Осенью. Пешком - Герман Гессе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Фрейлейн Эмма! Узнаете меня?
В это лишь мгновение он вспомнил, при каких обстоятельствах познакомился в прошедшем году с этой девушкой, и как мало отвечает настоящее его положение тому, что он тогда рассказывал ей про себя. И она тоже, по-видимому, хорошо помнила тот разговор, потому что поклонилась ему довольно холодно и сказала:
– Ах, это вы? Что-же вы здесь делаете?
Но Эмиль с поспешной любезностью ответил:
– Само собой разумеется, что я здесь ради вас!
Фрейлейн со времени воскресной прогулки клуба молодых членов купеческого сословия утратила значительную долю миловидности и девичьей прелести, но приобрела известный жизненный опыт и смелость. После недолгого искуса, она окончательно овладела сердцем юного почитателя, который гордо и надменно разгуливал теперь по воскресеньям со своей красоткой, демонстрируя свою юную мужественность на прогулках и в танцевальных залах. Встречались они также и с кучкой молодых аршинников, гостями которых были тогда Эмма и ее возлюбленный. Господа приказчики задирали носы и сторонились их, но Эмиль смеялся им прямо в лицо и так дерзко, так вызывающе вел девушку под руку, и она тоже смеялась так громко и так, видимо, дорожила им, что молодые купчики в счастье их сомневаться не могли.
Кольб давным-давно мечтал о возможности иметь много денег и тратить их куда вздумается, без тягостного контроля, и без удержки предавался теперь этому удовольствию. Но несмотря на это, несмотря на весенний расцвет его любви, он не испытывал полного удовлетворения. Ему не хватало острых ощущений.
В настоящем его положении едва ли мог представиться случай что-нибудь украсть. Тяжелее всего человеку расстаться со своими пороками, кроме того, молодой человек в сиротливом своем одиночестве разжег в себе ненависть к богатым и знатным, и теперь горел жаждой мести. Уходить в субботу вечером с фабрики с честно заработанными тремя марками в кармане было очень приятно. Но тайно распоряжаться чужими деньгами и водить за нос дурака хозяина было приятным вдвойне. И оттого Эмиль Кольб, несмотря на все свое благополучие, все чаще размышлял на тему где бы он мог еще поживиться. Новая страсть, овладевшая им в ту пору, способствовала осуществлению этих планов. Взвинченный каким-то газетным объявлением, он вбил себе в голову мысль, что может разбогатеть, благодаря лотерейному выигрышу. Это он унаследовал от отца, в былое время не мало денег ухлопавшего на билеты, но давно уже больше не находившего для этого денег. Эмиль купил несколько билетов и так как ни один из них не выиграл, а волнение, которое он испытывал в ожидании и чтении тиражных листов, все больше разжигало его, у него вошло в привычку снова и снова рисковать своими деньгами, ради этих наивных надежд.
Он опять вернулся в своих воровских планах к логическому мышлению, на которое едва ли способен был в повседневной жизни и во имя честных целей. Он терпеливо высматривал место, где мог бы воплотить более крупный замысел, и, наученный печальным опытом в родном городе, решил пощадить свою фабрику и поискать чего-нибудь подальше. Бельмом на глазу был у него магазин, где служил Франц Ремпис, – самая большая торговая точка в городе. Торговый дом Иоганна Лейле был тем же приблизительно, что дом братьев Дрейс в Герберсау. Кроме колониальных товаров и сельско-хозяйственных орудий, он держал еще предметы повседневного потребления, начиная от почтовой бумаги и до материй на платья, и железных печей, и тут же находилась и небольшая банкирская контора. Магазин Эмиль Кольб знал хорошо, он много раз там бывал и насчет местоположения разных ящиков и товаров осведомлен был вполне, как и о местонахождении и устройстве кассы. О расположении других помещений он имел некоторое представление, благодаря прежним рассказам своего приятеля, а то, что ему казалось еще необходимым знать, он выведывал при случае, когда заходил в магазин. Так, например, придя в магазин часов в семь, он говорил сторожу, или младшему приказчику:
– Ну, вот и шабаш!
И тот отвечал:
– Где еще там! Не раньше, как в половине девятого.
И Эмиль продолжал:
– Вот как! Но тогда уже, по крайней мере, сейчас можешь уходить. Не твое же, верно, дело магазин запирать.
И он узнал, что последним уходит всегда из магазина заведующий Менцель, иногда хозяйский сын, и согласно всему этому, он строил свои планы. Время меж тем шло. Со дня поступления Эмиля на фабрику прошел уже целый год. Это время и для фрейлейн Эммы не прошло бесследно. Она повзрослела и немного подурнела. Но возлюбленного ее больше всего пугало обстоятельство, которого скрывать больше было нельзя, – она ждала ребенка. Обстоятельство это отравило ему лахштетенский воздух, и чем ближе подходил этот жуткий срок, тем больше укреплялось в нем намерение оставить город еще до этого события. Он усердно наводил справки о работе в других городах и убедился, что ничего не потеряет, если и вовсе распростится со Швейцарией. Но от достойного плана облегчения кассы в магазине Иоанна Лейле он, однако, отказываться не хотел. Ему даже казалось занятным завершить этим деянием свое