Эолин - Карин Рита Гастрейх

Он ласкал ее жаром своего дыхания.

— Это решение должно быть твоим. Оно должно быть принято свободно.

— Так и есть, — она снова притянула его губы к своим. — Это мой выбор.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Эостар

После их первого подношения в Середине зимы прошло много ночей, когда Эолин искала тепла в постели Тамира. Каждое столкновение открывало еще один неизведанный путь через твердые контуры его тела. Эолин восхищалась откликом его нагретой солнцем кожи на изгиб ее ладоней, шелковистым падением его черных волос между ее тонкими пальцами, чувственным прикосновением его губ к ее груди, изгибом ее живота, священной тайной ее пола. Снова и снова она взращивала пламя его желания и отдавалась наслаждению его силой, пока экстаз богов не связал их и не покинул, и она прижималась к нему в сладком, пресыщенном изнеможении.

Ее магия пустила корни в их страсти и росла со свирепостью, которую было трудно сдерживать. Поначалу она была уверена, что это внезапное расширение силы, нарастающее внутри нее, как горячий поток, не ускользнет от внимания Кори. Тем не менее, маг, проявлявший неослабевающее любопытство ко всем остальным аспектам ее жизни, не проявлял никакого интереса к ее отношениям с Тамиром. Это удивило ее, а затем подогрело ее настороженность. Она позаботилась о том, чтобы не повторять никаких магических действий в присутствии Тамира. Она также не говорила с ним об истине своего обучения. Несмотря на их близость, Эолин не могла вырвать из своего воображения мысль о том, что все, что откроется Тамиру, в конечном итоге станет известно магу Кори.

Весна возвестила о своем приходе в Восточной Селен так же, как это всегда было в Южном Лесу, кристальным дождем льда, тающего на ветвях деревьев, неуверенной песней первого прилетевшего лесного дрозда и свежими цветами розы-этне, висящими низко над обнажившимися опавшими листьями.

Поскольку новый сезон Круга должен начаться после Эостара, репетиции стали более частыми и интенсивными. Палатки проверяли на предмет повреждений, ремонтировали снаряжение, проветривали, стирали и чинили костюмы. Празднование весеннего равноденствия, хотя и предпринятое с тем же энтузиазмом, какой Круг посвятил всем праздникам, оказалось менее роскошным, чем Зимнее солнцестояние.

Это было время смешанных эмоций для Эолин. Даже когда она готовилась к путешествию в Королевский город, мысль о прощании с Тамиром и другими друзьями, которых она приобрела в Круге, наполняла ее странной меланхолией.

Через пару недель после равноденствия, когда ящики были упакованы, а тележки загружены, из глубины земли раздался тошнотворный грохот. Эолин, чьи чувства не замечали такого ужасающего движения с того дня, как Всадники разрушили ее деревню, оседлала первую попавшуюся лошадь. Она убежала бы в лес без оглядки, если бы Тамир не схватил лошадь за узду и не остановил ее бегство.

— Это всего лишь посланник короля, — заверил он ее. — Пойдем, посмотрим, какие новости они принесут.

Подавив панику, Эолин спешилась. Тамир взял ее за руку и пошел с ней к передней части поместья, где все собирались. К ним неслась небольшая группа мужчин. Броня сверкала под весенним солнцем. Пурпурные и серебряные флаги трещали на ветру. Копыта подбрасывали комки грязи.

Когда мужчины остановились перед поместьем, маг Кори выступил вперед, чтобы поприветствовать их. Гонец не спешился, а повернулся ко всем собравшимся и криком, достойным городской площади, объявил:

— Король мертв!

Эти слова отбросили Мага Кори на несколько шагов. За год, который Эолин знала его, она никогда не видела у Кори такого выражения лица, такого явного признания совершенно неожиданного.

После мгновения ошеломленного молчания к магу Кори вернулось самообладание. Он повернулся к своим людям и привел их к единственно приемлемому в данных обстоятельствах ответу:

— Да здравствует король!

* * *

В Мойсехене было хорошо известно, что практикующие магию, если боги помогали им естественной смертью, доживали до глубокой старости. Их возраст оказалось трудно подсчитать, потому что молодость цеплялась за их черты. Это было связано не с тайными заклинаниями, магическими эликсирами или договорами со сверхъестественными силами, как многие могли подумать, а с тем простым фактом, что маги не жили днями, месяцами и годами. Для них жизнь текла в неизмеримых волнах опыта. Таким образом, кончина Кедехена в период относительного мира стала неожиданностью для всех жителей Мойсехена, включая его сына и единственного наследника, принца Акмаэля.

Это случилось за несколько дней до Эостара, когда король проводил традиционные весенние турниры. Лучшие воины собрались из четырех провинций, их доспехи сияли серебром над тяжелыми боевыми конями. Длинные деревянные галереи были возведены за городскими стенами для знати Мойсехена, которая великолепно восседала под яркими знаменами своих домов. Золотые цепочки блестели на бархатных дублетах мужчин, а женские вуали трепетали на ветру.

Почитая обычай своих предков, Кедехен открыл турнир, приняв церемониальный вызов от одного из недавно приведенных к присяге рыцарей провинции. Личность его противника была установлена ​​случайно, и в то солнечное утро был выбран сэр Бортен из Моэна. Высокий, худощавый юноша с едва заметной тенью бороды, Бортен был самым молодым мужчиной, участвующим в тот день.

Когда Бортен сел на лошадь, толпа насмехалась над ним. Моэн не был известен мастерством и доблестью своих бойцов. Тем не менее, Бортен держал голову высоко и отказывался изображать из себя труса.

«Замечательно», — подумал Акмаэль, когда рыцарь взял свой щит и балансировал копьем, потому что у молодого человека было мало шансов против Короля-Мага.

Акмаэль бесчисленное количество раз слышал грохот коня своего отца, который бегал тут много раз. Он видел, как Кедехен сбрасывал с места каждого, кто когда-либо бросал ему вызов, и король убил многих.

Но сегодня, когда лошади подошли друг к другу, дрожь земли под их копытами приобрела тревожный ритм. Возможно, поскользнувшись на камне или скрытом пятне грязи, конь сбился с ритма.

Когда они встретились, копье короля скользнуло по щиту рыцаря, вызвав рев удивления у зрителей. Оружие Бортена вонзилось в шлем короля с резким скрежетом. Дерево разбилось о металл, наконечник копья сломался. Конь рыцаря пронесся мимо короля и достиг конца пути, где Бортен повернул коня, бросил сломанное копье и поднял забрало.

Толпа молчала. Лошадь Кедехена остановилась сразу после удара. Король замер на своем месте. С трибун донеслись протяжные воющие крики, когда дамы и лорды поняли, что произошло. Акмаэль побежал к отцу. Прямо за собой он услышал тяжелый топот ног сэра Дростана.

Кедехен упал, когда они добрались до его лошади. С помощью Дростана принц поймал короля и опустил его на