КУЛИКОВСКАЯ БИТВА и рождение Московской Руси - Александр Широкорад

Спору нет, русские князья и иерархи церкви не раз жаловались патриарху на бесчинства Алексея. Того вызывали на суд в Константинополь, куда он, естественно, не ездил. Тогда еще при жизни Алексея патриарх послал на Русь нового митрополита Киприана.

Возможно, объективное изложение фактов режет ухо части читателей, которые, начитавшись наших лжеисториков и романистов, привыкли воспринимать все действия московских владык как благодеяния ради великой цели — соединения русских земель.

Однако ни одного документального подтверждения, что Иван Калита и его потомки до Василия II включительно мечтали о «великой России» попросту нет. Все они думали лишь о сиюминутных выгодах. Риторический вопрос: почему наши горе-историки и писатели хулят русских князей за то, что они не хотели оставлять земли своих дедов и идти добровольно в Московское княжество, а население их княжеств не желало помимо татарского ярма получить еще и московское. Вот, к примеру, Юрий Лощиц пишет: «Олег (Рязанский. — А.Ш.) способен был сузить зрение на какой-то одной точке, надолго забыть напрочь про все остальное, про русское целое, которое больше Рязани, больше Москвы. Для него Москва, как и для многих его современников, все еще была одним из русских княжеств, ничем качественно от них не отличающимся. Ей просто везло и везет, но все это может сто раз измениться, вперед выступят другие, но и они возобладают лишь на время, условно, по указке ли Орды, по внутреннему ли согласию княжества-соседа»[153].

А вот пассаж о Господине Великом Новгороде: «Дань с них берут немалую? Так и со всех берут, даже с самых захудалых, безлапотных тверских да ростовских мужичишек. Разве то дань, что с новгородцев взимается? Они с каждой гривны огрызок за щеку прячут, сундуками все хоромы заставлены, так что и гостю ступить негде. И все недовольны Москвой. Да куда они денутся без Москвы-то в своем скудоумии? Сколько раз им Москва по первой же просьбе помощь посылала — от немца, от шведа, от той же Литвы, с которой нынче шушукаются... Нет, что ни говори, а легкомыс-лый народ новгородцы, заелись волей-то, упились ею как балованным медом, совесть свою с волховского моста на дно спустили... Ну так что ж! Не хотят по-доброму, можно и по-сильному»[154].

Ах, какие бескорыстные люди московские князья — защищают Новгород и Псков от врагов! Но почему же тогда, не получив достойной платы за защиту, не откланяться, а обирать вольные города, а их население делать своими холопами? То, что Александр Невский один раз спас Псков от немцев, сейчас знает каждый школьник, а литовского князя Довмонта, десятки раз спасавшего Псков от врагов, знает лишь узкий круг историков. И это при том, что Александр Невский стал «казенным» святым — по указу московских князей, а потом Петра I, а вот Довмонт стал буквально народным святым, и чтят его простые люди без указаний сверху более пяти столетий. Вот, к примеру, в конце XVII века казаков на Амуре окружило богдыханово войско. Помолились казаки святому Довмонту и побили врагов.

Хорошую отповедь нашим лжеученым дал известный историк А.А. Зимин в книге «Витязь на распутье». Замечу, что написал он ее в разгар «застоя» в начале 1970-х годов. Писал, естественно, «в стол», и опубликована книга была лишь в 1991 г.

Панегиристы разных родов внушали читателям, что все было ясно и предопределено. «Москве самим Богом было предназначено стать "третьим Римом"», — говорили одни. «Москва стала основой собирания Руси в силу целого ряда объективных, благоприятных для нас причин», — поучающе разъясняли другие.

О первых — что говорить! Хочешь верь, хочешь нет. А вот о вторых — стоит. При ближайшем рассмотрении все их доводы оказываются презумпциями, частично заимствованными из общих исторических теорий, выработанных на совсем ином (как правило, западноевропейском) материале. Главная из них заключается в том, что создание прочного политического объединения земель должно было произойти вследствие определенных экономических предпосылок — например, в результате роста торговых связей. Указывалось еще на благоприятное географическое положение Москвы, и, наконец, отмечалась роль московских князей в общенациональной борьбе с татарами. Эти два объяснения не соответствуют действительности. Никаких «удобных» путей в районе Москвы не существовало. Маленькая речушка Москва была всего-навсего внучкой-золушкой мощной Волги. Поэтому города на Волге (Галич, Ярославль, Кострома, Нижний) имели гораздо более удобное географическое (и торговое) положение.

М.К. Любавский писал, что древнейшее Московское княжество сложилось на территории, обладавшей «сравнительно скудными природными ресурсами. Здесь относительно мало было хлебородной земли — преимущественно на правой стороне р. Москвы; не было таких больших промысловых статей, какие были в других княжествах, — соляных источников, рыбных рек и озер, бортовых угодий и т.д.» Транзитная торговля (о роли которой писал В.О. Ключевский) едва ли могла захватить широкие массы местного населения, тем более что начала и концы путей, по которым она велась, не находились в руках московских князей. Москва, писал П.П. Смирнов, «как торговый пункт не обладала преимуществами в сравнении с такими городами, как Нижний Новгород или Тверь».

Ну а Москва? В районах, прилегающих непосредственно к ней, не было никаких богатств — ни ископаемых, ни соляных колодезей, ни дремучих лесов. «В результате хищнического истребления лесов, — писал СБ. Веселовский, — строевой лес в Подмосковье, главным образом сосна и ель, уже в первой половине XVI в. стал редкостью». Уже в 70-х годах XV в. появляются заповедные грамоты, запрещающие самовольную порубку леса.

Дорогостоящий пушной зверь был выбит.

Наиболее значительные места ловли рыбы располагались по крупным рекам, особенно по Волге, Шексне, Мологе, Двине, а также на озерах — Белоозере, Переславском, Ростовском, Галиц-ком и др.

Москва не была и тем единственным райским уголком для тех, кто желал скрыться от ордынских набегов, приводивших к запустению целых районов страны (таких, как Рязань). Место было небезопасное: татары не раз подходили к Москве, Владимиру, Коломне и запросто «перелезали» через Оку. Гораздо спокойнее чувствовали себя жители более западных (Тверь) или северных (Новгород) земель[155].

Что же возвысило Москву? Совокупность случайных и закономерных факторов. Случайные факторы не стоит перечислять, их читатель найдет в книге более чем достаточно. Основных же закономерных факторов три: умелое использование московскими князьями «татарского батога», использование митрополитов в борьбе с конкурентами и большая беспринципность и жестокость по сравнению с другими князьями.

Глава 13 КУЛИКОВО ПОЛЕ - ВЕРСИИ И ЗАГАДКИ

В конце 60-х годов XIV века конфликты между русскими и татарами[156] усиливаются как в количественном, так и в качественном отношении. Объясняется это двумя основными причинами: с одной стороны, желанием отдельных ханов, а то и просто «полевых командиров» пограбить Русь и подкормить свое воинство, а с другой стороны, активностью русских князей, переставших бояться «батога божьего».

В 1367 г. хан Булат-Темур (Пулад-Тимир), правивший в Булгаре, напал на нижегородские владения, но с большим уроном был отогнан нижегородским князем Дмитрием Константиновичем за реку Пьяну. Булат прибежал в Золотую Орду и был там убит ханом Азизом (Озизом), преемником Мюрида.

Я передаю русскую летописную версию. А по татарским данным в битве с Булат-Темуром участвовали не только нижегородцы, но и татарский отряд князя Тогая (Тагая). Булат-Темур был взят в плен, и Тогай отвез его в Сарай. Там Булат был казнен.

В 1370 г. Дмитрий Константинович с братом Борисом, сыном Василием и ханским послом Ачихожею (Хаджи Ходжа) ходил войной на булгарского князя Асана (Хасана). Тот вышел им навстречу с поклоном и богатыми дарами. Дмитрий дары взял, но на княжение посадил Салтана, сына Бака.

В 1373 г. татары из Орды Мамая опустошили Рязанское княжество. Войско Дмитрия Ивановича все лето простояло на московском берегу Оки, но на помощь рязанцам так и не пришло. По мнению наших историков, это мудрая политика в интересах Руси, а вот когда Олег Рязанский отказался помочь Москве в борьбе с татарами, то оказался «предателем».

В 1374 г. Мамай отправил в Нижний Новгород посла Сары-аку (Сарайку, по русским летописям) с конвоем из полутора тысяч всадников. Цель визита — выбить побольше денег. Но горожане, с санкции ли князя Дмитрия Константиновича или нет. сие нам неведомо, перебили татар, а Сарайку взяли в плен. В ответ на избиение посольства отряды Мамая повоевали нижегородские волости — Киш и Запьянье.

Зимой 1376 г. войска Московского и Нижегородского княжеств (московскую рать возглавлял сын Корьята-Михаила Гедеминови-ча Дмитрий Боброк, перешедший на службу в Москву, нижегородскую — сыновья Дмитрия Константиновича Василий и Иван) отправились в поход «на Болгары». Любопытно, то татарский историк 3.3. Мифтахов утверждает[157], что русские князья пошли в поход на Казань по приказу Мамая, так как булгарский эмир Азан отказался платить дань Золотой Орде. 16 марта 1377 г. русская рать подступила к Казани[158]. Далее по версии СМ. Соловьева, основанной на русских летописях, события развивались так: «Казанцы вышли против них из города, стреляли из луков и самострелов. Другие производили какой-то гром, чтоб испугать русских, а некоторые выехали на верблюдах, чтоб переполошить лошадей. Но все эти хитрости не удались: русские вогнали неприятеля в город, и князья казанские Асан и Магомет-Солтан принуждены были добить челом великому князю; заплатили тысячу рублей Димитрию московскому, тысячу новгородскому, три тысячи воеводам и ратным людям; кроме того, летописец говорит, что русские посадили в Казани своего сборщика податей (дорогу) и таможенников»[159].