Русская Доктрина - Андрей Кобяков

3). По сравнению с 1989 годом значительно сократилось и продолжает сокращаться количество католиков, лютеран и меннонитов, в первую очередь – за счет активной эмиграции немцев и продолжающейся русификации поляков и литовцев. Прозелитическая миссия российских католиков, призванная хоть частично сохранить их позиции, заметными успехами не увенчалась – вряд ли сейчас община обращенных “русских католиков” насчитывает больше 10 тысяч человек.

4). Рост численности баптистов, адвентистов, евангельских христиан и других нехаризматических протестантов приостановился. Все более заметным становится отток их прихожан в харизматические группы, многие протестанты возвращаются в лоно Русской Православной Церкви. Практически исчерпаны резервы роста у мормонов, мунитов, сайентологов, кришнаитов и большинства других новых религиозных групп – их адресный контингент выработан, миссионерские методы устарели, а недобрая слава не позволяет эффективно использовать накопленные богатства. Относительно высокие темпы прироста сохраняют лишь свидетели Иеговы и неохаризматы, однако их ряды пополняются в основном за счет неверующих и баптистов с адвентистами.

5). Доля иудеев и традиционных буддистов падает. Сильное сокращение численности иудеев связано в первую очередь с продолжающейся эмиграцией и ассимиляцией евреев, а народы буддийской культуры переживают интенсивную христианизацию (в основном силами маргинальных протестантов) и экспансию шаманизма.

6). Доля традиционных язычников медленно растет, в то время как старообрядцы, истинно-православные христиане и сторонники других неканонических православных юрисдикций постепенно теряют свои позиции.

Среди других заметных тенденций современной религиозной жизни следует отметить следующие:

– кризис квазирелигиозной основы цивилизации Нового времени с его культом разума и технологии как способа устранения разрыва высшего и земного планов бытия приводит к естественному обращению вчерашних поборников этой квазирелигии к традиционным конфессиям либо к увлечению новейшими модерными верованиями, неоспиритуализмом и оккультизмом;

– тенденция на политизацию религий (имеется в виду не только и не столько “политический ислам”, который как раз не симптоматичен, а своеобразный либеральный стандарт религий, отстаивающих глобалистскую модель “свободы совести” и радикального экуменизма; так, значительная часть протестантских деноминаций, участвующих во Всемирном Совете Церквей, являются “политическими религиями”);

– тенденция на смещение акцентов в вере со священных предметов на социально-технологические, своеобразное смешение наукообразных и религиозных форм подачи духовного опыта;

– тенденция на наделение религиозных традиций функцией идентификации как основной: многие верования выступают в качестве “знамени”, “символа”, с помощью которого представители той или иной нации, этнической группы, исторической общности отличают себя от “чужих”, при этом собственно мистические и вероисповедные вопросы могут не иметь большого значения для таких номинальных верующих.

4. Гармония между традиционными вероисповеданиями

История взаимоотношений православия и ислама была непростой. К примеру, на Кавказе некоторые христианские народы стали мусульманскими (черкесы, лезгины и, по всей вероятности, кумыки). Мир христианский их бросил, и под давлением исламского мира они переняли его веру. Надо отметить, что Аллах запрещает делать христиан мусульманами. Существуют и письменные документы самого Мухаммеда, в которых подтверждается исключительно терпимое отношение пророка к христианам (фирман Мухаммеда, данный Синайскому монастырю). Однако эти изначальные установки в реальном историческом исламе веками нарушались.

С другой стороны, есть “кряшены”, христиане Поволжья, крещенные в православие усердием русских миссионеров. В XIX веке часть кряшенов возвратилась в ислам. Кряшены тюркоязычны, и во время последней переписи в знак протеста они записывались русскими, поскольку их отказывались записывать “кряшенами”. Это был вопрос не политический, а чисто вероисповедный. Однако список претензий друг к другу русских мусульман и православных, если бы кто взялся его составить, был бы не слишком длинным.

Мирное сосуществование христиан и мусульман – древняя традиция. И сегодня представители двух этих религий живут в согласии и мире (в Палестине, Сирии). У нас в России конфликтов на почве веры между ними почти не было. Волжские, астраханские, сибирские татары, а также кавказские татары (азербайджанцы) восприняли ислам в исторической древности. Ислам – бесспорно коренная религия России. Поэтому недопустимо пренебрегать интересами наших соотечественников-мусульман. Ведь они живут на этой – нашей с ними – земле испокон века.

В том, что касается духовного диалога между традиционными конфессиями, обнаружения вероучительных параллелей, догматических совпадений и тождества этических постулатов, то, несомненно, говорить о перспективности пути диалога как однозначного сближения позиций не приходится. Углубление в догматические и этические детали само по себе не приводит к сближению, хотя и способствует взаимопониманию. Так, например, можно находить поразительные соответствия в исламской и христианской эсхатологии, до такой степени значимые, что на этой ниве можно даже говорить об этих двух верах как близкородственных. Однако во многих других отношениях христианство и ислам разделяют вероучительные пропасти. Тем не менее это не означает, что двум традициям нет места на одной земле – русский сверхнационализм, напротив, нацелен на сочетание принципиально различных, устойчивых в себе, духовных, культурных, этнических миров.

Выдающийся татарский писатель, ученейший мусульманин мулла Каюм Насери (его именем в Казани названа улица) сказал: “Мусульманину всегда было легче жить с русским. Русский лучше всех знает, что нужно мусульманину”. Можно приводить весьма сильные аргументы из прошлого, рассеивающие все сомнения относительно возможности мирного сосуществования христиан и мусульман. Так, спасителями России в XVII в. были многие представители ислама. Любопытно, что, по одной из наиболее убедительных версий, инициатор всенародного движения по освобождению Москвы земский староста Кузьма Минин – это крещеный татарин Кириша Минибаев. Вместе с князем Пожарским он стал символом Русской земли. В ту же эпоху под руководством митрополита Казанского Исайи мусульмане с русскими и язычниками-черемисами (марийцами) поехали освобождать Русскую землю от польских оккупантов и всевозможного сброда, вызванного из небытия Смутным временем. И это произошло спустя всего полвека после взятия Казани Иоанном Грозным! Значит, коренные народы и вероисповедания уже тогда неплохо уживались.

В последние годы в прессе встречается немало спекуляций вокруг численности исламского населения в России. Многие политизированные публицисты прогнозировали бурный рост исламской уммы и заверяли, что уже очень скоро число мусульман в России сравняется с числом православных. Однако эти заявления нельзя признать основательными.

По данным переписи населения 2002 года, общая численность этнических мусульман в России не превышает 14,5 млн человек. Большинство мусульманских лидеров настаивают на цифре в 20 млн, которая была оглашена Президентом России в августе 2003 года, многие ученые-исламоведы утверждают, что реальных приверженцев ислама в России не более 8–10 млн. Давая оценку приведенным мнениям, можно заметить, что каждый их автор по-своему прав. Правы те, кто соотносит численность мусульман с суммой представителей мусульманских народов. Правы и те, кто определяет численность мусульман в 8–10 млн по данным социологических опросов. Авторитет Президента России не позволяет сомневаться и в его оценках. Единственным способом сгладить существующие противоречия является предположение, что в России единовременно находится до 17–19 млн человек (что при округлении дает 20 млн), принадлежащих к мусульманским народам. Несмотря на заверения руководителей Госкомстата, перепись населения действительно могла не охватить всех этих людей, однако очевидно, что многие из них являются не гражданами России, а временно приехавшими на заработки жителями Средней Азии и Закавказья.

При оценках численности российского мусульманского сообщества также не надо забывать, что среди этнических мусульман немало неверующих и приверженцев других религий. Есть веские основания полагать, что до 10–15% этнических мусульман в России реально исповедуют не ислам, а христианство. Эта цифра косвенно подтверждается данными социологических опросов и выборочными исследованиями этнического состава православных и протестантских общин. Сами мусульманские лидеры также не отрицают, что тысячи татар, башкир, казахов, адыгов и кабардинцев переходят в христианство. Христианизация этнических мусульман происходит не столько вследствие какой-то целенаправленной миссионерской деятельности, которую среди них ведут только протестанты, сколько под влиянием русской культуры, имеющей ярко выраженные христианские корни. Суммарно от 20 до 30 процентов людей мусульманской культуры в действительности себя мусульманами не считают, что необходимо учитывать при оценке размеров исламского сообщества нашей страны.