Молодые и сильные выживут - Олег Дивов

– Ну вот, легок на помине! – воскликнул Олег. – Теперь начнется… А ну, давай на заднее сиденье и лежать! Двери заблокируй.

– Что будет? – спросила Женя, ныряя между сиденьями назад.

– Тупая болтовня, – Олег аккуратно запарковал машину у тротуара. – Не паникуй, справимся. Но это может быть надолго. Лежи тихо, хорошо? И ни в коем случае не стреляй. Я все устрою. Со мной этот кретин считается.

– А с Главным? – поинтересовалась Женя, утрамбовываясь под дверь.

– Хватит язвить, – посоветовал Олег и вышел наружу.

Вдоль обоих бортов «Чероки» протопали тяжелые башмаки и остановились. Патруль занял оборону.

Гош остановил тягач посреди двора, заглушил двигатель и с трудом выбрался наружу. От рычагов очень устали руки, и снять шлемофон оказалось неожиданно сложным делом, а закурить – и подавно.

Большой сидел на подножке «Лендровера» и громко всхлипывал. Цыган с потерянным видом бродил среди развалин коровника. Внутри сгоревшего дома что-то с грохотом упало и чертыхнулся Костя.

Гош устало присел на башенку транспортера. Он был готов увидеть вместо фермы пепелище. С того момента, как отпустил «тупых», – готов. Плакать не хотелось, было просто невообразимо пакостно на душе. Оказывается, и так бывает – пожалел нескольких чужих и этим фактически убил двоих близких.

Большой поднял зареванное лицо.

– Что же теперь делать? – спросил он.

– А? – не расслышал оглохший Гош.

– Я говорю – что делать теперь?

Гош спрыгнул на землю и, неловко ковыляя – оказывается, болели не только руки, – подошел к Большому.

– Это все моя вина, – сказал он, глядя великану прямо в глаза. – И ничего уже не поправишь.

– Оставь, Гошка. Ни в чем ты не виноват.

– Я отпустил их. Понимаешь, отпустил.

– И правильно… – Большой снова всхлипнул. – Отпустил – и правильно. А что ты должен был сделать? Расстрелять на месте только за то, что они тебя почему-то не любят?

– Не знаю…

– Все к этому шло, – подал голос Цыган, выбираясь из коровника с парой обугленных лопат в руках. – Так и так. Неделей раньше, неделей позже, какая разница. Не забыть бы только Косте морду набить.

– Да что же мне теперь, повеситься, что ли?! – плачущим голосом взмолился из дома Костя. – Ну заснул я, заснул! Да! А эти?.. Кто их просил рацию на столе бросать?

– Заткнись, – попросил Большой. – А то я тебе… Ох, не могу… Не смотрите на меня, ребята.

– Да мы и не смотрим. – Цыган протянул Гошу лопату. – Где?

– В саду, наверное, – понял Гош его немой вопрос. – Фермера где хоронили?

– Там. Под забором.

– Вот и пошли.

– Эй, Большой! Кончишь плакать, найди лопату и присоединяйся.

Большой в ответ что-то промычал сквозь обильные слезы.

– Тоска, – пробормотал Цыган. – Какая же тоска, мужики! Снова мы осиротели. Это что, судьба? Карма?

– Если Женя не выберется из города, – сказал Гош, взвешивая лопату в руке, – я им покажу, какая у меня карма!

Могилы копал в основном Гош. Цыган то и дело отходил в дальний угол сада покурить, и слышно было, как он там давится слезами и бормочет проклятья. А у Гоша внутри будто застыло все. Он методично копал, совершенно механически, так же, как учился перезаряжать автомат несколькими часами раньше. И думал о том, что теперь осталось чуть-чуть до самого дна. Совсем чуть-чуть. Еще вот потерять Женю – и все, конец. Можно будет честно признать, что становиться человеком ему, Георгию Дымову, не стоило. Лучше бы он очнулся «тупым».

Убитый горем и раздавленный чувством вины Костя, добровольно взваливший на себя обязанности похоронной команды, выволок в сад два завернутых в брезент тела. Вернулся в дом и принялся там забивать гвозди. Принес два грубо сколоченных из обгоревших по краям досок креста с табличками.

– Что написать? – спросил он хрипло.

– Просто имена. Корсаков Александр Алексеевич, Филин Николай Иванович. Выпить у нас есть?

– В подвале осталось.

– Давай, тащи. Выпить и закусить на всех. Ох, нажрусь я сегодня…

Костя ушел. Гош продолжал копать. Цыган не появлялся, Большой тоже. Гош кидал землю и размышлял, что же такое пережил Белый, если отказывался признать свое имя, при этом таская постоянно в нагрудном кармане собственные водительские права. Необычные права, новые, российские, с цветной фотографией.

– Эй! – закричал во дворе Цыган. – Малыш!

– Это не Малыш. Это Генри бродит, – сказал Большой. – Убили гады Малыша.

– Точно, Генри. А я-то обрадовался… Будет нам от Рыжей на орехи.

– Ты ее из города вытащи сначала.

Гош забросил наверх лопату и выбрался из могилы.

– Костя! – позвал он.

С пепелища вышел и двинулся к столу нагруженный выпивкой и закуской Костя.

– Генри – твой. Значит, ты у нас остался единственный наездник. Регулятор графства Линкольн… Хочешь послужить обществу?

Костя в ответ только вздохнул.

– Как наших похороним, тут же собирай манатки, прыгай в седло и скачи к городу. Туда, где я Женю собирался встречать, тебе ребята покажут. Осторожно покрутись там, посмотри, что и как. На засаду только не наткнись. Хотя для «тупых» засада – это перебор. Сделаешь?

– Запросто.

– Не очень это рискованно будет?

– А мне теперь все равно.

– Вот тебе-то как раз не все равно. Ты нам еще понадобишься.

– Не бойся, я аккуратно.

– Женькино барахло сгорело?

– Начисто. Даже винтовка и та никуда не годится.

– Проклятье! Ладно, вернется живая, я ей платье от Кардена подарю.

– Мне подождать ее до рассвета?

– Если это окажется реально – да. Часов до девяти.

– Так я вас там и встречу…

– Мы не пойдем в Тулу, Костя, – сказал Гош.

– Это как? – не понял Костя. Лицо его окаменело.

– Сначала мы поедем в войсковую часть и найдем что-нибудь большое и страшное. А потом уже в Тулу. Расслабься.

– А-а…

– Кому бы скотину уцелевшую отдать…

– Некому. Ты не о том сейчас думаешь. Ты лучше прикинь, что делать, если «тупые» вернутся на добивание.

– Мы уйдем сразу же после того, как наших похороним. Ждем тебя к часу дня в парке техники у первого бокса. С Женей или без нее, все равно. Ладно, зови ребят.

Костя покорно ушел во двор. Гош сидел на краю могилы, свесив ноги вниз. Он сегодня вычерпал себя до конца. А впереди был еще гусеничный марш километров на шестьдесят. И очень много всевозможных сложностей и неприятностей, предсказать которые Гош пока не брался, но чувствовал, что без этого не обойдется. Жить не хотелось, а хотелось заснуть и не проснуться. Или все-таки проснуться и обнаружить, что весь этот безумный год был просто кошмаром. Тяжелым, мучительным, но всего лишь сном.

Объездчики без лишних церемоний опустили тела в могилы, засыпали их и воткнули в землю кресты. Белого застрелили в коровнике, где он работал. Сан Сеича взяли в саду и забили насмерть. Мобильная рация лежала в доме на столе, как раз на таком расстоянии от обоих погибших, что они не могли слышать ее сигнал. А уставшего от пастьбы в одиночку Костю просто разморило на солнышке. Да так крепко, что отчаянные вызовы Цыгана подняли его слишком поздно. Он увидел столб дыма и бросился на выручку, но все уже умерли и пожар догорал. Судя по следам, на ферме побывал давешний БТР и человек двадцать народу. И в любой момент они могли вернуться. Но Гош больше не в силах был спешить. Он устал. И ему хотелось выговориться перед Сан Сеичем – хотя бы на прощание.

– Так, – сказал он, когда объездчики выпили по стакану и дружно закурили. – Объявляю порядок движения. Костя задачу свою знает. Цыган, покажи ему по карте все места. Боеприпасы накрылись, так что патроны делим поровну. Мои тоже. Сейчас, пока Костя здесь. После этого провести ревизию того, что в подвале не сгорело. Вы лучше меня знаете дом, вам и карты в руки. Отберите что нужно, особенно провиант. Грузитесь и зовите меня. Я вообще голый остался, так что пока здесь… посижу. Вопросы?

– А если Женя все-таки сюда придет? – спросил Цыган.

– Значит, ей не повезло.

– Может, знак какой-нибудь оставить?

– Среди «тупых» попадаются довольно умные. И грамотные. Что ты предлагаешь?

– Если найдется краска… Или просто нацарапать на фасаде. Пусть ждет нас у перекрестка. Мы же пройдем через него на Тулу. Спрячется в кустах, любое движение увидит издали. По-моему, это безопасно.

– Согласен. Делай. Еще вопросы?

– Никак нет… старший, – ответил за всех Костя.

– Регуляторы, по местам, – Гош отвернулся и ушел к могилам. Присел у креста Сан Сеича. Закурил. – Я так и не успел рассказать вам, – пробормотал он себе под нос. – Вы столько раз меня спрашивали, а я все отмалчивался… Но понимаете, Сан Сеич, это действительно очень странная история. Я постоянно сталкивался с какими-то ее проявлениями, и каждый раз они пугали меня. Не может ведь одно и то же повторяться с периодичностью раз в сто лет и с такой удивительной точностью! Хотя люди, по сути, одинаковы. Какая разница, американцы или русские. Главное, наверное, условия. Правда?