Эпоха мертвых. Дилогия (СИ) - Дмитрий Медведев

Томаш остановился, лишь когда Ядвига упала на пол у самой двери своей квартиры, так и не успев вернуться туда, в спасительную затхлость старушечьей обители, и затихла. Грудь Томаша вздымалась и опускалась, выдавливая из себя отрывистые хриплые выдохи. Он переводил помутневший взгляд с окровавленного ножа в своей руке на то, что осталось от соседки по подъезду. Нет, это все ненормально, этого не должно было быть! Порубленные дряблые руки, глубокие темнеющие борозды на обмершем лице, по которым заструились ручейки крови, водопадами скользящие по ступенькам вниз…

Сверху донесся топот. Кто-то бежал за ним, на шум! И Томаш знал, кто. Мало этой скотине, видимо, две жертвы за утро. А может, и больше — две только в их подъезде. Хорошо, что тот, первый, исчез.

Звук шагов приближался, и Томаш побежал. Он пинком распахнул подъездную дверь, у которой опять сломался магнитный замок, и не глядя по сторонам ринулся туда, где его уже ждали друзья. Боковое зрение ухватило труп пани Божены, и Томаш с трудом поборол пугающее искушение посмотреть на него. Нет уж, пусть очертания остаются размытыми, а сознание само дорисовывает картину.

Черт, напрямую к пиццерии не прорваться — несколько ублюдков маячат возле дальнего угла дома, придется в обход. Бегом, на тропинку, может, удастся проскочить. Хрен там! Заметили, твари, и откуда они только взялись?

Из кустов и с детской площадки за ним погнались сразу трое, еще один — точнее, одна, худосочная тетка лет сорока с гаком, почему-то не выпускающая из руки маленькую сумочку — припустила из ближнего подъезда, выскочив из его темной прохлады, как чертик из табакерки.

Томаш бежал и бежал, чертыхаясь и понимая, что нужно было идти коротким путем и прорываться — маршрут, который он ошибочно счел безопасным, оказался самым коварным. Новые участники веселой охоты не замедлили присоединиться к развлечению.

Под аккомпанемент надсадно кряхтящего в разгоряченной груди сердца Томаш быстро оглянулся — по следу шло уже семь кровожадных чудищ. Их лица были искажены злобой и они, казалось, не знали усталости. Вообще. Томаш слышал лишь булькающее сбивчивое дыхание за спиной вперемешку с захлебывающимися хрипами, но почему-то силы покидали только его. Или же зомби просто не могли остановиться, даже если это нужно? Возможно, ярость гнала их вперед и будет гнать, пока не остановится изможденное сердце и зараженный не упадет, пробежав по инерции на подогнувшихся ногах еще с десяток метров.

Томаш петлял между машинами и ловко перескакивал невысокие ограждения, неприученные к движению мышцы отзывались острой болью. Дышать становилось невероятно тяжело, каждый вздох обжигал легкие, в голове стучали барабаны, глухие и темные. Томаш на бегу сорвал шарф и хотел было избавиться и от куртки, но вспомнил, что там лежат деньги. Лучше бы в трусы засунул, блин.

Ему все-таки удалось немного разорвать дистанцию — неутомимые зомби оказались не такими уж маневренными, особенно когда доходило до преодоления препятствий, например, забора или ограды. Ближайший, надоедливый сосед (да что же это такое, он что, воплощение сатаны?!), отставал на метров двадцать, а то и двадцать пять. Но он бежал быстро, кривя похожую на семафор раскрасневшуюся рожу, не то от чужой крови, не то от подскочившего давления. Томаш чувствовал, что перестает адекватно воспринимать действительность — краски тускнели, все как-то странно плыло, катастрофически не хватало воздуха, а ноги при этом стали какими-то подозрительно легкими, готовыми пробежать еще хоть целый марафон. Но эту гонку он вот-вот проиграет, бухающая в висках кровь прорвет какой-нибудь сосуд, и он умрет от внутреннего кровотечения еще до подхода тварей, распластавшись в нелепой позе на асфальте и бессильно наблюдая за тем, как они приближаются. Останется молиться, чтобы сознание успело угаснуть.

А вот и пиццерия, крохотное квадратное здание с огромной пластиковой пиццей на стене. Кто-то где-то кричал и верещал, кто-то за кем-то гнался, кто-то кого-то убивал. Улицы были полны насилия и страха, но все это проносилось мимо сознания. Томаш почти добрался до места, и он видел, что машины нет. Француз и Дамиан уехали! Оставили его! Все, теперь домой уже не вернуться.

Он сам не знал, зачем продолжает бежать. По следу шли только два зомби, включая упрямого соседа — остальные нашли себе другую, более доступную добычу, или просто махнули рукой. Из последних сил Томаш перебежал через пустую дорогу, по которой еще вчера проносились автомобили, и добрался до пиццерии. Твари были близко, они все-таки догоняли его. Но он не сдастся.

Томаш решил оббежать здание вокруг, затаиться за углом и встретить этих ублюдков с ножом, а потом уже думать, как попасть обратно, в квартиру. Но, едва он завернул за угол, как увидел фольксваген. Дамиан быстро завел мотор, и уже через пару секунд Томаш плюхнулся на соседнее сиденье — Француз молодец, заранее пересел назад. Видимо, ожидал, что за Томашом будет погоня. Зомби выскочили навстречу автомобилю, но Дамиан легко разминулся с ними и беспрепятственно выехал на дорогу. Пан Радослав лишь злобно щерился, похожий на запыхавшегося злобного петушка — тощего, всклокоченного и очень-очень злого. Он, гнида, как пить дать чувствовал, что жертва держится на честном слове и вот-вот можно будет пригвоздить ее к асфальту. А ведь сам как тяжело дышит, при каждом вдохе грудь так поднимается, как будто вот-вот лопнет.

— Твою мать, — просипел Томаш, стягивая куртку. — Думал, не добегу.

— Мы и сами уже не ждали, — признался Француз, с тревогой посмотрев на друга. — Ты как, в порядке?

— Угу. Едем к Козловскому?

— К нему. Нам тоже нужны волыны, — усмехнулся Дамиан и прибавил скорости.

Пот тек ручьем, заливая глаза. Футболка приклеилась к спине, а температура воздуха в кроссовках была выше, чем на поверхности солнца. Томаш избавился от куртки и кофты, но шапку, под которой короткие волосы слиплись, словно макароны, снимать не стал — не хотелось показывать друзьям седую башку. Они хоть и сами те еще храбрецы, но случая подтрунить над приятелем не упустят.

Дамиан вел машину уверенно, лихо обходя время от времени попадавшиеся препятствия в виде пустых автомобилей и трупов, многие из которых были истерзанные, с переломанные конечностями, синие и вызывающие первобытный ужас. Через десять минут съехали с кругового движения и оказались в соседнем Сопоте.

— Ну и дела, — протянул Томаш, наблюдая за происходящим вокруг, а потом глубокомысленно добавил. — Курва ма-а-а-ть…

Зараженные были везде — гонялись за прохожими по улицам, врывались в подъезды, прыгали на машины. Машин, впрочем, было уже совсем немного, и водители старались ехать как можно быстрее, махнув рукой на правила. Это помогало миновать расправы от рук зомби, но повышало вероятность аварии с летальным исходом — шанс столкнуться с такими же торопыгами, не глядя вылетающими со второстепенных дорог, был велик.

Свидетелями столь трагичного события и стали Томаш с друзьями — из неприметного двора на главную выскочил красный потрепанный жизнью Опель, преследуемый добрым десятком зараженных. Он едва разогнался и внезапно впечатался в бок миниатюрному Смарту. Смарт, машинка размером чуть больше скутера, ехал слишком быстро, поэтому водитель не успел отреагировать на угрозу. В итоге малыш отлетел и кубарем покатился к обочине, несколько раз перевернувшись и остановившись на противоположной стороне дороги. Сработали подушки безопасности. Больше того, водитель остался в сознании.

Правда, у него явно были повреждены или зажаты ноги — он тщетно пытался выбраться в течение нескольких долгих секунд, пока на него не накинулось несколько только и ждавших подходящего момента зомби. Они вытянули руки, залезли в окно, наплевав на острые осколки стекла и сочащиеся кровью раны, и начали выковыривать жертву. Каждый тянул парня в свою сторону, а он орал, как резаный, и от боли в ногах, и от страха, и от того, что смерти уже не миновать.

Водителю Опеля повезло меньше — он то ли потерял сознания от сильнейшего удара об руль, то ли вовсе сразу испустил дух. Хотя, может быть, ему как раз наоборот повезло. Психопатичные чудики на него и внимания не обратили, сосредоточившись на карликовой немецкой машинке.

— Пристегиваться надо, — покачал головой Француз. Этого бегемота хрен проймешь, тут люди как мухи мрут, а ему до лампочки. Але, гараж, это уже не кино! Это еще похуже, чем русское вторжение, о котором четверть века без умолку кудахтали по телевизору. Хотя, кстати сказать, в какой-то степени это оно и есть — гадкая болячка-то пошла оттуда.

Зомби с удовольствием дрались и друг с другом. Иногда кроваво и отчаянно, с таким неистовством, словно не убивать они уже не могли, словно это стало залогом их жизни. Но Томаш подметил одну вещь — такое поведение наблюдалось далеко не у всех чудиков. Некоторые вполне себе мирно бродили и слаженно, группами бросались на замешкавшийся транспорт или мелькнувшего во дворах меж домами прохожего. Что-то изменилось.