия.

— Охотно верю.

— Я мог бы стать отчаявшимся от голода нищим… стоять у дороги и дрожать от холода, но в конце концов судьба улыбнулась мне. Когда я рос, мечтой моей жизни было лечить больных. У меня не было никакой надежды исполнить свое желание. Но я привлек внимание одного богатого человека, и он был так добр ко мне, что дал мне образование и помог осуществить мою мечту. Если бы не этот богач, что бы со мной сталось? И теперь, когда я вижу нищего у дороги или преступника в тюрьме, я говорю себе: я достиг всего только благодаря милости этого богатого человека. И стараюсь все свои силы отдавать пациентам. Вы меня понимаете?

— Не знаю… — начала я.

— Ну вот, теперь вы уж не думаете, что я такой хороший, — потому что я не джентльмен, верно?

Я вспыхнула:

— Я думаю, что вы самый настоящий джентльмен!

Мы уже подъезжали к Ревелз, и он негромко сказал:

— Тогда сделайте мне одолжение.

— Если это в моих силах.

— Позаботьтесь, пожалуйста, о себе… получше.

Мы с Хагар Редверз пили чай, и она разговаривала со мной на свою любимую тему — о детстве, о том, как она верховодила в детской Ревелз, как вдруг мне показалось, что эта заставленная мебелью комната сдавила меня и мне стало нечем дышать. Со мной что-то случилось, я и сама толком не поняла — что это было…

Очнувшись, я увидела, что лежу на кушетке, набитой конским волосом, и мне подносят нюхательные соли.

— Что случилось? — спросила я слабо.

— Все в порядке, дорогая, — послышался властный голос Хагар. — Ты просто упала в обморок.

— В обморок? Я… Да я…

— Не беспокойся. Полагаю, что в этот период такое случается довольно часто. Лежи спокойно. Я послала за Джесси Дэнкуэйт. Я ей вполне доверяю.

Я попыталась подняться, но сильные старческие руки, поблескивавшие гранатами и бриллиантами, властно удержали меня на месте.

— Мне кажется, дорогая, ты слишком долго шла пешком. Эта дорога становится для тебя утомительной. В следующий раз я велю, чтобы тебя привезли сюда.

Сидя на стуле рядом с моим диваном, она рассказывала:

— Я помню, как упала в обморок незадолго до рождения моего сына. Это такое ужасное ощущение, правда? Но самое удивительное, что со временем привыкаешь ко всем этим маленьким неудобствам. Тебе бы хотелось чего-нибудь, дорогая, чтобы восстановить силы? Я не знаю, может быть, тебе пошел бы на пользу глоток бренди? Хотя нет, давай уж лучше подождем Джесси Дэнкуэйт.

Не прошло и пятнадцати минут, как в комнату вошла Джесси Дэнкуэйт. На вид ей было лет сорок пять. У нее было приятное розовое лицо. Ее черная шляпа, украшенная черными блестящими бусинками, которые весело плясали в такт ее движениям, под подбородком завязывалась черными лентами. На ее габардиновом плаще тоже блестел черный бисер. Под плащом виднелось черное платье с безупречно чистым белым накрахмаленным передником.

Вскоре я узнала, что это была акушерка, которая жила в поместье Келли Гранж; так как Хагар управляла своим поместьем, как королева своим королевством, то и акушерка вела себя с ней, как и подобает подданной. Впоследствии я узнала, что если кто-то из женщин не мог заплатить ей за услуги, Хагар платила за них. Джесси могла быть также и няней, так как у нее были определенные познания во всех областях ухода за детьми.