Инженер магии - Лиланд Модезитт

— Вот.

— Спасибо, госпожа Рейса.

Женщина краснеет:

— Какая я тебе госпожа, паренек. Ты угощайся.

На поцарапанной деревянной тарелке лежат два ломтя овсяного хлеба, намазанных маслом, а поверх масла еще и густым, темным вареньем, и тонкий ломтик сыра. Помимо того, Рейса вручает юноше большую глиняную кружку с холодным сидром. Еда приходится кстати — слабость и дрожь в руках быстро проходят.

— Ну, теперь тебе лучше пойти в кузницу.

— Спасибо, — говорит Доррин, вставая.

Войдя в кузню, он снимает куртку и рубаху, вешает их на крюк в углу и остается в одной майке без рукавов.

Яррл кивает в сторону разложенного на боковой скамье толстого кожаного фартука.

— Раздувай меха. Противовес у них обычный, а для облегчения служит вон тот верхний рычаг. Будем калить, но хотелось бы не совсем добела...

Доррин надевает фартук, надеясь, что заработает не слишком много волдырей, прежде чем его руки успеют задубеть снова.

XXXVI

— Надо ли нам вообще заниматься Отшельничьим? Единственное, что делают Черные, — это культивируют свою разлюбезную гармонию на своем острове. А всякого несогласного с ними или просто непохожего на них изгоняют — как правило, к нашей пользе.

— Но мы сейчас говорим не о войне, — мягко произносит Джеслек. — Неужто тебе не претит то, что наше золото уходит на Отшельничий, а потом Черные закупают на него товары из Хамора и Бристы?

— Их пряности и вина лучше и дешевле прочих, — грохочет голос с заднего ряда.

— И их шерсть...

— Если ты сможешь носить ее, Майрал!

— Что ты предлагаешь, Джеслек?

— Ничего особенного. Всего лишь повысить ввозную пошлину на товары с Отшельничьего. На тридцать процентов.

— Тридцать процентов! Тогда я лучше буду пить ту бурду из Кифриена!

— Точно так я и думаю.

— Это увеличит число контрабандистов.

— А мы потратим часть дополнительных доходов на постройку сторожевого флота. Контрабандистам не поздоровится.

— А куда пойдут остальные деньги? В твой карман, Джеслек?

— Это вряд ли. Решать будет Совет, но я предложил бы разделить сумму на три части. Одну потратить на увеличение довольствия членов Совета, другую — на перестройку площади и третью — на строительство дороги. Кто хочет высказаться?

— А не будет ли это способствовать оттоку золота в Спидлар?

— Как насчет Сарроннина?

— В Южном Оплоте будут довольны...

Вышедший под шумок из зала Стирол смотрит на Анию и задумчиво произносит:

— Совершенно прозрачно. Прозрачно, но умно.

— Они одобрят это?

— Конечно. А стало быть, и флот увеличится, и его популярность вырастет.

— А что предпримет Отшельничий?

— Ничего. Будут ворчать да наращивать торговлю с землями за Океаном. Но первым последствием этого, — тут Стирол улыбается, — станет отток судов и товаров из Лидьяра в Спидларию. А стало быть, если мы не хотим оставить наших купцов не у дел, нам придется прибрать Спидлар к рукам не позже чем через год.

— Ты думаешь? — начинает собеседница.

Стирол, однако, продолжает говорить, не выслушав вопроса, и на лице Ании появляется намек на раздражение.

— К тому времени Джеслек уже станет Высшим Магом и сочтет нужным запретить торговлю с Отшельничьим. То есть он, конечно, не станет ничего запрещать напрямую, а просто повысит пошлины еще процентов на сто. В результате Черным придется тратить все свое золото на покупку хлеба в Хидлене, потому как из Хамора ни зерно, ни муку без потерь не доставить. Они, конечно, начнут скулить, но вмешаться в погоду, как это делал Креслин, не рискнут. Отчасти — из боязни поставить под удар свое драгоценное население, но главным образом — потому, что у них сейчас нет мага с такими способностями... Ухудшение положения на острове повлечет за собой недовольство и беспорядки. Число изгнанников с Отшельничьего увеличится, а о каких-либо действиях не придется и говорить... до поры.

— Тебя послушать, так ты незыблемо веришь в осуществление всех Джеслековых замыслов.

— Быть Высшим Магом в эпоху перемен не так-то просто, — Стирол тихо смеется. — Вернусь-ка я в зал — надо проследить за голосованием, пусть это и простая формальность.

— А они правда осуществятся? Я о его планах.

— Не исключено — если только его успехи не будут чрезмерными. А они такими и будут, — Стирол кивает в сторону зала. — Идем, Ания.

Ания хмурится, но направляется в зал Совета следом за Высшим Магом.

XXXVII

— Это все, — Яррл опускает молот.

Раздув большие двухкамерные меха, Доррин закрепляет верхний рычаг и, окунув тряпицу в масло, тщательно протирает наружную поверхность этих мехов. Яррл тем временем убирает тяжелый молот и щипцы.

Положив на полку и свой молот, Доррин берется за метлу. Вообще-то подметать каждый вечер вовсе не обязательно, однако юноша чувствует себя лучше, когда в кузнице чисто, и терпеть не может оставлять после себя беспорядок. Он уже успел переложить по-своему редко используемые инструменты, хотя те, за которые Яррл берется регулярно, оставил на привычных для кузнеца местах.

Яррл уходит. Доррин кладет совок и метлу на место и, задвинув дверь, идет к колодцу, смывает пепел и сажу, а оставшиеся капли выливает на маленькую клумбу.

На севере, над океаном, собираются тучи. Солнце уже садится, касаясь краем оледенелых пиков Закатных Отрогов. Вздохнув, Доррин направляется к себе в каморку. Она приобрела более обжитой вид благодаря камышовому коврику и полученному от Рейсы старенькому стеганому покрывалу. Скоро он сделает скобы для стола, а потом смастерит какой-нибудь ларь для своих скудных пожитков.

Юноша берет стоящий позади двери посох и направляется к загону, откуда слышен жалобный голос козы. Он старается восстановить гармонию организма матери и еще не рожденного потомства, однако для этого ему не хватает то ли сил, то ли знаний.

— Это все, девочка, — говорит Доррин, почесав между рогов тычущуюся носом ему в руку козу, после чего открывает дверь сарая.

В сарае он тренируется, подвесив грубо сделанную соломенную куклу, которая служит ему в качестве мишени. После нескольких восьмидневок упражнений он чувствует себя куда более уверенным — и в своих руках, и в своем посохе. Конечно, упражнения с куклой не заменят тренировок с напарником, но теперь он, по крайней мере, чувствует посох.

Проделав первую серию упражнений, Доррин перебрасывает через балку веревку, подвешивает к ней мешочек с песком и толкает его, чтобы он качался. Ему удается нанести по этой движущейся цели пяток довольно сильных ударов, но в целом у него еще не все ладится и с равновесием, и с точностью.