Бледна как смерть - Фиона Маунтин

Она закрыла книгу, положила обратно.

Удивляясь тому, что Рози не взяла ее с собой, Наташа перегнулась через прилавок, достала книгу и положила ее перед собой. Пролистала записи на четыре, потом на пять недель назад. «Бетани Маршалл, 14 Четмэн Плейс, Лондон, Е17».

Она быстро вернула гроссбух на место. Абсурдность ситуации вызвала у нее улыбку.

Послышались шаги Рози.

– К сожалению, безрезультатно.

Сюрприз, сюрприз!

– Спасибо за то, что попробовали.

Бетани назвалась вымышленным именем. Неудивительно, что и адрес она дала неправильный. Это было так же очевидно, как и фамилия, которую она выбрала. Она частично перевоплотилась в личность автора дневника, а что касается адреса – она назвала квартиру, в которой Россетти и Лиззи жили во время своего короткого злополучного брака, квартиру, в которой Лиззи умерла, квартиру, где Россетти положил книгу со стихами в ее гроб. Четмэн Плейс, Блэкфраерс.

– Не понимаю, почему она ушла из магазина, – сказала Рози. – Она работала всего два месяца, по шесть часов в день. Просто однажды пришла после обеда и попросила взять ее на работу. Так получилось, что мне не хватало пары рук, поэтому я сразу ее взяла. Потом однажды вечером она сказала, что больше не придет. Так-то вот. Хотя, надо сказать, ей приходилось преодолевать большое расстояние, чтобы приезжать сюда по утрам.

– Вы ее хорошо знали?

– Я бы не сказала. Я здесь не часто бываю. Бетани казалась достаточно милой девушкой. Немного странной и мечтательной. Но она очень ловко обращалась с цветами. Насколько я знаю, у нее не было специальной подготовки, однако имелся настоящий талант художника, врожденная способность к составлению цветочных композиций. Кэтрин, моя ассистентка, должно быть, знает ее лучше. Она работает в магазине каждый день.

– Могу ли я поговорить с ней?

– Она будет в понедельник.

– Не могли бы вы дать ее координаты, чтобы я могла с ней встретиться раньше?

– Она взяла отпуск на несколько дней. Поэтому сегодня я здесь.

В голосе Рози появилась нотка нетерпения.

– Кажется, она сказала, что собирается уехать на выходные, но я полагаю, что мы можем позвонить ей домой – проверить, а вдруг она еще в городе?

Не дожидаясь ответа, она снова исчезла.

Наташа глубоко вздохнула.

Через минуту Рози вернулась, отрицательно качая головой.

– К сожалению, безуспешно. Включился автоответчик. Я оставила сообщение. Все, что я могу сделать, – оставить ей ваш номер телефона.

– Большое спасибо, вы бы мне очень помогли, – Наташа дала Рози визитную карточку, еще раз поблагодарила и повернулась, чтобы уйти. Потом, повинуясь импульсу, попросила букет фиалок.

– Полагаю, вы знаете ее бойфренда, – сказала Рози, как будто эта мысль только что пришла ей в голову. – Не сказать, чтобы я слишком совала нос в ее дела, но этот – довольно наглый и хитрый тип. Обычно приезжал и забирал ее после работы. Он заходил сюда пару раз после того, как она уволилась, спрашивал, нет ли новостей.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Крепко сжимая букет, Наташа ехала по Северной линии в центр, к набережной. Она чувствовала себя растерянной, думая, что ничего не понимает в этом мире и в людях, живущих в нем, если настолько плохо разбирается в характерах. Адам и Бетани. Она ошибалась в них обоих.

Порывы спертого воздуха подземки, которые ударной волной неслись впереди встречных поездов, смягчались чистым ароматом, исходившим от цветов. Лживый ублюдок. Адам говорил ей, что не знает, где работает Бетани.

Она перешла на кольцевую линию. Западная ветка доставит ее на Пэддингтон. Через полчаса должен отправляться поезд на Мортон-он-Марш. Но она села на поезд, направлявшийся в противоположную сторону, и поехала на восток.

Вышла на станции метро «Блэкфраерс», углубилась в беспорядочный лабиринт плохо освещенных подземных переходов, бетонных туннелей, стены которых были покрыты граффити. Земля была усеяна упаковочными пакетами, обертками от конфет, яблочными огрызками и раздавленными банками из-под безалкогольных напитков.

Она шла против потока, пробираясь через волны вооруженных портфелями чиновников Сити. Вышла высоко над рекой и двинулась вперед, смотря под ноги и испытывая странное ощущение, какое человек обычно испытывает, находясь на вершине высотного здания, – как будто не полностью контролируешь свои действия.

Наташа хорошо знала эту часть Лондона.

Четмэн Плейс оставался последним оазисом старины, запрятанным среди коммерческих новостроек Нью-Бридж-роуд. Здесь находилась короткая улочка, обрамленная четырьмя высокими и узкими кирпичными домами викторианской эпохи. Они выглядели заброшенными, оставленными здесь по ошибке. На доме номер 14 не было синей таблички, которыми обычно украшают здания, являющиеся частью архитектурного наследия Англии.

Наташа остановилась и посмотрела вверх. В одном из окон второго этажа горел желтый свет. Она позвонила и стала ждать.

В двери был смотровой глазок, рядом с лестницей стояла пустая молочная бутылка.

Она услышала звук дверной цепочки, вставляемой в гнездо, потом дверь приоткрылась на несколько сантиметров.

– Извините, что побеспокоила вас, – сказала Наташа. – Могу ли я поговорить с вами?

– Конечно. – Дверь на секунду закрылась, потом широко распахнулась. – Проходите сюда, милочка, на улице холодно.

Хозяйкой оказалась старая леди. Даже в такой ранний час ее маленькое личико было искусно подкрашено, в ушах покачивался жемчуг, фарфоровые голубые глаза смотрели пытливо, седые волосы убраны в аккуратную прическу.

Наташу провели в узкий коридор с кафельным полом, заставленным кадками с цветами, потом вверх по крутой лестнице. Она уловила в воздухе сильный и сладкий мускусный запах. Полироль для мебели и смесь ароматических трав.

– Я сдаю нижний этаж, – объяснила старая леди, когда они прошли в маленькую теплую гостиную на втором этаже, оклеенную кремовыми шелковистыми обоями с золотыми полосками. Вдоль стен были расставлены застекленные шкафчики орехового дерева с сияющим фарфором, хрусталем и столовым серебром.

– Она умерла именно в этой комнате.

Наташа вздрогнула, повернулась к старушке, проследила за ее взглядом, и ее сердце на мгновение замерло.

На стене в дальнем углу, возле большого окна, висел один из портретов Лиззи Сиддал работы Россетти. Тонкая позолоченная рамка сливалась с обоями, поэтому в первый миг казалось, будто Лиззи стоит здесь, в комнате.

– Садитесь, пожалуйста. Кстати, меня зовут Марион.

Она указала Наташе на кресло-качалку возле мраморного очага сложной конструкции, с желтыми и кобальтовыми керамическими изразцами. В глубине камина стояла большая корзина с высушенными цветами.

– Не стоит волноваться, дорогая, – добавила она, видя, что посетительница осталась стоять. – Я знаю, о чем вы думаете. Я произвожу впечатление сумасшедшей, впуская в свой дом первого встречного. Наверное, так оно и есть. Но когда же еще, как не в моем возрасте, быть сумасшедшей?

Она стояла, маленькая и тщедушная, с идеально прямой спиной. Тонкие лодыжки в чулках виднелись из-под синей шелковой юбки, на шее был шарф в тон. Ее голос дрожал, как и ее руки.

– Я полагаю, что намного лучше быть безрассудной в старости. Что бы ни случилось, а твоя жизнь тобой уже прожита. Кроме того, у меня есть маленькое правило: после наступления темноты я не впускаю молодых людей! – шаловливо улыбнулась хозяйка.

Наташа почувствовала, что улыбается в ответ.

– Кроме того, я хорошо вооружена. – Старушка грозно помахала огромной булавкой для шляпы, заставив Наташу сначала вздрогнуть, а потом рассмеяться, когда Марион прилаживала свое оружие обратно в шарф, подальше от посторонних глаз. – В последнее время ко мне приходят только молодые посетители, – добавила она, как будто Наташа должна была знать, о ком идет речь. – Я бы не стала по ним скучать.

Наташа напомнила себе о цели своего прихода – выяснить, жила ли здесь когда-нибудь Бетани.

– Вы сказали, что нижний этаж кто-то снимает?

– Мистер Брэйтвэйт. Он банкир. Его дом и семья в Хередфордшире. Он приезжает вечером в понедельник и уезжает утром в пятницу. Тише воды, ниже травы.

– Он давно здесь живет?

– Больше двух лет.

Наташу нисколько не удивил тот факт, что Бетани никогда здесь не жила.

– Не считая банкира, в доме больше никого нет?

– С того самого времени, как мой муж покинул меня. Разве что привидения.

Наташа подумала, что между понятиями «посетители» и «привидения» этого дома можно смело поставить знак равенства. Она подумала, что Марион замечательно безрассудна.

Старушка между тем пристраивала у себя за спиной маленькую подушку, взбивая ее ладошкой. Потом она откинулась назад.

– Я говорю это не просто, чтобы доставить вам удовольствие. – Веселые голубые глаза открыто смотрели на Наташу. – Любой, кто этого по-настоящему захочет, может почувствовать их присутствие. Призраки никогда не беспокоили меня. По правде говоря, это основная причина, по которой я купила эту квартиру. Видите ли, я сама была увлечена ею.