Близнецы и Сгоревший Замок - Сергей Иванов

Сейчас же из его машины с затемненными стеклами — заметно потрепанного, но все же «шестисотого» «мерсика» («Мерседеса» то есть) — вывалились трое. Они еще не были настоящими бандитами, а так себе — «жульманы», как именуют таких на воровском языке. Соответственно, Голубчик был у них так называемым «генералом», то есть человеком, который учит малолеток воровским ремеслам.

— Ну, шоколадка! — и Голубчик вплотную подошел к Олаве Джоновичу, а три его прихвостня стали обходить могучего циркача с боков. — Давай сюда мои бумажки…

Олава попробовал попятиться, но тут же в спину ему уперся некий острый предмет… И можно было легко догадаться, что это такое!

— Стоять!

— Но у меня их с собой нет! — сказал Олава растерянно. — Они там, в сейфе. — Он махнул рукой в сторону служебного входа и при этом, как бы нечаянно, заехал по физиономии полуамбалу, который держал у его бока нож. — Ой, извини, парень, неловко получилось.

И пошел к двери.

— Стоять, гад!

И Олава услышал, как за спиной у него передернули пистолетный затвор. Пришлось остановиться. Он повернулся через плечо:

— Не пойму, ты хочешь бумаги получить?.. Тогда пошли!

— Не умничай, уголек! Очень больно будет!

В ответ Олава улыбнулся.

— Чего клыки выставил? — заорал Голубчик. — Лишние, что ли, имеешь?

— Да кончайте вы глупости трепать! — сказал старый артист сердито. — Пошагали к сейфу, я отдам документы и скажу свои условия! А тронете, ничего не получите, и об этих бумагах узнают журналисты. Тогда вам всем… — Олава Джонович сделал выразительный жест. — А вообще зря ты привел сюда этих желторотых.

— Веди, баобаб сучковатый! Еще будет мне тут указывать!

Они пошли по коридору, который выводил прямо на арену. Но это опытным людям было бы понятно, что они идут на арену. А бандиты ведь оказались за кулисами цирка впервые!

— Вот сюда, — сказал Олава, — в эту дверь.

На сцене стояла декорация — как бы макет дома, но из картона. Однако в полутьме, которая царила сейчас здесь, разобраться было довольно-таки трудно… Олава сам открыл дверь, вошел, и четверо бандитов — за ним.

— Порядок, — словно бы кому-то сказал дед Олава, — можно.

В ту же секунду свет погас окончательно.

— Что за?.. — начал один из полуамбалов. Но тут же замолчал, а потом вскрикнул:

— Включи свет, шоколадка! Стреляю!

— Это я стреляю! — грозно пророкотало из динамиков, — Бросай оружие!

Бандиты почувствовали: с ними что-то происходит — они словно бы… летят. Но ведь это было невозможно.

Затем в них ударил прожектор, и, к ужасу своему, бандиты увидели, что… действительно летят! Вернее — висят в воздухе, почти под куполом цирка, на тросе, в клетке, сделанной из алюминиевых трубок. Этот «кабинет», как его называли, был частью реквизита для программы великого фокусника Ивана Петровича Янцзы.

Ужас объял преступников. А вы думаете, это не страшно — висеть на такой высоте в ненадежном, дырявом со всех сторон, «помещении». Голубчик продолжал, однако, сжимать в руке своей пистолет.

— Брось оружие, — прогрохотало из динамика. — Хуже будет.

Голубчик ответил ругательством, — можно сказать, из последних сил. И все держался за свой пистолетик.

— Ребята! — прогудел динамик. — Отберите у него оружие! Иначе…

Тут одна из стенок клетки отвалилась, повисла на петлях. И это был настоящий ужас — разваливалось их последнее спасение.

— Брось его, Голубчик! Сейчас я отсоединю пол!

— Да я тебя…

— Кончай выступать, босс! — сказал один из полуамбалов. — Тебе больше всех надо?

Голубчик хотел было… Эх, да где уж тут хотеть! Тут лишь бы в живых остаться.

— Ну, чего ты полтинники свои на нас уставил, бросай «волыну»! — полуамбалы пошли на своего шефа.

Голубчик опять выругался, потому что не было у него другого оружия.

— Да подавитесь!

И он швырнул пистолет в дыру, которая образовалась на месте отвалившейся стены.

— Чтоб вам всем хвосты отбросить, волки трусливые!

Но это был еще далеко не финал его мучений. Сверху, из-под купола, стал спускаться трос, к которому была привязана крепкая веревка.

— Слушай мою команду, ребята! — проговорил динамик. — Берите Голубчика и веревкой крепко привяжите к тросу!

— Нет! — заорал Голубчик. — Не хочу, не надо!

И дальше с ним случилось то, что культурно называется медвежьей болезнью… Знаете, что это такое? Это когда человек от трусости… ну, как говорится, «делает в штанишки».

Такая именно оказия случилась и с Голубчиком. А находясь в лучах прожекторов, под куполом цирка, скрыть это невозможно! Почти без сопротивления Голубчик дал себя связать. Затем трос пошел вверх, Голубчик издал дикий вопль, а потом еще и еще. Тут уж ничего не поделаешь: ведь человек не птица, и для него вполне естественно бояться высоты.

Колесики блоков стали вращаться, трос потянуло в сторону, Голубчик заорал не своим голосом, он оказался висящим над пропастью, над бездной. Но это, к счастью для него, продолжалось недолго, трос стал опускаться, опускаться… Когда до арены оставалось, может быть, метра полтора, трос остановился. Это Тамара Романовна его остановила, она управляла механизмом, сидя в одной из кабин, спрятанных над верхним ярусом.

А на арену вышел старый Олава:

— Сам виноват, парень! Договаривались, что ты придешь один. Теперь не причитай!

Голубчик хотел заорать, обозвать этого ненормального циркача, но тут же сообразил, что он совершенно беспомощен. С ним сейчас могут сделать все, что захотят… Вот как бывает. Каких-то двадцать минут назад он был тут главным, сильным — со своей командой, с оружием в кармане. И вдруг болтается, словно… кое-что в проруби.

— Теперь слушай, что от тебя потребуется! — Олава махнул рукой, и Голубчик почти совсем опустился на арену, он сейчас касался ее носками своих ботинок. — Наше условие такое: ты навсегда должен забыть о той девочке, о Лиде Берестовой! Иначе пленки вот с этого, — Олава вынул прозрачную папку, в которой Голубчик живо узнал свои бумаги, — иначе они попадут — куда ты совсем не хочешь! И тогда тебя достанут где угодно — в лагере, в камере, на свободе… Уяснил? И если хоть волос упадет с головы артистов моей труппы…

— Кто это? — глухо спросил Голубчик

— Люди Джона Сильвера! — Тут трос еще удлинился. Олава развязал Голубчика, и тот оценил наконец, какой огромный и могучий человек стоит перед ним. — Прощаю на первый раз. Но запомни: сделаешь что не так, сильно пострадаешь!

Потом опустилась клетка с юными амбалами. Они уже вовсе не выглядели такими орлами. Понуро смотрели на своего пахана.

— Что смотрите, уроды! — вдруг закричал Голубчик. — Отметельте этого… чернушку!

— А «волына»? — тихо спросил один из амбалов.

— Ах ты, трусяра! — Голубчик дал амбалу пощечину. — Да он же никогда в жизни не выстрелит… Слышь, Сильвер, отдай пистоль. — Он двинулся на Олаву. — Тебе не нужен, а мне пригодится!

И стало понятно, что старый циркач слишком рано уверовал в свою победу…

Но только и бандиты слишком рано уверовали — в свою!

Потому что из-за кулис вышел какой-то огромнейший мужичина. Рядом с ним даже Олава казался буквально ребенком.

Каков же был ужас Голубчика и его мерзкой свиты, когда… когда оказалось, что это не мужик вовсе, а медведь, уверенно идущий на задних лапах. Причем шел он прямо на бандитов — по крайней мере так им казалось.

— Я удержу его не дольше минуты, поняли? — проговорил Олава вполне серьезно. — Так что…

Четверка бандюков бросилась наутек. И вряд ли кто не побежал бы на их месте. Да еще после всего пережитого.

А в спину им летел леденящий душу рык, какой-то особенно мощный. Словно издал его не медведь, а тиранозавр — самый жестокий зверь во всей истории нашей планеты.

Впрочем, это и правда был не медведь. И не давным-давно вымерший тиранозавр, конечно. Это был голос… мамы близнецов Марины Романовны Сильвер. Рык этот она записала когда-то для номера с пуделями, остриженными подо львов — чтобы смешнее получилось. И вот теперь этот рык очень пригодился!

Глава XV

Что-то вроде эпилога

С концом января неожиданно кончились их чашкинские гастроли. Что ж поделать, такова жизнь артистов. Ведь город не так уж велик, и через какое-то время все успели посмотреть их представление. А людям, естественно, хочется новых спектаклей, новых номеров и трюков. И вот директор приглашает в свой цирк других людей. Сильверам же пришло время отправляться на новое место.

При этом все хорошо и никому не обидно: общая цирковая программа, которая сложилась в Чашкине, оказалась очень удачной. И вот их, всех-всех без исключения, пригласили на гастроли в Сыктывкар. Это, правда, еще севернее Чашкина, еще холоднее. Но артисты о таких пустяках не думают. Есть работа, — значит, собираются и едут.