Алмазная Грань (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

— Если ты попытаешься, я порежу тебя на лоскуты. А затем скормлю собакам. Спокойной ночи, Виктория.

И он ушел, оставив меня сидеть на постели с наполовину раскрытой книгой, оцепеневшую, прекрасно понимающую, что никто не шутит. Что только что я поспешно прощупала пределы его расположения и напоролась на острые клинки. Он мог быть умным, благородным, со своим кодексом чести, но все равно оставался главой мафии по торговле живым товаром. В его сердце вряд ли осталось что-то человеческое к людям, если они не являлись его родными. Я была лишь вещью — пусть даже с апгейдом в виде интеллекта. Он мог улучшать ее, перепрошивать для дальнейшего пользования, но видеть в ней человека — до этого, во всяком случае, пока что было очень далеко.

Серый рассвет очертил углы комнаты, погрязшей в темноте, и только тогда я отложила книгу в сторону. Локти затекли от долгого лежания. Но я читала — сначала чтобы не свихнуться от слов Лукаса, а затем — потому, что история увлекла меня. После романов, которые предпочитала Мария, в этом не было ничего удивительного. Заснула я не сразу. Ночной визит Лукаса и его слова научили тому, что не стоит форсировать события. На этом этапе у меня не было права шутить, флиртовать и относиться нему, как к равному. Что ж, Вика не дура, чему есть красноречивое подтверждение. Вика усвоила урок.

Надрез на спине затянулся быстро. Еще четыре дня я пролежала в медотсеке. Слава богам, Лукас охранял мо интеллект и не хотел, чтобы он деградировал от чтения бульварных романов. Каждый раз на моем столе появлялись новые книги. Диапазон жанров был разным: от Эрих Мария Ремарка до «Марсианских хроник» Брэдбери. От безделья и в стремлении избежать тревожных мыслей я проглатывала все, что мне приносили.

Конечно же, в обители зла не могло все быть спокойно. Несколько раз я видела, как приносили девчонок, избитых, поломанных, в крови и без сознания. Мария сразу приступала к делу, закрыв двери своей лаборатории. Что с ними было и удалось ли спасти хоть одну из них, я не знала. Медотсек имел несколько входов, и мимо меня они больше не проходили.

Хорошо, что в тот момент я не узнала, куда девается отработанный материал и какая во всем этом роль Марии. Наоборот, думала, что этим несчастным повезло, в отличие от той же Люды — их пытались вылечить и спасти. Узнай я правду, сломалась бы быстро. И, что не исключено, пополнила бы их ряды как самое большое разочарование Лукаса. Пока же я анализировала свои ошибки и выстраивала новую, не столь форсированную стратегию собственного выживания.

Когда я вернулась в свою комнату, выдохнув от облегчения, что меня не лишили этой привилегии и не понизили до статуса других девчонок, Вэл устроила мне экзекуцию — восковую эпиляцию. Я стойко вытерпела боль. Подумаешь, еще одна ступень совершенствования на пути к сердцу и сознанию Лукаса. Я не имела права выглядеть неухоженно. Мой тонкий ум могут заметить не сразу, а колючие ноги — заметят в первую очередь. Затем подруга привела мастера маникюра и педикюра. Тогда я узнала, что у главы синдиката фетиш на французский маникюр. И не догадывалась, что более десяти лет не буду изменять этому дизайну.

Во время прогулки я встретила Юлю. Меня немного удивил тот факт, что девушка держалась настороженно, тем самым подчеркивая пропасть между нами. Сказала только, что Альфия сходит с ума день за днем, и это страшно. А еще к ним подселили новую девочку, эта от шока даже не разговаривает. Мне стало неприятно, и я поспешила прекратить разговор. Уходила и чувствовала, как Юля смотрит мне вслед с необоснованной завистью. Серьезно? Она думала, я прохлаждаюсь в изоляции?

А я продолжала бороться со скукой и считать дни. Теперь я старалась всегда выглядеть на миллион, ожидая визита Лукаса. Даже среди ночи я была во всеоружии. Но он и тут сумел удивить. Потому что в следующий раз предупредил о своем визите за несколько часов.

Я надела один из брючных костюмов кофейного цвета, распустила волосы, накрасила глаза и губы. В тот момент ко мне вновь вернулось волнение. Я помнила его последние слова, помнила острие ножа, рассекающего плоть. Что он придумает на этот раз? И, самое главное, удастся ли мне выйти из его кабинета живой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я постаралась гнать прочь шокирующие мысли. Не позволить им закрепиться в сознании. В этих гротескных картинах я либо теряла голову в руках злодея… либо меня волокли прочь, намереваясь продать первому извращенцу, потому что я разочаровала главного.

Когда за мной пришли, я позволила себе небольшой бунт: остановилась у зеркала, пытаясь заглянуть в глубину своего сознания и понять, как именно действовать дальше. Какая разница, если сейчас я буквально иду по минному полю, и каждый шаг может стать фатальным? Я заслужила небольшую отсрочку приговора.

«Что же тебе надо?» — спрашивала себя мысленно, будто надеялась, что придуманная мною, но казавшаяся такой логичной связь подскажет ответ на вопрос. Увы, только надрез вдоль спины запульсировал жаром, на доли секунды, и я затрясла головой — казалось, что тону в отражении собственных глаз.

Мой опыт общения с мужчинами сложно было назвать колоссальным. Я была из тех девчонок, для которых куда ценнее качество, а не количество. Приятельницы с выпускных классов вовсю трахались с одноклассниками и папиками на иномарках, хвастаясь своими победами и цинично высмеивая инакомыслящих. Но я никогда не стремилась быть похожей на них, хотя остаться белой и незапятнанной в подобной компании было, мягко говоря, сложно. Да я, собственно, и не осуждала никого из них, всегда смотрела сквозь гендерные стереотипы. Все эти альфачи, прокуренные, агрессивные, переговаривающиеся с приблатнённой хрипотцой, были для меня открытыми… не книгами, это громкое заявление, скорее, блокнотами.

Девственность я потеряла после школы, и не очень любила вспоминать об этом. Все страшилки более опытных подружек оказались сильно преувеличенными: рек крови не пролилось, боли до криков тоже не было. Если бы мой партнер хоть немного разбирался в женской физиологии, смог бы довести меня до оргазма в первый раз. В последующие я сама его достигала, устанавливая свой темп и отыскав подходящую позу. За это он меня и бросил, как утверждал, с особой жестокостью. А на самом деле эго парня просто не выдержало того, что в постели контроль всегда брала я.

Меня миновали слезливые переживания, задержки, внеплановые беременности. Я не ждала чудес от природы и не надеялась на зачатки интеллекта и ответственности у своих партнеров. Знала, что никто не позаботится о контрацепции, кроме меня самой. На четвертом курсе был роман с мальчиком, который дико желал на мне жениться. Опустился даже до того, что проколол найденные в моей сумочке презервативы — якобы, с пузом я уж точно никуда не денусь. Ну, все и так поняли, что моего мнения никто не собирался узнавать, верно?

Проговорилась наша общая подруга. Он считал брак решенным вопросом и даже похвастался ей, что скоро я залечу. Она и рассказала — не потому, что так пеклась о моем благополучии. Зависть взяла. Как это я выйду замуж, а она нет?

Фактически, она меня и спасла от опрометчивого шага в пропасть. Уберегла от брака с тем, кого называют «абьюзерами» или попросту «бытовыми тиранами». Потому как подобного я терпеть не стала и отдала ей этого умельца в тот же день, не желая иметь ничего общего с ему подобными. Вроде как она его быстро охомутала, но сказка не получилась. На второй день свадьбы невеста явилась с фингалом под глазом и не смела открывать рот без разрешения счастливого мужа. Кто что хотел, тот получил сполна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я не влюблялась. Хотя в конфетно-букетный период мне казалось, что это именно любовь — игра гормонов воспринималась как нечто невероятное. Но, стоило мне просчитать моих бойфрендов, приходила скука. Я и задерживалась с ними только потому, что любила секс. И когда мне становилось скучно в поставленных рамках, сводила общение к нулю. Хотелось бы сказать, безжалостно, но нет — переживала, смягчала их падения. Никто, правда, этого не оценил.