Обладатель-десятник - Юрий Иванович

А что, если и бабочки тоже правда? Те долго не живут, но даже не успевая разлететься далеко от места своего рождения, тем не менее остались в памяти народной. Бабочек вроде как кормить плесенью нельзя, но зато можно кормить гусениц. А у какого уважающего себя колдуна не припасены гусеницы?

Нашлись несколько погруженных в спячку личинок и у Игната. И первые наблюдения его поразили: личинки интенсивно поедали плесень, быстро набирали вес и вели сверхактивный образ жизни. К тому моменту, когда пришли гости, знахарь окончательно убедился в жизнеспособности подопытных существ, парочка из которых уже начинали вить коконы.

Когда знахарь замолчал, сразу заговорил Михаил Станиславович:

– Ну и? К чему ты это все рассказывал? Не поверю, что наши предки маялись такой дурью, что разводили красивых бабочек. Дабы довести энтомологов до щенячьего визга. Могу, конечно, предположить, что таким образом взращивались бабочки шелкопряды, а потом коконы перерабатывали и получали шелк. Причем задолго до подобного начала производства в Китае. Но такая версия не выдерживает никакой критики: не было у наших предков одежд из шелка. Опять-таки если ориентироваться на все те же легенды. Но если не шелк, то что? Колись, старый хрыч! Явно ведь у тебя уже есть идея!

Прежде чем ответить, старик интенсивно потер свою лысую макушку, словно усиливая приток крови к мозгу:

– Не столько идея, сколько предположение… Вот спрашивается: какой смысл содержать тюрьму и сгонять туда преступников со всего огромного края? Да, ты прав, дело не в шелке. Тут кроется иная тайна… И я вспомнил еще одно предание. Дескать, три тысячи лет назад наши предки свободно доживали до ста лет, а более знаменитые, достойные и уважаемые – до ста двадцати.

– Идеализация истории, – скривился Романов.

– А вдруг это правда? Причем мы прекрасно понимаем, что суть долгожительства не в правильном, рациональном питании: пусть даже они все были поголовно сыромоноедами. И не в свежем, целительном воздухе: тогда еще больше топили дровами, и дым порой стоял над поселками погуще, чем нынешний смог. А в чем тогда секрет? А скорее всего, в некоей панацее, лекарственном препарате, о котором тоже имеется множество легенд. Вот у меня и мелькнула мысль: уж не для этой ли панацеи заключенные и выращивали гусениц? Так что эту древнюю плесень трогать категорически нельзя. По крайней мере, до тех пор, пока не проведем тщательные эксперименты. И то, что ты, Ванюша, выкупил этот участок со всеми потрохами, – просто замечательно. Можно еще и таблички на сетке по периметру развесить: «Опасно для жизни! Ядовитые остатки сгоревшего топлива!» Никакой придурок не полезет! Ха-ха!

– А как же с переездом? – разочарованно протянул Загралов.

Михаил Станиславович насторожился:

– В каком смысле? Так ты купил участок, чтобы туда переехать? И это – первая обещанная тобой тайна?

Подошедший к нему сбоку знахарь положил по-дружески руку на плечи Романову:

– Нет, Миша, это я собирался туда переезжать. А теперь вот думаю, что надо срочно перекидывать все это мое хозяйство в пещеры плоскогорья.

Романов даже заикаться начал от удивления:

– С-с какой такой с-стати?

– Да надоело мне, что ты меня, Миша, оскорбляешь постоянно, обзываешь… – с притворно печальным видом ответил Игнат. – Вот только недавно старым хрычом обозвал… Нет, я такое больше терпеть не стану!

Но его ученый друг на такое не повелся. Наоборот, еще больше решил поддеть старика:

– Ипать… Ипатьевич! Ты мне лапшу на уши не вешай, потому что ты на правду никогда не обижался! Тебе, наоборот, льстит, когда я тебя знаменитым поедателем мухоморов величаю.

– Нет, Мишаня! Кончились поблажки тебе! Нет тебе прощения! Ну… разве что при одном условии…

– Согласен!

– Ты мне подаришь свою систему колб и реторт для тонкой очистки!

– Вигвам тебе! – категорически высказался ученый, сбрасывая руку хохочущего старика со своих плеч. – Езжай хоть в Антарктиду, старый хрыч, но мою систему ты не получишь! Она мне дороже, чем возможность видеть и подтрунивать над замшелым пнем. Скатертью дорога!

В сознании обладателя звучал голос восхищенной супруги:

«Вот это характер у деда! Ему завтра вечером умирать, а он шутит, хохочет и вовсю радуется жизни! Я бы так не смогла…»

«Милая! Да ты у меня еще больше крепка духом, и я тобой очень горжусь, – заявил Загралов. – И счастлив, что ты в свое время обратила на меня благосклонное внимание…»

«Что-то на тебя все внимание обращают… Бабник!»

А Романов пристал к Игнату, словно клещ, пытаясь выведать истинную причину переезда в пещеры. Тот отвечал так, как было согласовано с обладателем. Мол, пока только ты, Миша, и будешь знать истинную правду, для остальных это тайна. Все связано с попыткой создания сгустка сознания, иначе называемого духом, и делать это надлежит только в глухом месте, где, кроме экспериментатора, не должно быть ни одной живой души. Вот потому и придется на некоторое, возможно, довольно продолжительное время переехать.

Романов выслушал целителя без тени улыбки и перевел вопросительный взгляд на Ивана. Тот кивнул.

И тут в полной мере и проявился аналитический склад ума ученого:

– Сдается мне, что это вы таким образом намекаете на очередную тайну. Этот дух уже существует. А иначе как взять многочисленные пробы грунта с глубины двадцати пяти метров, да еще и за такое короткое время. Я угадал?

Иван взглянул на целителя и опять кивнул.

– Хм! И моя помощь при переезде не понадобится? – спросил Романов и, увидев, что оба собеседника помотали головами, протянул: – М-да, так я и думал… Но туда же и дороги нет! А напрямик дотуда прорва километров… Ага, по глазам вижу, что бешеной собаке двадцать верст не крюк… Ну а мне чем заняться тем временем? Кроме изготовления «Нямы», конечно…

– Начинай исследовать личинки любых бабочек, жиреющих на этой старке, – распорядился дед Игнат. – Будем вести эксперименты параллельно и обмениваться результатами. Ну а все остальное тебе Иван расскажет и растолкует. Естественно, не все сразу, а постепенно… Ты уж, Миша, меня не подведи.

На последнюю просьбу Романов хотел опять что-то схохмить, но в последний момент просто кивнул и пообещал:

– Не сомневайся!

Он понял, что ничего больше ему не расскажут, и ушел к себе.

А Игнат Ипатьевич быстро достал с полки карту края, разложил ее на столе, сдвинув травы, и поинтересовался у Загралова:

– Фрол с Ольгой меня слышат и все видят? Отлично, тогда смотрите сюда…

И стал показывать места, где, по преданиям и рассказам старых, имелись большие, а по некоторым легендам, и громадные пещеры. Когда-то в древности плоскогорье не было настолько заросшим, но сейчас там высились исполинские замшелые деревья-великаны, а плодородный слой почвы в несколько метров толщиной наглухо закрывал доступ в пещеры. Но для духов подобные преграды не помеха, так что они могут немедленно приступать к поиску подходящей пещеры, а потом и к переносу туда всего самого необходимого. Дед заявил, что хотел бы присутствовать при выборе окончательного места, а также при размещении там всего своего хозяйства.

Значит, наступало время создать третий фантом.

Это Ольге и Фролу было неинтересно, и их сознания в виде духа обладатель перебросил на плоскогорье. А потом только и занимался тем, что материализовал физические фантомы в выбранных ими местах, с фонарями и в касках, а потом растворял в пространстве и перекидывал в иное место. Но это он теперь умудрялся делать походя, одновременно создав дух Игната Ипатьевича и поговорив с ним. Этот эксперимент был важен тем, что впервые проводился при остававшемся рядом живом человеке. С трудом представлялось, как это целитель вдруг встретится с самим собой, только не теперешним, а с тем, с которого была снята копия матрицы естества еще вчера.

Оба пошли на этот шаг специально, хотя обладатель и имел возможность наложением рук сделать сейчас новую, более «проинформированную» копию. Очень уж хотелось удостовериться, что между двумя живыми организмами не возникнет какого-нибудь антагонизма. Да и вообще предстоящее чудо могло вскружить голову любому: встретиться и пообщаться с самим собой!

В тексте сигвигатора о подобном контакте не было ни слова. Ни рекомендаций, ни каких-либо дополнительных указаний. Хотя, может, там изначально не подразумевался такой случай? Дескать, творит себе обладатель фантомов, использует их, как ему заблагорассудится, и зачем ему, спрашивается, сводить копию с оригиналом? Вроде нет ни смысла, ни пользы. Если же оригинал умирает или погибает, то можно дать фантому сознание. И не раньше! Иначе тот, чего доброго, поведает о себе еще живому прототипу, и может получиться приличный скандал. А то и большая война разразится.