Под-Московье - Анна Калинкина

Разобравшись с этим вопросом, Мура продолжала:

— Когда Кору спросили, что нас ожидает, она, конечно, приложила все усилия, чтобы узнать ответ. Жевала какие-то особые грибы, растущие в отдаленных туннелях и доставляемые челноками за бешеные деньги, впадала в транс и разглядывала свой магический стеклянный шар. Но в результате получила лишь одно неясное откровение: станцию спасет дева, пришедшая с Севера.

— И правда, туманно, — пробормотала Нюта.

— А пророчества всегда туманны. Вот, например, она как-то изрекла: «Есть Четвертый Рейх, а Пятому не бывать». Почему так — никто не знает. В это можно только верить или не верить.

— И вовсе это не про Четвертый Рейх было сказано, а про Третий Рим, и не Кора это говорила, — досадливо сказал заглянувший к ним Вэл. — Ты просто все перепутала.

— Может быть, — покладисто согласилась Мура и продолжала рассказ. — Несмотря на неопределенность предсказания, муравьи за неимением лучшего ухватились за него и начали отслеживать всех посетителей станции. Ты, дитя, не первая — одну девушку, на свою беду пришедшую к нам с челноками, уже против ее воли отправили на поверхность. Как и следовало ожидать, она не вернулась, зато монстр, судя но всему, прекрасно себя чувствует и продолжает скрестись в ворота с удвоенной силой. Муравьи опять к Коре, а та им отвечает: «Значит, это была не та дева. Ждите». И вот дождались.

Из дальнейших объяснений Нюта с ужасом поняла, что как минимум все муравьи, а вместе с ними и часть индиго, всерьез считают ее той самой девой-спасительницей. Во-первых, она пришла почти что с Севера. Во-вторых, если и вправду сумела добраться по поверхности от Сходненской до Гуляй Поля, значит, действительно героиня, которую на Улицу 1905 года привела сама судьба.

В другом случае девушка, конечно, слегка задрала бы нос, но сейчас у нее волосы встали дыбом.

— То есть, вы хотите сказать, — на взводе начала она, — что меня отправят воевать с монстром, с которым не могут сладить даже местные бойцы, только потому, что вашей неумелой гадалке чего-то там под грибами привиделось? А когда он и меня сожрет, она опять разведет руками и скажет: «Ну, значит, и не про эту деву в пророчестве говорилось»?!

Мура пожала плечами, скорбно глядя на Нюту.

— А если я откажусь идти на смерть? Сама объявлю на всю станцию, что в пророчестве говорится вовсе не обо мне, что я никакая не спасительница и вообще никому и ничем тут не обязана?!

— Боюсь, у тебя просто нет выбора. Со станции тебя по-всякому не выпустят, комендант уже распорядился. Да и муравьи уже так напуганы и отчаялись, что готовы ухватиться за любую соломинку. Откажешься — найдут повод заставить. Навесят на тебя каких-нибудь грехов, твоих или чужих, неважно. Если покопать, за каждым что-нибудь да найдется, а наш комендант большой специалист по таким делам, все-таки бывший милиционер. Он как раз тут служил, в метро, поэтому и спасся, и людей сумел организовать, и власти добился. В общем, пригрозят расстрелом, или кормить перестанут — куда ты денешься. Сразу согласишься по-хорошему, так хоть какой-то шанс спастись будет.

— Да он просто убийца, ваш комендант! — вырвалось у Нюты.

— Ну-ну, не надо так сгущать краски, — примирительно пробормотала Мура. — Он тоже человек несчастный: полгода как жену схоронил, то ли от воспаления легких, то ли от астмы, а недавно еще и единственный ребенок, Алиночка, пропала. Может, конечно, найдется еще, да только опасаемся мы: она же такая впечатлительная была, может, решила сама на поверхность податься, станцию спасать?

Нюта поняла, что опять оказалась крайней в чужой игре. Эта женщина, сперва казавшаяся такой участливой и милой, на самом деле тоже преследовала свои цели. Вот и сейчас Мура чуть ли не со слезами говорит об этой Алиночке, которая, может, наслаждается уютом на соседней станции, а до отправляемой на смерть под дулом автомата чужачки ей и дела не было.

— Мне надо подумать, — сухо сказала она.

— Разумеется, — тут же торопливо согласилась Мура. — Лучше, если ты придешь к этому решению добровольно, осознавая, на что и во имя чего идешь. Я слышала, что у солдата, настроенного на победу, шанс выжить куда выше, чем у того, который заранее считает себя убитым.

Нюте ясно было, что и сама Мура слабо в это верит, и говорит это просто для того, чтобы ее приободрить. Но поскольку другого выхода ей все равно не оставалось и предложение подумать было чистой формальностью, к словам красавицы, явно занимающей среди индиго не последнее место, стоило прислушаться. Да и потом, раз уж за Нюту все решили заранее, стоит, по крайней мере, получше узнать об этом неведомом звере — может, тогда у нее появится хоть малюсенький шанс спастись? Или даже попытаться убежать, а пока тянуть время и делать вид, что она склонна согласиться? Может, удастся придумать, как прошмыгнуть ночью мимо кордонов и уйти на Беговую или обратно на Баррикадную?

Девушка немного приободрилась, и Мура, глядя на нее, подумала, что «спасительница» начинает свыкаться с предназначенной ей участью.

— Возможно, у тебя действительно особая миссия, — сказала она. — То, что ты в детстве уцелела там, где погибли взрослые, — тоже не случайность. Я, разумеется, не хочу сказать, что, прожив среди монстров несколько дней, ты стала одним из них, — торопливо поправилась она, — но, возможно, какие-то твои скрытые способности заставляют их принимать тебя за свою. А этот случай на поверхности, когда только ты видела девушку на рельсах и в результате спасла и себя, и своих спутников? Конечно, никакой девушки на самом деле не было, просто ты ждала знака и сумела правильно его истолковать. А знак мог быть каким угодно. Вы незадолго до этого говорили о девушке, гуляющей по рельсам, и, видимо, этот образ сильно запал тебе в душу, а потом в нужный момент просто трансформировался в сгусток информации, который принял ожидаемую форму. Если бы ты жила на нашей станции, то обязательно принадлежала бы к клану индиго, ведь именно умение воспринимать информацию извне и обращать ее себе на пользу как раз и отличает нас от остальных. От тех же муравьев, которые считают, что выживут, если будут тупо следовать неизменным правилам. Возможно, это умение выручит тебя и на этот раз. А я обещаю тебе помочь, чем смогу.

— Научите каким-нибудь тайным боевым приемам, что ли? — не удержалась от колкости Нюта. — Чтобы ваш зверь сожрал меня не сразу, а как следует развлекся?

— Зачем ты так? — Мура поджала губы. — Я ведь тоже живу здесь и заинтересована в том, чтобы ты победила. Разумеется, никаких тайных приемов я не знаю, зато могу объяснить, как лучше вести себя на поверхности. Да и здешние места мне знакомы, я ведь до Катастрофы жила недалеко отсюда. А знать предстоящее поле боя — уже немало.

— Да, мне уже рассказали в двух словах про Зоопарк, — кивнула Нюта.

— Ну, Зоопарк-то от нас не так уж близко. Если ты и доберешься туда, то лучше обойти его стороной. Вот как это лучше сделать, я и расскажу.

Это «если и доберешься» неприятно царапнуло слух. «Все-таки она тоже не верит, что у меня что-то получится», — тоскливо подумала девушка и, неожиданно для самой себя, спросила:

— Вы очень скучаете по прежней жизни? Несмотря на все опасности, там, наверху, очень красиво.

В глазах у Муры заплескалась тоска.

— Не напоминай мне об этом, девочка! Тебе и всем, родившимся после, куда легче — вы просто не знаете и никогда не узнаете то, что мы, старшие, потеряли навсегда. Взять хоть запах талого снега перед весной… Даже те, кто теперь поднимаются на поверхность, уже не могут это узнать — какие в противогазе запахи! Нельзя снять перчатку и зачерпнуть снег ладонью, такой белый и пушистый! Этого даже не объяснишь. Теперь, говорят, снег идет черный, радиоактивный. Один из тех, кто видел, даже песню про это написал — о том, как падает черный снег. Попроси Вэла спеть, он ее знает… А ветер! Знаешь, всякий раз, когда дул западный ветер, со мной творилось что-то странное. Я становилась просто комочком нервов, восприятие обострялось настолько, что я вздрагивала от малейшего шороха и звука. Со мной невозможно было разговаривать. И все думали, что это связано с женскими циклами… О, если бы они были правы! Тогда эти мои странности, эти внезапные перепады настроения можно было бы предсказать заранее. Но нет, это просто дул западный ветер. Мужчинам этого не понять, они не такие восприимчивые. А я даже здесь, под землей, чувствую, когда наверху ветер дует с запада.

Нюта вспомнила, что иногда и на нее тоже нападали приступы беспричинной хандры и нервозности. «Получается, это ветер виноват? Западный, а может, какой-нибудь другой?» Она даже стала немного сочувствовать сидящей рядом женщине.

— Как счастливы, наверное, были все, кто жил наверху! — вздохнула она.