Соблазнение строптивой - Шарлин Рэддон

– Позволь мне. – Бренч встал, но Юджиния замахала рукой, чтобы он вернулся на место.

– Нет, я справлюсь.

Но она не могла. Оттого что Бренч сидел на ее кровати, такой красивый и довольный собой, молодая женщина до того разнервничалась, что у нее начали трястись руки, и она лишь делала себе больнее и еще больше запутывала волосы. Макколи покачал головой.

– Сядь сюда и дай посмотреть, что можно сделать.

Он похлопал по постели рядом с собой.

– Нет. Мне просто нужно немного передохнуть. Расскажи, как держится мой пленник.

– Он в порядке, не то что ты. А теперь иди сюда, чтобы я мог вытащить расческу.

– Макколи…

– Меня зовут Бренч.

Он поднялся, взял Дженну за руку и перетащил ее на кровать. Не обращая внимания на рассерженный взгляд и недовольно поджатые губы, Бренч усадил молодую женщину по центру кровати, а сам сел на край матраса за ее спиной.

Стоило Бренчу прикоснуться к волосам Юджинии, как ее разум затуманили яркие воспоминания об их первом дне в Парк-Сити, когда он ворвался комнату, где она принимала ванну. В глубине ее женского естества вдруг стало влажно, внутри все затрепетало.

Бренч почувствовал дрожь молодой женщины и улыбнулся. Он тоже вспоминал. Как она выглядела, пахла, каково было к ней прикасаться. Чистая, в мыльной пене, прекрасная. Макколи потребовалась вся сила воли, чтобы не прижать к себе Дженну в предвкушении утонченной страсти, пробуждение которой он увидел в тот день. Но на этот раз его никто не остановит. И как бы Бренч ни хотел этого, как бы он ни хотел Юджинию, не было ни малейшего сомнения, что заниматься с ней любовью будет ошибкой.

Несмотря на невыносимый характер, Юджиния Ли-Уиттингтон была из тех женщин, которых мужчины берут в жены, а не из тех, с кем флиртуют, а потом бросают. А Бренч не желал больше связывать себя ни с какими женщинами. Он уже один раз попробовал, что такое брак, и ему хватило с головой.

В любовь он тоже не верил. От таких фантазий Лилибет излечила его навсегда.

– Ай! – Дженна остановила руку Бренча. – Ты что делаешь – выдираешь волосы у меня из головы, чтобы выпутать расческу?

– Прости. Кажется, я на секунду отвлекся.

– Послушай, я тебя сюда не приглашала и не просила расчесывать мне волосы, так что, если тебя ждут другие дела, можешь быть свободен.

Бренч усмехнулся.

– Тише, ведьмочка. Не распускай перья. Мое время всецело принадлежит тебе. Кроме того, я, похоже, почти распутал этот клубок. – Он высвободил расческу. – А теперь посмотрим, что можно сделать со всем остальным.

– Я сама, Макколи.

– Молчи, или я перекину тебя через колено.

Дженна скрестила руки на груди и проворчала:

– Тогда давай быстрее.

– Ты о расчесывании? Или о порке?

В комнате становилось все темнее – сумерки сгущались, но Бренч не спешил зажигать лампу. Он отделял прядь за прядью, вычесывал грязь и солому, въевшиеся в волосы Дженны, когда та получила ранение и упала с лошади. Мягкие прикосновения щетки к коже головы, легкие подергивания, когда Бренч проводил расческой по всей длине волос, были так приятны, что Дженна не смогла заставить себя продолжить препираться. Она закрыла глаза и предалась удовольствию.

Молчание затянулось, но ни Юджиния, ни Бренч этого не заметили. Оно не тяготило их.

Макколи растворился в ощущениях – прикосновении волос молодой женщины и мириадах оттенков, которыми переливались локоны – от насыщенного цвета красного дерева до золотисто-каштанового. Доходя до кончика пряди, Бренч отпускал ее струиться у себя по коленям, гадая, каким было бы прикосновение этих чудесных волос к его обнаженной коже. Тело тут же отреагировало на фантазии разума.

– Сухие они кажутся даже длиннее, чем мокрые.

Горячее дыхание коснулось уха, и по спине Дженны побежали мурашки. Она закашлялась, чтобы скрыть предательскую реакцию, и заставила себя сесть ровнее.

– Может быть, гуще, но сомневаюсь, что длиннее, Макколи.

– Они шелковые на ощупь.

Его голос шелковый.

– Они грязные.

– Они вьются вокруг моих пальцев, словно не хотят, чтобы я останавливался.

Они не хотят… я не хочу.

Пальцы легонько коснулись шеи, когда он взял следующую прядь. На этот раз Дженна точно вздрогнула. Бренч улыбнулся, вопреки намерению не поддаваться чувству довольный тем, что Дженна, как и он сам, не могла оставаться равнодушной. Глядя на край волос над шеей, он не сдержался и прикоснулся губами к нежному шелку кожи в легком, едва ощутимом поцелуе.

– М-м-м, чудесно.

Да, чудесно.

Губы Бренча скользнули по шее к плечу Дженны, нежно сдвигая широкую бретельку сорочки, пока та не сползла по руке. Застонав, он стал целовать плечи и грудь молодой женщины, покалывая кожу бородой.

Дженна не смогла сдержать восторженного стона. Ее губы приоткрылись, голова запрокинулась, открыв шею.

Одним грациозным движением Бренч прильнул к Дженне, прижав ее бедра к своим длинным ногам. Нежные, как перышки, поцелуи продолжали опускаться по гладкой тонкой колонне ее шеи, пока не остановились в ямочке у основания шеи.

Его нежный язык нашел волнующую влажность на коже Дженны; текучий жар пробуждал ее тело, словно оно дремало сотню лет. Сердце трепетало, будто кружевные крылья фей, магия которых, воплощаемая губами Бренча, необратимо околдовывала ее.

– Господи, Дженна, твой вкус великолепен, напоминает персиковый бренди. Я опьянен твоей сладостью!

Я тоже хочу насладиться твоим вкусом.

Но Макколи осыпал быстрыми, настойчивыми поцелуями ее щеку, ухо, висок.

Решимость Дженны держать Бренча на расстоянии таяла под напором невероятных ощущений, которые он в ней возбуждал. Все, чего ей сейчас хотелось, – утонуть в них. Дженна повернулась и нашла губами губы Бренча, наслаждаясь его вкусом с неожиданной, не свойственной ей алчностью, одновременной пугавшей и очаровывавшей ее.

Разделив волосы молодой женщины на две части, Бренч рассыпал их по плечам и груди. Потом он притянул Дженну ближе, бережно прижав ее к себе, словно ребенка. Кончиком языка Бренч стал обводить контуры ее губ и влажной линии между ними, пока они не открылись ему, позволяя проникнуть к спрятанным внутри сокровищам.

Язык Дженны застенчиво выглянул навстречу, потом двинулся дальше, к гладкому атласу внутренней поверхности губы Макколи и твердым ровным краям его зубов. Бренч зарычал от удовольствия и углубил поцелуй. Он почувствовал, как легкая вибрация ответного стона молодой женщины дошла до самого его паха, и в том месте тело стало еще напряженнее, еще нетерпеливее. Неприятное ощущение давления тугих джинсов превратилось в муку, которой необходимо было положить конец.