Встретимся в раю - Вячеслав Сухнев

— Вспомните, с кем из посторонних вы делились информацией о расписании постов?

— Да ни с кем! — ярился полковник. — Что я — шизофреник? Когда на тебя, майор, пеленки строчили, на меня мундир шили! Просто обидно слушать… А то я не знаю, что такое секретность в нашей конторе! Не там копаешь, майор.

— Ладно, — сдался Шмаков. — Подождите в коридоре. Часовой! Гребенкина ко мне…

Теперь перед Шмаковым уселся Гребенкин, потный и напуганный штабс-капитан, тоже маршрутник.

— Вспомните, — как заведенный пробубнил Шмаков, сдерживая зевоту, — вспомните, с кем из посторонних вы делились информацией о расписании постов?

— Из… посторонних? — выпучил глаза Гребенкин и взялся за виски. — Из посторонних… Вот ей-Богу, майор, чтобы мне детей больше не видать… Я посторонних почти не вижу, работа заела. Теша… Хоть и не совсем посторонняя… Но с ней, как понимаете, о расписании постов разговаривать неинтересно.

— Бросьте юмор, — посоветовал Шмаков. — Лучше вспомните, с кем из посторонних…

— Эх, Шмаков… — вздохнул генерал у экрана.

Он снова причастился из зеленой стопки и отправился в подвал, в следственную камеру. В спину ему из невыключенного видеофона бубнил Шмаков: «Вспомните…» В небольшом коридорчике перед камерой, под бдительным взглядом часового, маялись офицеры из маршрутной группы и шифровального отдела штаба. При появлении Димы они встали — хмурые, без поясов и оружия.

Генерал, не удостоив никого взглядом, вошел в камеру, где майор только что раскрыл рот для очередного вопроса.

— Погоди, Шмаков, — сказал генерал и положил тяжелую руку на витой погон Гребенкина. — Слушай, штабс-капитан… Войди в наше положение! Сразу скажу: никто тебя и не подозревает в предательстве. Лично я даю голову на отсечение, что ты действительно ни с кем из посторонних не болтал.

— Спасибо, господин генерал! — чуть не зарыдал дурак Гребенкин. — Я же… то же… майору!

— Да, — ласково сказал Бешеный. — Я установил… по своим каналам, что ты с посторонними не болтал.

— Спасибо, госпо…

— На здоровье. А теперь успокойся, вытри сопли и подумай, с кем из своих ты разговаривал в последнее время? Из своих, понял? Есть же друзья-приятели из других служб. Может, ребята из дивизионов интересовались.

— Сейчас, — облизнул губы Гребенкин. — Сейчас, господин генерал… Да точно! Говорил, но я же не знал… Я же не нарочно!

— Успокойся, — сказал Бешеный тихо. — Ну? Кто?

— Штабс-капитан Пахомов как-то спрашивал. Который из дежурной части. А что, нельзя?

— Ну, ему можно, — сказал генерал. — Еще кто спрашивал?

— Да! Капитан Стовба из восьмого дивизиона интересовался. У него один патрульный маршрут на Тверскую выходит.

— И ты сказал?

— Сказал, — опустил голову Гребенкин. — Маршрутные листы, господин генерал, кодируют, как вы знаете… в целях секретности, перед самым выходом на линию. А тут — объект «альфа». Лучше заранее знать, чтобы не прозевать. Вот я и…

— Хорошо, — сказал Бешеный задумчиво. — Еще кому-нибудь из наших говорил про расписание?

— Больше никому! Честное слово офицера.

— Иди пока, Гребенкин. А ты, Шмаков, позови Скачкова.

Вошел давешний сердитый полковник. В сильном свете настольной лампы генерал заметил, как на дряблых щеках полковника вспыхивает седая щетина.

— Извини, Павел Артамонович, что отдыхать не даем, — развел руками генерал. — У нас ЧП — протечка. Ты же старый работник органов, должен понимать. Собственно, мне картина ясна, но нужны уточнения. Поэтому соберись с мыслями и вспомни: кому из наших, понимаешь, из наших ты говорил о расписании постов. Штабных в расчет не бери.

Полковник, уронив голову к плечу, долго думал. Так долго, что Бешеный нетерпеливо заерзал на своем стуле.

— Вспомнил, Вадим Кириллович, — вздохнул наконец полковник. — Из наших, но не из штабных, только один человек разговаривал со мной о расписании. Как-то мимоходом, после недавней оперативки… Курили вместе. Он и сказал… Мол, людей катастрофически не хватает, а тут — проводка объекта «альфа». Да еще участок тяжелый — на Тверскую выходит. Ну, я посочувствовал.

— Ясно, — перебил генерал. — Кто тебе в жилетку плакался, Павел Артамонович?

— Из восьмого дивизиона замначопер. Он вместо командира на оперативку приезжал. А фамилию запамятовал — чудная фамилия, вроде нерусская. Симпатичный такой парень…

— Спасибо, — сказал генерал. — Иди отдыхай, Павел Артамонович. Фамилию мы сами вспомним.

Через полчаса генерал допросил всех. На листке бумаги он записал шесть фамилий. Вернее, четыре, потому что фамилия Стовбы повторялась трижды.

— Пацаном я строительный техникум закончил, еще до армии, — сказал Бешеный майору Шмакову. — Геодезистом выпустили… Хорошая специальность, тихая. Жаль, почти не пришлось поработать. Но кое-что до сих пор помню. Одна точка на местности — просто точка, Шмаков. Две точки тоже ничего не дают — ни направления, ни площади. А вот три… Если они на прямой линии, то дают створ. Или направленный вектор. А разбросанные по местности, три точки обозначают вершины треугольника, дают представление о площади. Ты все понял, Шмаков?

— Так точно, господин полковник! — восхищенно сказал Шмаков. — Не сочтите за подхалимаж… Но я счастлив, что получил такой урок! Блестящая разработка, честное слово.

— Ладно, соловей, — благодушно сказал генерал. — никаких чудес. Просто ты психологии ни хрена не знаешь. Чему вас только учат! Заладил про посторонних, как попка, вот люди и зажались. Распорядись, Шмаков, чтобы сей же час доставили ко мне командира восьмого дивизиона вместе с его доблестным заместителем. И остальных из списка на всякий случай пусть прихватят. Как привезут — свяжись со мной. Я попробую чуть-чуть поспать…

Шмаков немедленно выполнил приказ генерала. И на минутку поднялся в свой кабинетик на третьем этаже. Этой минутки ему хватило, чтобы позвонить:

— Извини, что разбудил… Зашиваюсь с делами, старик, и в лес выбраться не смогу. Позвони соседу, да и поезжайте с Богом сами. Кстати, советую ехать сейчас, а то потом в электричку не влезете. Настоящие грибники уже едут. Понял?

Именно после этого безобидного звонка опергруппа СГБ никого не нашла на квартире капитана Стовбы. Когда в квартире вышибали дверь, капитан как раз садился в небольшой «шевроле» на Екатерининской площади.

— Ну что, разведчик? — вздохнул человек за рулем, трогая машину. — Напророчил? Захотелось работы по специальности… Будешь теперь болтаться нелегалом в собственной стране, Виктор Ильич.

— Нормально! — засмеялся Стовба. — Поехали в Бутово. Отлежусь на дне. Бороденку заведу!

Они уже ехали по Каширке, мимо ярко освещенного достраивающегося нового онкоцентра, когда в кабинет к генералу доставили боевого товарища, командира восьмого дивизиона. Начальник управления СГБ с брезгливостью смотрел, как полковник вытирает мокрое лицо.

— Перестань, Денис, не дрожи, — сказал наконец генерал, налюбовавшись полковником. — Колись, что вы там затевали со своим заместителем! Только не ври. Все ваши разговорчики обо мне записаны. Плоховато, правда, но записаны. Не все понятно. Вот и расшифруй, Денис… Хочу убедиться в твоей искренности. А от нее будет зависеть — идти тебе под суд за преступную халатность или на пенсию. Колись, колись…

Генерал блефовал — никаких записей у него не было. Однако звериным чутьем старого сыскного волка он точно выходил на полковничьи страхи.

И тот, превозмогая тошноту и слабость, близкую к обмороку, вспоминая недавний дурной сон, начал рассказывать. Весьма добросовестно полковник изложил последний разговор со Стовбой. Генерал долго молчал, барабаня толстыми квадратными пальцами по столу. А потом сказал:

— Знаешь, Денис, почему ты никогда бы не смог дослужиться до генерала? Потому что сроду не любил и не умел работать в сыске. Ты при любом режиме пытался сидеть на двух стульях. А это ни к чему хорошему, как видишь, не приводит. Потом, ты слишком брезглив, что в нашей профессии недопустимо. Помнишь, как ты меня тогда на партсобрании полоскал, когда я… ну, подонка, что женщину изнасиловал… отмудохал? Однако я не злопамятен. И теперь готов закрыть глаза на твои шашни со Стовбой. Спишу это на твою гнилую интеллигентскую натуру… Но, друг…

Генерал обошел стол, ухватил полковника за ворот и потряс, дыша перегаром и яростно вращая зрачками:

— Но ты должен работать на меня, только на меня! Иначе — размажу! Я не шучу… Свою кликуху честно заработал.

Уже светало. В восемь генералу докладывать президенту о результатах расследования. Начальнику УБТ Бешеный решил не звонить. Пусть сам выходит на связь, если ему надо…

Уже светало, когда по знаку дорожника у заставы на Каширском шоссе благовоспитанно остановился потрепанный «шевроле». В машине зевали два московских мужичка — драные спецовки. На заднем сиденье валялись корзины и мешок. Дежурный ткнул мешок жезлом — звякнуло.