Чертобой. Свой среди чужих - Сергей Шкенев

Дверь, даже на вид похожая на банковский сейф, задраена изнутри. Ладно, пусть, сначала осмотримся здесь. Подтаскиваю под окошко пару деревянных ящиков, они протестующе скрипят и потрескивают под ногами, но выдерживают мой солидный вес. Что там снаружи? А нет ничего — взгляд упирается в кирпичный забор не меньше двух с половиной метров высотой. Наверняка поверху битое стекло вмуровано, традиционное украшение, но отсюда не видно. Бывший хозяин дома не только параноик, но и мизантроп. Одобряю.

— Ну как там, пап? — Андрей отвлекся от прилаживания растяжки на люк подземного хода. — Мы сейчас где примерно?

— Я что, учитель географии?

— Нет, но интересно же.

Меня тоже разбирает любопытство, поэтому решаю подняться наверх. На двери кремальера, как на подводной лодке, поворачивается мягко и плавно, хорошо смазанные петли не скрипят. Вот и замечательно, лишний шум нам совершенно ни к чему.

Андрей первым заглянул в приоткрывшийся проход и тут же отшатнулся:

— Закрой!

Да, шибанувший в нос запах не был самым приятным. Там что, свиней откармливают несвежими трупами?

— Дай флягу!

Большой глоток, «ведьмино зелье» прокатывается по пищеводу и взрывается в желудке холодным огнем — теперь почти на час притуплено все, кроме зрения и слуха. Кончики пальцев слегка онемели и потеряли чувствительность. Ерунда, зато можно хоть горчицу ложками жрать.

— Будешь?

Снова открываю дверь. Однако… Смрад все равно такой, что глаза слезятся. Плевать, будем считать это терниями, за которыми звезды. Темно, бетонная лестница ведет вверх, к свету. Электрическому свету? Откуда он, и почему не слышен шум генератора?

Восемь ступенек, потом площадка. Еще восемь ступенек. Дальше помещение без окон, но прямо в потолок бьет луч стоящего на столе торчком фонарика. После мягкого полумрака подвала видно только его, остальное сливается в одно темное пятно с яркой точкой по центру. Если в комнате кто-то есть, то сейчас прилетит очередь. От холодной жути секундного ожидания по спине пробежал тонкий ручеек, а седалищный нерв плаксиво завопил, что он, мол, предупреждал!

Выстрелов нет. Вместо них — стон. Идет откуда-то справа и заставляет сильно сжать зубы. Знакомо… так стонут люди, для которых боль заслонила все, и спасение от нее только одно. Но не приходит — остановилась костлявая на пороге и смакует страдания, как выдержанное вино, наслаждаясь букетом и растягивая мгновения в целую вечность. Старая безносая крыса…

А теперь слева… и прямо… вокруг почти физически ощущаемая боль. Привыкли к свету — вижу койки, обычные двухъярусные солдатские койки. На слежавшихся, в бурых и желтых пятнах, матрасах — люди. Нас не видят, большинство без сознания, а те, что лежат с открытыми глазами, смотрят в потолок. Тюрьма? Нет, чистилище.

— Больница? — ахнул Андрей.

— Добро пожаловать в ад, сын. И мы здесь — главные демоны.

— Почему?

— Почему? — я повторил вопрос и показал на ближайшего, с грязными бинтами на культях ног, человека. — Помню его в прицеле. Там, у дебаркадера.

— Но…

— Да, выбора не было. Да, или мы, или они. Такая война, такая жизнь. Это не компьютерная стрелялка.

— Я знаю. — У Андрея непроизвольно дернулась щека. — Ты пытаешься задвинуть речь о том, что не следует испытывать эйфорию от убийства людей? Так ее нет.

— Ну хоть что-то понял.

— У меня хороший учитель.

Далекий стук входной двери заставил вздрогнуть и прижаться к стенам. Кто-то шел по коридору, насвистывая песенку из мультфильма про Чебурашку. Неужели тот самый волшебник из голубого вертолета собственной персоной? Сейчас разберемся — голубой вагон не обещаю, воспитание не позволяет, но все равно мало не покажется.

— Поприветствуем гостя.

Андрей кивнул и встал справа от входа. Появившийся на пороге человек в белом халате остановился и окинул комнату довольным взглядом:

— Орелики, ваша мамочка прилетела! — Поднял перед собой небольшой пластмассовый чемоданчик. — Кто тут не боится укольчиков? Слышит кто-нибудь или нет?

— Я услышал. Что, легче стало? — Приклад влетел самозваному доктору в печень. Андрей успел поймать согнувшегося пополам гостя и бережно усадил на пол. — Дяденька, тебе плохо?

Человек в белом халате потрясенно молчал и пытался ухватить воздух широко открытым ртом. Не получалось, в него попадали только обильно текущие по щекам слезы. Пришлось помочь — несколько сильных шлепков по щекам хоть и не восстановили полностью дыхание, зато вернули разбегающиеся в разные стороны глаза в изначальное положение. Странно, а у этого нет бороды. Совсем нет, выбрит до синевы, заметной в плохом освещении, и благоухает одеколоном. «Олд спайс» или «Фаренгейт»? Хотя чего гадать, сейчас сам и расскажет, нужно только спросить правильно, максимально вежливо, но предварительно хорошо зафиксировать. Можете не верить, но доброе слово творит чудеса даже со злыми афганскими моджахедами.

Этого и фиксировать не нужно — застыл в испуге. Узнал нас? Неужели мы становимся настолько популярными личностями среди местного населения, что взрослые дяденьки писаются при одном взгляде? Великие и Ужасные Чертобой! Звучит! Но тут, правда, скорее всего последствия удара в живот.

Опускаюсь на корточки и пытаюсь заглянуть ему в глаза:

— Здравствуйте, доктор!

— А-а-а…

— Нет, дорогой мой, так не пойдет, вы не на приеме у логопеда.

— Что вы от меня хотите?

— Я? Помилуй боже, зачем мне чего-то от вас хотеть? Не примите за хвастовство, но у нас и так все есть. Ну, почти все, кроме счастья, денег и совести. А вот у этого парня, кстати, еще нет башни и тормозов. Не желаете убедиться лично?

— В каком смысле? — Надо же, очухался и пытается искать в словах второй смысл. Там и первого-то никогда не было.

— Да ни в каком. Мы просто сейчас немного поиграем в злого и доброго полицейских, повтыкаем иголочки под ноготочки, по пальчикам молоточком постукаем, а потом, когда вы расскажете что-нибудь хорошее, перережем глотку. Или предпочитаете сесть на кол?

— Вы… вы…

— Да, мы. И что?

— Вы не посмеете, я американский гражданин.

— Ох, батюшки, напасть-то какая! А она сейчас есть, та Америка? Да успокойтесь, доктор, ну что может быть прекраснее ранней смерти?

— Убьете?

— Как сказать… нас всех что-то убивает, не так ли? Кого-то водка и наркотики, кого-то дикие звери, кого-то болезни. Старость, заметьте, собирает самую обильную жатву. Помните, что советовал мессир Воланд буфетчику Сокову? Ах да, американские граждане не читают Булгакова. Впрочем, неважно. Советовал уйти из жизни в окружении друзей и хмельных красавиц, с чашей вина в руке. Не буду цитировать дословно, ибо сам не помню, но общую мысль вы уловили?

Судя по выражению лица, ни хрена он не улавливает. Но мне этого и не требуется:

— Пой, соловушка!

— Что, простите?

Андрей, копавшийся в трофейном чемоданчике, достал оттуда шприц с какой-то желтоватой жидкостью и с любопытством повертел в руках. Потом, ни слова не говоря, воткнул его доктору в бедро.

— Что вы делаете?

— Прививка, чо! Тут еще красненькие есть, не хотите попробовать?

Пленный побледнел:

— Не нужно, это экспериментальные образцы.

— Вот как, боишься сдохнуть? А вот эти люди — подопытные кролики?

— Они все равно не выживут.

— А лечить пробовали?

— Чем? Еще никому не удавалось остановить гангрену компрессами из подорожника! — Врач неожиданно всхлипнул и продолжил на грани истерики: — У меня нет ничего, понимаете? Вообще ничего! Как оперировать без анестезии? Из всех лекарств — три литра дрянного самогона в месяц.

— Сколько?

— Три, больше не дают. Но и он идет не на обезболивание, на настойки. Экспериментирую… да, на людях, и что? Они обречены изначально, а так есть надежда — вдруг чего-нибудь получится.

— Менгеле, бля… пополам с матерью Терезой.

— А пошли бы вы все в жопу! — неожиданно заявил американец. — Инквизиторы херовы, доморощенные. Вот этот болван воткнул мне шприц… А знаете, сколько стоят свежие слюнные железы зверя?

— Три патрона за одну башку дают, — пробурчал Андрей, обидевшийся на титул болвана. — Зимой чуть подороже.

На этот раз удивился пленный. Смотрел недоверчиво и, скорее всего, дожидался, когда мы рассмеемся удачной шутке. Не верит? Дело его.

— А ты вообще откуда здесь взялся, Айболит? И если американец, то почему по-русски говоришь? Шпион?

— Врач я. Косметолог. — Он ткнулся лицом в согнутые колени и добавил: — Бывший.

Паша Забелин попал в Павлово случайно. Ну, почти случайно. Международная организация «Врачи без виз» посылала своих представителей для участия в акциях протестов против строительства атомной электростанции в Навашино, и тут под руку подвернулся он — молодой, холостой, безработный, знающий язык. Другой, может быть, и отказался бы, но гражданину США в первом поколении не стоит спорить с серьезными людьми, тем более предлагающими не менее серьезные деньги.