Страж Либерилля - Владимир Корн

— По почте как-нибудь вышлешь. — Дуглас все не мог успокоиться.

— Завтра отдадим обязательно, сегодня уже поздно, — пообещал я Густаву. — А сейчас мы сделаем вот что. Заберем Рамсира и поедем в одно местечко — оно круглосуточно работает. Кухня там неплохая, а нам давно бы уже не помешало чего-нибудь съесть.

— Здравая мысль! — обрадовался Дуг. — Давно уже кишки к спине прилипают. И вообще: с такими деньжищами морить себя голодом… Это вообще никуда не годится.

— Он спит, — сообщила мне Карла, потянувшись за поцелуем.

На этот раз я уклониться не смог и даже не пытался. Правда, поцелуй получился коротким, больше похожим на клевок.

— Я ждала тебя.

Вижу, Карла, вижу. Время — далеко за полночь, а дверь ты открыла мне незаспанная.

— Пришлось задержаться. Все пошло не совсем так, как планировал.

— Ты останешься?

В ее голосе было столько надежды, что я невольно прикусил губу.

— Извини, не смогу: меня ждут.

— Опять срочные дела?

— Карла, я просто не могу сейчас бросить этих людей.

Я действительно не смог бы их сейчас бросить, даже если бы на некоторое время забыл о Кристине. Но забыть о ней точно не получится.

— Ну да, конечно. — Она кивнула. — Крис, только не лги мне: у тебя кто-то появился? Ты ее любишь?

У меня она всегда была. Только раньше я был дураком. Да и сейчас нисколько не поумнел.

В соседней комнате застонал Рамсир, и мы поспешили к нему. Он выглядел еще ужасней, чем тогда, когда мы привезли его в этот дом. Не лицо, а сплошной кровоподтек и на груди были видны ожоги, которых я раньше не заметил.

«Точно ведь горящими сигарами в него тыкали! И уж не сам ли Вендель этим занимался?»

Мне вдруг вспомнился эпизод, когда я застал Папу курящим сигару на террасе.

— Рамсир. — Я осторожно потряс друга за плечо, но тот, не открывая глаз, лишь что-то промычал.

— Крис, может, не надо его пока забирать? Я так понимаю, что в больницу его везти нельзя?

Умная девочка эта Карла. Нельзя Рамсира в больницу: там его быстро найдут. Хоть бы Вендель действительно сгорел в той машине! Проблем сразу стало бы меньше!

— Нельзя. Карла, — со вздохом сознался я, засовывая подальше под подушку револьвер Рамсира, который торчал оттуда на всю длину рукояти. Она же не слепая, давно оружие увидела. — И у тебя его не хочется оставлять. Зачем тебе чужие проблемы? И без того тебе благодарен, что приютила его на время.

— Жалко парня. Видно же было, как ему больно, но он хоть бы раз застонал, пока не уснул! Все шутить пытался. Кстати, я его одежду застирала, вся кровью пропитана. Хотя теперь ее только на тряпки пустить, одни лохмотья.

Мне даже в голову не пришло, что Рамсиру понадобится новая одежда. Да и разве у нас было время ее купить?

— Карла, а может, ему действительно побыть у тебя какое-то время?

А что, не самый плохой вариант. Куда мы с ним? Сами еще не знаем, что будем делать дальше. Пусть спит, по крайней мере, до утра. Завтра заглянем. Если ему станет намного хуже, выбора не останется, придется его везти к врачу.

— Ну а я о чем говорю? — И она вздохнула. — Так хоть иногда заглядывать будешь.

— Пусть спит.

Мне пришлось сделать вид, что я не расслышал последних ее слов. К тому же, откровенно говоря, мысли мои были заняты совсем другим: как бы попросить Карлу выйти из комнаты под благовидным предлогом, чтобы проделать кое-какие манипуляции не у нее на глазах. Не придумав ничего лучшего, я спросил:

— Может, чаем напоишь?

— Тебе надо, чтобы я вышла? Крис, ну так бы и сказал.

«Умная девочка», — в который уже раз убедился я, глядя ей вслед.

Пачку купюр я сунул Рамсиру под подушку рядом с револьвером. Захочет, свою долю заберет завтра, а эти деньги — так, на всякий случай.

— Карла, — окликнул я, выходя с саквояжами из комнаты, — это тебе. — Я протянул ей еще одну пачку, а чтобы она не успела возразить, зачастил: — Возможно, лекарства ему какие-нибудь понадобятся, кормить его надо и вообще… Только ты уж поосторожней, очень тебя прошу! О том, что у тебя Рамсир, ты даже самой близкой подружке — ни-ни! Договорились?

— И в голову бы не пришло никому сказать, что у меня в доме мужчина живет, — наконец-то улыбнулась она. — Ну а за такие-то деньги я вообще забуду, что у меня язык есть. — И она тут же нахмурилась снова. — Крис, а они…

— Нет-нет, — поспешил заверить ее я. — Мы их, конечно, не на разгрузке вагонов заработали, но на них нет крови женщин и детей, в этом смысле они чистые.

Я солгал ей: эти деньги не могли быть чистыми. Они насквозь пропитаны горем, слезами и болью именно детей и женщин.

Видел я, что происходит с теми, для кого опий становится смыслом жизни. Как разрушаются семьи, как дети остаются без куска хлеба, как в голос воют женщины, когда их мужья или сыновья уносят из семьи последнее, чтобы продать вещи и получить взамен туманные грезы. Венделем эти деньги были выручены явно от продажи опия. На его же покупку они и должны были пойти.

На прощанье я поцеловал Кару в щеку, и на этот раз она даже не попыталась подставить мне губы.

— Почему один?

— Рамсир пока там останется. По крайней мере до завтра, — объяснил я.

— Так ему девочка понравилась? — Дуг говорил двусмысленно, и ухмылка на его лице была соответствующей, но почему-то он не вызвал у меня такой реакции, как недавно Ковар.

— Какие ему сейчас девочки? Вы же видели, что с ним. У него, кстати, вся грудь в ожогах от сигар. А может, и не только грудь.

— Вендель, что ли, лично постарался? Слышал я, он большой любитель сигар.

— Может, и он. Но даже если и нет, вряд ли от этого Рамсиру было легче. Густав, давай в Затон. Хоть раз в сутки поедим по-человечески. Только не напрямик, не предместьями.

— В объезд прилично получается. — Густав явно представил в уме маршрут.

— Только бы там без неприятностей обошлось.

— Ковар, помолчи лучше: язык у тебя тяжелый! — не оборачиваясь, через плечо бросил Густав.

На Затон власть Венделя не распространялась, там правили свои короли — братья Габизы. Они тоже мало чем брезгуют, но, как говорится, враги наших врагов — наши друзья. Хотя какие Габизы нам, к черту, друзья? Подальше бы от всех них… Но выбора не было снова.

Глава 23

Не знаю, как у вас, но в наших краях затонами называют речные заливы. У самого устья Либеры, впадающей в Ланкайский залив Кастонского моря, располагался либерилльский речной порт, находилась грузовая железнодорожная станция и брал начало тракт, ведущий на самый север Ангвальда. Жизнь в Затоне кипела круглые сутки.

— Народу, как днем, — резюмировал Дуглас, едва мы туда въехали.

— Причем в праздник, — сказал Ковар, и я был согласен с ними обоими.

Местный люд, по столичным меркам, выглядел бедновато, и среди них хватало совсем уж оборванцев. Строения — по большей части лачуги, глядя на которые, так и хотелось задать себе вопрос, как в таких вообще можно жить. Попадались и другие дома, добротные, каменные, порой даже двухэтажные, которые смотрелись среди окружающих их развалюх слишком чужеродно.

— Куда именно? — притормозил Густав, въехав на, если так можно выразиться, центральную площадь. Правда, совсем не к месту здесь посередине виднелись развалины аглезианской церкви. То, что она была именно аглезианской, несомненно: такие здания невозможно спутать ни с чем другим.

— Правь вон к той харчевне, — указал я направление.

Харчевен поблизости было три, но я не колеблясь выбрал ту, в которой мне однажды уже довелось побывать. Кстати, во время единственного моего визита в Затон. — И паркуйся прямо под столбом.

В Затоне ухо надо держать востро, иначе разберут авто на части, оглянуться не успеешь. Света (кстати, от электрических фонарей, чем может похвастать не каждый столичный район) хватало, и здесь машина будет хорошо видна.

— Еще бы сесть за столик так, чтобы улица просматривалась, — пробормотал я.

Едва мы выбрались из авто, как нас окружили местные жрицы любви.

— Ой, какие к нам мальчики пожаловали! А какая у них машина! А еще они, наверное, щедрые господа!

Среди них попадались девочки вполне ничего. Их бы приодеть да сделать модную прическу, и они будут выглядеть нисколько не хуже тех светских львиц, на которых мне довелось насмотреться во дворце президента. Да и внутренняя их сущность, на мой взгляд, соответствовать будет тоже.

— Красавчик, пойдем со мной: обещаю, ты не пожалеешь, я вся такая сладенькая! — потянула Ковара к себе одна из них, совсем еще молоденькая, с симпатичным кукольным личиком и плохо замазанным синяком под глазом. Случайно ли, намеренно, она ухватилась за саквояж с деньгами, и Ковар испуганно отпрянул. Из тени вынырнул какой-то господин, и ночные бабочки под его строгим взглядом шарахнулись во все стороны. Что было понятно: клиент должен созреть, покушать, хорошенько выпить, а уже затем он сам начнет искать себе удовольствия, то есть женщин.