Название игры - Нора Робертс

—Я прекрасно понимаю это. Но вынуждена попросить тебя собраться еще на несколько минут. Этот костюм очень тебе идет, Джон Джей!

—Это так, ведь правда? — Он вытянул руку вперед, чтобы рассмотреть рукав.

—Эти снимки станут своего рода сенсацией! — Как бы ей самой не удушить его? — Все, что от тебя требуется, — стоять между двумя автомобилями и сиять улыбкой, прославившей всю Америку!

—Ради тебя, дорогая! — Он слегка сжал ее руку, выражая готовность пожертвовать собой ради масс. — Знаешь, а ты выглядишь слегка вымотанной!

Улыбка не пропала с лица Джоанны, а только застыла на нем.

—Счастье, что снимают не меня.

—Ну конечно, конечно, — согласился он, поглаживая ее по голове. Джон Джей уже знал, что этот продюсер может озвереть, если попытаться погладить ее по другому месту. — Тебе нужно стараться больше отдыхать и принимать витамины, о которых я тебе говорил. Бог свидетель, я бы и дня без них не выдержал. — Он увидел, что фотограф возвращается на место. Джон Джей, фыркнув, позвал гримера. — Джоанна, тут у нас свирепствуют слухи, что ты встречаешься с Сэмом Уивером!

—Неужели? — Джоанна скривилась. — Удивительно, откуда только возникают эти слухи?

—Что за город! — Удостоверившись в своей неотразимости, Джон Джей удалился исполнять свой долг.

Это заняло еще двадцать минут. Едва отпустив своего ведущего, Джоанна извинилась перед фотографом, предложила им с ассистентом обед за свой счет и вручила билеты на съемки вечерней программы в понедельник.

К тому времени, как Джоанна доехала из студии в Бербанке до своего офиса в Сенчури-Сити, она отставала от графика на два часа и употребила почти пол-упаковки таблеток от изжоги в своем кармане.

—У тебя полдюжины сообщений, — возвестила Бетани, едва увидев ее на пороге. — И только на два из них ответы требовались вчера. Я связалась с агентом Тома Брэдли. Он заинтересовался пилотным выпуском.

—Хорошо. Сейчас все устроим. — Войдя в офис, она положила свой портфель, взяла чашку кофе, тут же предложенную Бет, и присела на край своего стола. — Я придумала двадцать семь способов умертвить Джона Джея Джонсона!

—Хочешь попросить меня напечатать их?

—Пока не надо. Я хочу подождать, пока их будет тридцать — для ровного счета.

Джоанна, потягивая кофе, мечтала о пяти, целых пяти минутах полного одиночества, чтобы иметь возможность сбросить туфли и, закрыв глаза, устроиться поудобнее.

—У Брэдли репутация профессионала с большой буквы.

—Он ветеран в этом. Выпустил свое первое шоу в семьдесят втором году, когда у него еще молоко на губах не обсохло. Оно шло пять лет, затем он перешел прямо к старому доброму «Слову Бинго». Оно было в эфире с семьдесят седьмого по восемьдесят пятый. Довольно занимательно. Он, можно сказать, ушел в отставку в звании гуру игровых шоу, но его еще можно узнать в лицо благодаря периодическим появлениям на дневных шоу или демонстрациях распродаж. Вернуть его в строй было бы не меньшим достижением.

Бетани замолчала, осознав, что Джоанна пьет кофе, уставившись в окно, заметила круги у нее под глазами, во взгляде которых безошибочно угадывалась грусть.

—Джоанна, ты ужасно выглядишь!

Застигнутая врасплох, Джоанна поставила свою чашку в сторону.

—Мне это уже говорили.

—У тебя все хорошо?

—Все в порядке. — Если не считать того, что Сэм признался ей в любви, а она так испугалась, что ей захотелось сесть в машину и ехать без остановки. Джоанна вынула упаковку таблеток.

Увидев это, Бет нахмурилась:

—Сегодня утром она была целая?

—Да, была, большую часть я потратила из-за Джона Джея.

—В обед что-нибудь съела?

—Не спрашивай.

—Джоанна, почему бы тебе не отпроситься на сегодня, поехать домой, поспать, посмотреть сериалы?

Едва заметно улыбнувшись, Джоанна встала и направилась за свой стол.

—Вчера мне уже пришлось отвечать на эти вопросы. Бет, давай попробуем запустить этот пилот на неделе после следующей. Не забудь уточнить насчет «Паттерсон Продакшнз».

Бет, пожав плечами, встала.

—Ты начальник — тебе и решать, — ответила она, положив на стол Джоанны пачку сообщений.

Абсолютно верно, подумала Джоанна, когда Бетани вышла, закрыв за собой дверь. Она потерла затылок, ощутив головную боль, и принялась размышлять, почему ей кажется, что ей помогает кто-то еще.

Сидя на крыльце ее дома, словно жаждущий любви юнец, он не понимал, зачем это делает. Затем, что он жаждет любви, ответил себе Сэм, скрестив ноги в ботинках.

Он не испытывал к женщине столь безнадежно-глупого чувства с тех пор, как по уши влюбился в Мэри-Элис Ридер. Она была старше его, умной, опытной и, подобно большинству шестнадцатилетних, не слишком интересовалась каким-то там четырнадцатилетним сопляком. Однако он любил прекрасную малютку Мэри-Элис так, что готов был молиться на нее, и продолжалось это почти три четверти года.

«Телячья нежность» беззлобно называла это чувство его мать.

С тех пор он бывал на второй, небезразличной, стадии не с одной женщиной. Но не любил никого со времен Мэри-Элис Ридер. До встречи с Джоанной.

Сэм уже почти желал вернуться назад, к той телячьей нежности. Как бы это ни было больно, она оставляет мужчине приятные и весьма красочные воспоминания. Инициалы и сердечки, тайком вырезаемые на стволе дерева, фантазии, всегда имевшие одинаковое завершение: он спасал девушку от угрожавшей ей жуткой опасности, и это открывало ей глаза на храбрость и обаяние героя.

Посмеявшись над самим собой, Сэм поглядел на покрытый шипами синий цветок, едва начавший цвести в саду у Джоанны. Времена изменились. Мэри-Элис ускользнула сквозь его дрожащие пальцы. Но ему больше не четырнадцать лет, и Джоанне, нравится ей это или нет, деваться некуда.

Он желал ее. Сидя с корзиной здесь, перед ее тихим и пустым домом и клумбами дремавших в лучах вечернего солнца цветов, он желал ее. Навсегда. Это решение не было принято с помощью чьей-то могущественной руки, хотя она может так и подумать. Это просто случилось с ним, и нельзя сказать, что именно так, как он хотел. Все, на что он рассчитывал, и все, от чего ожидал сопротивления, было связано с карьерой.

Будь у него выбор, он уехал бы еще на несколько месяцев. На год. На десять лет. Время, черт возьми, здесь значения не имеет. Он видел бы ее, прикасался бы к ней, и решение было бы принято само собой.

Не он ли, сидя не так давно на этом же месте, говорил ей, что им надо познакомиться поближе? Быть компаньонами, без всяких прикосновений. Именно это он и хотел сказать и был столь же честен, как и в момент его признания в любви. Она приняла первое предложение — с опаской, но приняла. Второе было встречено с паническим отчаянием.