Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944 - Борис Ковалев

Говоря о будущем государственном устройстве России как независимого, союзного Германии государства, нацистская и коллаборационистская пропаганда утверждала, что «возрождение национальной жизни России будет, безусловно, сопровождаться и быстрым возрождением экономической жизни. Народы России обретут благосостояние, вообще немыслимое при большевиках. Каждый человек получит право пользоваться правами своих трудов, повышать, если он будет честно работать, материальный уровень своей жизни»45.

Обычно уже в первые дни оккупации в каждом населенном пункте проводился тщательный учет рабочей силы по профессиям, стажу, возрастам и т. д. В сельских местностях учет проводили волостные старшины, старосты и писари, а в городах — биржи труда. Они, как и различные «отделы по трудоустройству» и «управления труда», занимались отнюдь не свободным наймом на работу. В обязанности этих организаций входило налаживание системы принудительного труда.

Немецкое командование требовало от коллаборационистской администрации регулярных отчетов о количестве работоспособного населения в подконтрольных им районах. Так, начальник Солецкого района Ленинградской области с раздражением писал своим подчиненным в ноябре 1942 года: «числится работоспособных 12 600 человек, кроме того, женщин и с детьми 4100 человек, работающих для германской армии 6000 человек, а дома на сельхозработах 6600 человек, дома сидят с детьми 3500 человек. Итого: трудоспособных дома 10 000 человек. Обозначенные цифры говорят, что волостные старшины неправы, когда говорят, что нет рабочих для нужд германского командования»46.

По требованию оккупантов все зарегистрированные работоспособные граждане, проживавшие в городах, обязывались ежедневно утром приходить на биржу труда, уведомлять о смене места жительства, не оставлять и не менять работу без разрешения47.

При регистрации на бирже труда каждому явившемуся выдавалась трудовая книжка. Не имеющие трудовой книжки лишались права на получение продовольственных карточек. Таким образом регистрация на бирже труда являлась фактически принудительной. Через биржи труда проходило привлечение рабочих и служащих в учреждения и предприятия, а также мобилизация в порядке всеобщей трудовой повинности на сельскохозяйственные, дорожные, строительные работы, на торфоразработки, дровозаготовки и т. п. В качестве самого легкого наказания за уклонение от трудовой повинности одним из указов Розенберга предусматривалось заключение в трудовой лагерь48.

Так, после того, как в Армавире, несмотря на все приказы, не явилась большая часть работоспособного населения, немцы произвели массовые облавы и вывезли арестованных под станицу Новокубанскую, где их всех расстреляли. За отказ выйти на лесоразработки были уничтожены 207 жителей краснодарского рабочего поселка Михизеева Поляна49.

Репрессии за уклонение от работы стали повседневной практикой на всей оккупированной территории России.

Кроме организации работ на оккупированной территории, биржи труда производили совместно с прибывающими из Германии вербовочными комиссиями отбор и отправку русских рабочих в III Рейх. Всего из СССР оккупационные власти отправили 4 млн. 978 тыс. советских граждан50.

Массовая насильственная депортация советских граждан была отнесена Международным военным трибуналом в Нюрнберге к разряду военных преступлений и преступлений против человечества.

Угон граждан СССР нацисты рассматривали не как временную кампанию, а как одну из важных функций и неотъемлемое условие деятельности оккупационных властей. При этом полностью игнорировалось международное право. Массовый угон людей на положение рабов в III Рейхе противоречил международным конвенциям, в частности, 46-й и 52-й статьям Гаагской конвенции, общим принципам уголовного права всех цивилизованных стран и внутреннему уголовному праву стран, на территориях которых совершались эти преступления51.

В течение зимы 1942–1943 годов, особенно после объявления в Германии «тотальной мобилизации», в оккупированных областях прошел переучет всего трудоспособного населения и массовая принудительная отправка рабочей силы в Германию. От отправки освобождались лица, мобилизованные или вступившие добровольно в антисоветские воинские части, в полицию или в «рабочие батальоны», которые использовались на строительстве: укреплений и других военных объектов.

Из некоторых волостей оккупационные власти отправляли в Германию поголовно все население, не считаясь с возрастом, состоянием здоровья, семейными обстоятельствами.

О способах набора рабочих, применявшихся в оккупированных районах РСФСР, дают представление следующие примеры. В Таганроге и его окрестностях была проведена регистрация мужского населения в возрасте от 16 до 60 лет под предлогом выдачи хлебных карточек. Фактически регистрация имела целью выявить квалифицированных рабочих, которые и были отправлены на работу в Германию. Остальные жители были увезены в Донбасс и на правобережье Днепра на строительство различных военных сооружений, а также для восстановления разрушенных при отступлении Красной Армии предприятий52.

Летом и осенью 1942 года на территории Смоленской области захватчики развернули широкую кампанию по вербовке населения якобы для поездки на полевые работы на Украину. Особенно усиленно вербовали девушек и одиноких женщин. Всех, изъявивших желание поехать на Украину, отправили на принудительные работы как «добровольцев» в Германию53.

В Гдовском и Сланцевском районах Ленинградской области германские комендатуры издали приказы, согласно которым каждый сельский староста должен был назначить определенное число физически здоровых мужчин и женщин для отправки в Германию. Ответственность за явку людей на железнодорожную станцию возлагалась на сельских старост и волостных старшин. За уклонение от поездки в Германию виновные арестовывались и отправлялись в концентрационные лагеря. Из Красногвардейска, Пушкина, Слуцка и других оккупированных городов Ленинградской области немцы вывезли до 60 тысяч человек, при этом некоторым было объявлено, что они переселяются на «родину», так как они будто бы являются потомками немцев, переселившихся в окрестности Петербурга при Екатерине II. При этом им обещались особые льготы в «фатерлянде»54.

Волостные старшины и деревенские старосты Солецкого района получили от немецкого командования распоряжение, в котором говорилось о том, что из-за наличия большого количества беженцев запасы продовольствия быстро уменьшаются. С целью решения этой проблемы приказывалось выселить 800 семей из Солецкого района в Прибалтику или в Германию. Обещалось, что «эти семьи будут устроены на сельхозработах и получат хорошую зарплату и достаточное продовольствие». При этом специально оговаривалось: «Выселение этих семей так разложить по деревням, чтобы очистка дорог и заготовка и вывозка лесного материала в Солецком районе не замедлялась. Предназначенные для выселения люди должны: а) иметь знания в сельхозработах, б) быть совершенно здоровыми, в) во всех отношениях политически благонадежными. Члены коммунистической партии и ее подразделений, комсомольцы, и все политически неблагонадежные люди к высылке не допускаются»55.

Из-за частых побегов эшелоны с рабочими первоначально охранялись в пути вооруженными полицейскими. Так как их сил оказалось явно недостаточно, оккупационные власти были вынуждены привлекать немецких военнослужащих. Так, комендант тылового армейского района 580, находившегося в районе Курска, 16 мая 1942 года издал распоряжение, из которого следовало, что «…на 1 тысячу перевозимых русских рабочих должна выделяться охрана. Численность ее: 1 офицер, 20 унтер-офицеров и караульных. Для выделения охраны в комендатуры регулярно поступают находящиеся в их районах воинские подразделения»56.

Тяжелые условия работы и жизни в Германии скрывались от населения оккупированных областей. Объявления немецких вербовочных комиссий всячески рекламировали работу в Германии. Так, молодым людям обещалось, что они смогут получить любую, интересующую их профессию, на германских предприятиях и даже в будущем поступить в университет57.

Добровольно записавшимся обещали заботиться об остающихся семьях, обеспечить питание по существующим в Германии нормам, отдельную комнату, медицинское и культурное обслуживание. Орловская газета «Речь», поместила 9 сентября 1942 года объявление том, что семьям рабочих, уехавших в Германию, будет выдаваться пенсия и талоны на получение три раза в месяц молока58.

Практически все газеты, издаваемые немцами в оккупированных областях, публиковали письма, якобы написанные находящимися в Германии рабочими, которые призывали своих земляков следовать их примеру и ехать в Германию.