Рыбка в мутной воде - Марина Серова

И совсем иные люди в конце нашего знакомства. Соня — жестокая женщина, для которой ее личная жизнь, ее личные амбиции превыше всего. Ее по большому счету интересует лишь собственная жизнь. На все остальное — наплевать. Ее дочь — девушка из того же теста. Живет так, как считает нужным. Сын на поверку оказался жестоким человеком, который не только в момент побега хладнокровно передушил своих голубей, но и вместе с мамашей без сожаления и угрызений совести утопил труп Ведрина, сожителя матери, после того, как тот умер.

Но самое непонятное во всей этой истории то, почему семья Курник на протяжении почти трех месяцев скрывала Ведрина в сарае. Пусть даже так, как утверждает Афанасий: «Думали, поправится». А Ведрин действительно был жив эти три месяца и все это время, истекая кровью и периодически приходя в себя, существовал в скотских условиях, в сарае. Вот так, оказывается, бывает.

Интересно, что же произошло в тот день в семье Михеевых? Тоже ссора? Или же что-то еще?»

Я попробовала прикинуть, что же такого могло случиться с Иваном Ивановичем, а главное, кто именно — Галкина, Дедов или Вано — его убил и за что, но пока у меня это очень плохо получалось. Не хватало фактов и подтверждений, любого можно было обвинять в одинаковой степени, причем почти каждый имел отмазку на любое из моих обвинений.

Галкина утверждала, что ей ни к чему было лишать жизни своего сожителя, так как взять с того было совсем нечего, что, собственно, верно. Вано, даже если Михеев к нему сожительницу и приревновал, мог просто вырубить того и дать ему проспаться — не такая уж женщина эта Танька, чтобы из-за нее лишать кого-то жизни. А Дедов, так тот вообще вечно пьян, и если и убил своего собутыльника, то вряд ли об этом вообще помнит. Похоже, что единственный способ докопаться до истины — заставить говорить Таньку Курилку. Я бы, конечно, уже давно это сделала, не помешай мне Иван-младший.

Размышляя так, я двигалась в направлении Сухой Рельни. Небо начало темнеть, озаряясь с одной стороны красно-желтыми отблесками солнца.

Доехав до развилки дорог, я повернула свою «девятку» вправо. Еще через несколько километров впереди появилась речка. Оставив машину на прежнем месте, я дождалась на берегу Рашпиля и вместе с ним отправилась на ту сторону. Часть пути дед молчал, а потом все же решился спросить:

— Ну так что, нашла уже убийцу Ведрина и Михеева?

— А почему убийцу? — уточнила я. — Вы что, подозреваете, что это мог быть один человек?

— Может, один, может, два, — не стал ничего утверждать дед. — Пили они все вместе, кто теперь разберет. Ну так, значит, не нашла, — сделал он поспешный вывод.

— Убийцу Ведрина нашла, а вот с Михеевым пока глухо. Ничего не известно.

— Ничего, докопаешься, — замотал головой Рашпиль, а затем снова замолчал.

Высадив меня на берегу, он выволок на землю и лодку и стал собирать вещи перед тем, как идти домой. Я немного помогла ему, а потом направилась в сторону дома Таньки Курилки. Шла туда не спеша, на ходу обдумывая, о чем спросить и что лучше сказать. Наконец показался нужный дом. Я вошла в его заросший травой двор, прислушалась: доносящиеся из окна голоса подтверждали тот факт, что кто-то в доме находился. Пройдя дальше, я постучала в дверь и, не дожидаясь, пока мне откроют, потянула ее на себя.

Как оказалось, дома были только бабка Фекла и Танька.

Первая занималась тем же, чем и все время, что я ее видела, а вот вторая кашеварила у грязной, заросшей паутиной плиты. Услышав скрип двери, Танька обернулась и почти сразу же нахмурилась:

— Опять… И че вам от нас надо-то?

— Поговорить, как и прежде, — проходя внутрь, ответила я ей.

— Навтет муфа? Так ведь нафли его, мевтвого, — забубнила она себе под нос.

— Нашли, — кивнула я.

Приезжавший в тот день наряд милиции вместе с криминалистами вскрыл могилу в лесу. В ней, в обычном хлопчатобумажном мешке, были, как и говорил мне Лесной человек, останки человека. То есть там не было трупа как такового. Там были именно останки. Сейчас уже точно установлено, что принадлежали они Михееву Ивану Ивановичу.

После паузы я спросила:

— Вы ничего не хотите мне сказать?

— А че мне гововить? Я ниче не знаю.

— Возможно, тогда почему вы никому не сообщили об исчезновении своего сожителя, когда он не явился домой? — спросила я.

— Маво ви где он фастает, — буркнула женщина, речь которой уже я понимала.

— Но вы же говорили, что любили его, — я уже и не знала, с какой стороны к ней подойти. — Тогда почему же не заволновались?

— У нас быва фзаимная вюбоф, — замотала головой та.

— Врет она все, — неожиданно вмешалась в разговор бабка Фекла, у которой, видно, снова наступило просветление. — Это она его убила, вместе с Ванькой и Дедком, — закричала она. — Они, они убийцы!

Затем она снова молча уставилась на свою расческу, которая была у нее в руках, и стала бормотать что-то непонятное. Я же поймала взгляд обвиненной женщины и держала его, не отпуская.

На сей раз Танька сдалась и в сердцах выпалила:

— Да не убифава я его! Он сам упав. Гововой удавився об угов, — растирая по лицу слезы, завизжала она.

— Но если так, то куда же вы тогда дели его труп? — задала вопрос я.

Танька сразу перестала плакать, вытерла нос. Потупилась.

— По веке упвыв, — тихо выдала она.

— А как же он тогда во время удара на части-то распался? — продолжила допытываться я. — Не сам же, это уж точно.

— Не фам, — кивнула она головой и… начала рассказывать. — Пифо мы пиви…

— С кем?

— С Колькой Дедофым пиви, с Вано пиви, — стала перечислять та. — С Выбаком и с зеной его.

— Ну это мне уже известно, а что было потом?

— Потом он, — она тяжело вздохнула, — уфе хватив лифку, пофол на увицу.

— И? — торопила я ее.

— Шпотыкався, падав, — перечисляла та, не глядя на меня. Когда ф сени выфев, споткнувся… ударился головой об угов яффика.

— Сам или, может, его кто толкнул? — уточнила я.

— Сам, сам! — замотала головой Танька. — Нихто не талкав.

— Ну и что было потом? — нетерпеливо спросила я.

— Потом… Мы пофли гувять. Довго гувяви. Потом я с Вано вернувась…

— Вдвоем? — уточнила я и получила в ответ жест подтверждения.

— А он фсе лежит, головой вниз. Я его потрогава, а он мертфый.

— Ну а почему же тогда в милицию-то сразу не сообщили? — переспросила я.

Танька подняла свою грязную, мозолистую руку вверх и активно замотала ею у меня прямо перед лицом. Затем что-то долго бубнила себе под нос, но я все же поняла, о чем идет речь.

В общем, с ее слов выходило, что после того, как она вместе со своими дружками-собутыльниками — Колькой Дедовым, Вано и семьей Курник — собралась на улицу гулять, Михеев-старший, хватив лишку, решил пойти с ними и направился на улицу первым. Но выйти туда ему так и не удалось, так как он споткнулся в сенях и упал, ударившись об угол большого ящика, стоявшего там. Ящик этот и в самом деле там был, и я его прекрасно видела, несколько раз приходя в этот дом.

Дальше все вышло совсем уж глупо, как, впрочем, и бывает спьяну. Дружки-выпивохи не сразу заметили упавшего хозяина и, перешагнув через него, отправились на прогулку. И лишь когда Танька со своим ухажером Вано вернулись, чтобы заняться в доме тем, что у нормальных людей называется любовью, но в отношении их выглядит как-то совсем… неприлично, они увидели труп Танькиного мужа, которого считали ушедшим с другими. В пьяном угаре Галкина, однако, сообразила, что ей не резон сообщать об этом в правоохранительные органы, могут быть неприятности. Не хотел связываться с ментами и Вано. Они вместе решили разрубить труп на куски, что и сделал Вано, потом сложили их в большой мешок, который подобрали здесь же, и ночью выбросили в реку в надежде, что река унесет тело подальше и смоет все следы.

Все это наблюдала полоумная бабка, на которую давно уже никто не обращал внимания, зная, что она не в себе. То, что она может болтать лишнее, Танька не боялась, решив, что будет говорить, будто у той совсем крыша поехала. В общем, сначала все было распрекрасно, до тех пор, пока не явился из армии сын Михеева Ванька-младший. Увидев разгром и развал дома, наученный порядку малый сразу же заявил обо всем в милицию, но та, как и следовало ожидать, ничего не нашла. Тогда он обратился ко мне, частному детективу Тане Ивановой и… пошло-поехало.

Река, в которую было выброшено тело, действительно унесла мешок с останками, но не очень далеко. Мешок выловил Лесной человек Афоня, которого я встретила чисто случайно, но все же благодаря той же самой Таньке Курилке, из-за которой заблудилась. Лесной человек мне рассказал, что захоронил чьи-то найденные останки в лесу, никому об этом не сказав.

«Кстати, — неожиданно заинтересовалась этим обстоятельством я. — Почему он не доложил в нужные органы о данной находке? Какова причина его молчания? Или он просто не хотел покидать лес, не особенно любя людей? Впрочем, будет возможность — еще спрошу его об этом», — решила я наконец, а потом повернулась к Таньке и сказала: