Как работает экономика - Джон Тамни

Вернемся к Свенсону. В 1996 г. он убедил своих боссов организовать музыкальный фестиваль South by Southwest, известный сегодня под названием SXSW. Первый фестиваль собрал 700 человек, сейчас на него приезжают более 70 000 зрителей, и на протяжении девяти дней в марте рестораны, бары и отели Остина переполнены. Фестиваль стал одним из самых крупных музыкальных событий в стране.

Все эти истории напоминают нам о том, что трудно угадать не только каким окажется будущее, но и кто изменит его. Антимонопольная политика исходит из прямо противоположной идеи – что будущее известно наперед.

Чрезвычайно сложно предвидеть, кто из этих, на первый взгляд, обычных людей однажды получит всемирное признание. Не менее сложно угадать, какая из нынешних историй успеха завтра будет заслуженно забыта. Антимонопольные законы основаны на ошибочном убеждении, что настоящее предсказывает будущее. Свенсон, Уорнер и Стоккет – живые аргументы, опровергающие эту дурацкую идею.

Антимонопольные законы пытаются регулировать нормальную работу рынка, в которой каждую секунду принимается бесчисленное количество решений. Любое предприятие может потерпеть крах под влиянием миллиона разных противоречивых обстоятельств. Как говорится, «никто ничего не знает».

В 2000 г. Марк Цукерберг был старшеклассником в Нью-Гемпшире, а в 2010 г. стал основателем Facebook, зарабатывающим миллиарды. Создав самую большую в мире социальную сеть, Цукерберг далеко опередил, например, MySpace, социальную сеть, принадлежащую медиагиганту News Corp.

Неожиданно превратившись в главную социальную сеть, Facebook в 2014 г. за $19 млрд приобрела компанию WhatsApp, разработавшую мессенджер для мобильных устройств. Один из учредителей WhatsApp Ян Кум, украинский иммигрант, попав в Калифорнию в возрасте 16 лет, он с матерью жил на пособие, включая талоны на еду{194}. Как написал в The Wall Street Journal Гордон Кровитц, WhatsApp был компанией, «о которой мало кто из регуляторов вообще знал»{195}. Бизнес развивается быстро, меняя направления с ошеломительной скоростью и доказывая, что сейчас все труднее и труднее предвидеть, кто следующим совершит что-то выдающееся.

Регулирование – это экономический эквивалент предположения, что менее расторопные защитники из команды Appalachian State смогут постоянно успешно противостоять более быстрым нападающим Michigan Wolverines. На самом деле даже не так. Регулирование предполагает, что тренер команды Appalachian State точно знает, куда попадет мяч. Не так уж много тренеров способны предвидеть такое, но если они могут это делать, им все равно нужны будут блестящие, талантливые игроки, готовые сыграть соответствующим образом.

И точно так же, как Michigan Wolverines будет с завидным постоянством обыгрывать Appalachian State, наиболее талантливые представители мира коммерции всегда будут на несколько шагов опережать тех, кто должен их контролировать. Даже те, кто искренне убежден, что Goldman Sachs, Coca-Cola и Pfizer нуждаются в государственном регулировании, не могут не согласиться с несколькими неоспоримыми фактами. Сильные компании уже являются объектами надзора лучших «контролеров» – конкурентов и клиентов. Более того, те, кто одобряют государственное регулирование, редко обладают способностями, необходимыми хотя бы для того, чтобы получить приличную работу в частном секторе.

Бывший управляющий банком BB&T Джон Эллисон любит говорить, что «хотя правительство не может сделать нас всех равными, оно может сделать нас всех ничтожными». В самом деле, государственное регулирование и враждебное отношение к доходам на протяжении столетий делали талантливых людей беднее и беднее. В Китае людям пришлось столкнуться, как с кошмаром навязанного властями равенства, так и с примерами ошеломительного накопления богатств, которое начинается, как только правительство отступает в сторону.

Регулирование не просто постоянно терпит поражение; оно просто не может работать. В чем оно преуспевает, так это в ослаблении компаний – принуждая их тратить время и деньги на соответствие правительственным постановлениям, вместо того, чтобы приносить пользу клиентам и акционерам. Мы должны избавиться от регулирующего государства не потому, что хотим произвола неуправляемого бизнеса над гражданами (такого не может случиться), но как раз потому, что мы хотим, чтобы бизнес полностью сосредоточился на удовлетворении потребностей граждан.

Часть третья

Торговля

Глава четырнадцатая

«Дефицит торгового баланса» – наша награда за ежедневные походы на работу

На самом деле международные сделки всегда сбалансированы. Это факт.

Покойный британский писатель Джеффри Бокка написал много разных произведений, в том числе биографию Уинстона Черчилля, книгу о гедонистическом образе жизни в Европе под названием «Бикини Бич: Ривьера» и даже книгу о современной американской трагедии «Убийство Дж. Ф. К.».

Бокка также прожил некоторое время в Москве в десятилетия, предшествующие падению коммунизма. В результате получилась очаровательная книга о его жизни в советской России, которую он назвал «Московские сцены». Если хотите по-настоящему прочувствовать рутинный труд и бедность, которые определяли общественный уклад в странах, лишенных рынков, торговли и права на собственность, книга Бокка вам как раз подойдет.

Вот очень показательное описание похода в ресторан из книги «Московские сцены»:

«Едва я сел за столик, как старший официант – здоровенный блондин бандитского вида в черном костюме и бабочке на резинке, бросился ко мне и протянул меню – в жирных пятнах и такое потрепанное, что из него выпадали страницы. Я знал меню наизусть. Оно не менялось по меньшей мере лет двадцать пять. Мне хотелось начать с борща. Но старший официант, задачей которого сегодня вечером было продать икру, взял меню из моих рук и открыл его на странице с икрой»{196}.

Затем между клиентом и официантом начался спор, который шокировал бы любого, кто привык ходит в рестораны там, где правит рынок. Бокка хотел борща, но угрюмый официант продолжал настаивать, чтобы он заказал икру. Посовещавшись с коллегой и спросив у него, обслуживать ли капризного клиента вообще, официант почти приказал ему заказать котлету по-киевски, несмотря на то, что Бокка хотел говяжье филе. Официант, в описании Бокки, вел себя как тип, вышедший из исправительного учреждения; впрочем, он мог им и быть, поскольку обслуживание столиков в этом антиутопическом обществе было самой низкооплачиваемой и непрестижной работой{197}.