За нами – Россия! - Дмитрий Манасыпов

– Разрешите выполнять? – Старлей нахмурился. Куминову на это было накласть с прибором, ситуация была страшнее обид подчиненного. Ничего другого, кроме как спуска в деревню, не оставалось. Странная ситуация, очень странная.

– Выполняй. Воронков, пошли.

Капитан встал, стряхнув снег с колен, локтей и груди. Пошел в сторону деревни, спокойно, чуть проваливаясь в снег. Сзади похрустывал настом Воронков, молчавший весь спуск. Аховое положение, больше никак и не скажешь.

Дорога вниз заняла минут пять. Склон оказался пологим, но засыпанным снегом очень сильно, без какой-либо видимой тропинки спуска. Куминов шел, стараясь не попасть ногами в незаметные ямы, аккуратно щупая ногой снег. И думал, думал, лихорадочно просчитывая любые варианты. Его поступок сейчас нарушал все мыслимые инструкции, но как еще следовало поступать? На их глазах кто-то уничтожил трех врагов, после чего однозначно попросил их спуститься к нему. Уверенность капитана в незаметности позиции для наблюдения со стороны деревни была стопроцентной. Но как тогда этот неизвестный «кто-то» умудрился понять, что они на холме?

Кто он? Как смог заметить разведчиков, ведь Куминов в себе и подчиненных, их и собственном умении маскироваться не сомневался? Зачем так явно показал, что видит их, и позвал? Для чего вообще напал на эстонцев, нелогично и бесполезно, во всяком случае, на первый взгляд? Чего ожидать в случае, если он не один? И самый главный вопрос: есть ли смысл идти в сторону Куйбышева и не конец ли это задания? Вопросов много. Времени на раздумья мало. Помощи пока нет совсем. Что остается? Идти вперед и прояснять ситуацию, прокачивать ее полностью и принимать решение.

Поднимаясь по сугробам, которые вели к околице, Куминов неожиданно понял всю простоту своего положения. Казалось бы – сколько вопросов возникло в голове, как их решать? Просто, очень просто. И главное было понять – кто же ждал там, рядом с тремя неподвижными фигурами в серо-зеленых шинелях. А нет, тут Куминов немного ошибся. Третий из эсэсовцев, взятый в плен неизвестным стрелком, уже начал шевелиться. К моменту, когда разведчики оказались у мотоцикла, пленный уже вовсю крутил головой, пытаясь понять, где он и что с ним. Человек в дополнительной камуфлированной под зимнее время года накидке быстро убедил его не заниматься ерундой. Ткнув в голову стволом собственного оружия. Потом, вернувшись к консервированной ветчине, употребляемой с помощью ножа, повернулся к Куминову и Воронкову.

Капитан сначала не поверил себе. Потом, всмотревшись, понял, что не ошибся. Спокойно работавший немаленьким штык-ножом от автоматического карабина «маузер» человек оказался девушкой. Или молодой женщиной, какая разница?

Невысокая, явно крепкая, хотя маскировочный халат никак не давал возможности оценить это полностью. Халат, к слову, был стандартный, такой же, как у всех разведчиков группы. А вот накидка, если судить по покрою и способу носки – дойчевская, наверняка из экипировки горных егерей Вермахта. На широком поясе, охватывающем талию, много подсумков. Хитрая система разгрузки для носимой амуниции, закрепленная сверху, под лохмотьями накидки, тоже не пустует. Странный пистолет-пулемет, короткий, со складной планкой приклада, длинным металлическим и прямым магазином. Большую часть оружия скрывал светлый чехол, открывая лишь затвор со скобой и флажок переключения огня. На небольшой ствол накручена вытянутая толстенькая болванка прибора бесшумной и беспламенной стрельбы. Прицел, такой же, как у Куминова, обтянутый белой тканью. От пояса к бедрам идут дополнительные ремни, внахлест их пересекая. Судя по видневшимся накладкам ручек, в двух кобурах «Люггер» и «ТТ». Гранаты, дополнительный нож, фляжка в чехле.

Все это в голове Куминов прокручивал автоматически, на рефлексах. Воронков, ни слова не говоря, встал чуть сбоку. Скорее всего, что МП-50, который разведчик предпочитал брать на «прогулки», сейчас спокойно баюкается на скрещенных руках. Сержант, спокойный и расслабленный, стоит, чуть перенеся вес на правую ногу. Все верно, так он сможет спокойно уйти в сторону, если откроется огонь. И наверняка сможет положить незнакомца, вернее, уже незнакомку.

Молчание затягивалось, не прерываемое ничем, кроме металлического звука ножа, скребущего уже по дну банки, и сопенья эсэсовца, раскорячившегося на снегу. Девушка, или женщина, прервала его первой.

– Здравия желаю, товарищ капитан. – Показалось ли Куминову, или в голосе послышалась тень от улыбки?

– И вам не хворать, гражданочка. – Николай теперь уже внимательно рассматривал лицо. Вернее, ту его часть, что было заметно.

Маска девушки состояла из двух частей. Вязаного на манер «морского шарфа», обхватывающего горло и лицо от кончика тонкого носа, низа с широкой резинкой, теплого и удобного. И верха, сделанного из утепленного и простеганного хлопка с прорезями для глаз. Через них сейчас на капитана смотрели спокойные светло-голубые глаза, чуть прищуренные. Капюшон девушка не откинула. Под его тканью на лбу что-то чуть приподнимало ткань. Скорее всего, это были немецкого производства очки от ветра и дождя со снегом. Удобная вещь, подобными штуками Куминов комплектовал РДГ каждый раз перед выходом в зимний рейд.

– Ну, что расскажете? – капитан ждал ответа. Готов был услышать что угодно, начиная от партизанского отряда и заканчивая неведомыми разведслужбами НКГБ, прикомандированными к его группе для соблюдения режима секретности и большой сохранности. Вместо ответа Куминов услышал вопрос, удививший его.

– Саша цела? – девушка вытерла штык-нож о воротник эстонца, мгновенно замершего от страха. Практически ласково потрепала его по щеке, наклонившись. Мол, не беспокойся. Пока резать не буду.

– Цела… – Куминов покачал головой. Часть догадок, скорее всего, оказалась верной. – Тебя-то как звать, женщина из русских селений?

– Юля меня зовут. – Девушка подмигнула командиру разведгруппы. – Гречишина моя фамилия. Старший лейтенант госбезопасности, коллега. Помогите «моцик» убрать и трупы скинуть, мальчишки.

– А этого зачем? – Куминов кивнул в сторону эсэсмана. Тот вновь замер, ожидая дальнейшей судьбы.

– Поговорить с ним надо, узнать кое-что. Эй, чудо-юдо, рыба-шпрота, как тя там зовут-то, морда твоя европейская? К-р-и-и-и-с-т-и-а-н… ну, пошли, Кристиан. Только сначала давай-ка ты и поможешь девушке упаковать твоих товарищей. Не откажешь ведь девушке в просьбе, да? Умница, сразу видно, европейский кавалер, галантный. Хватай вот этого, мордатого, как наручники отстегну, и тащи в-о-о-о-н туда, в сортир. Такому говну, которое носит на петлицах две эс, самое там и место. Ты не согласен? Да ты ж моя умница, Кристиан, мы с тобой поладим…

Куминов, вместе с Воронковым кативший тяжелый «цюндап» в сторону одного из пока еще не тронутых огнем, как ни странно, коровника, лишь качнул головой. Юмор девушки Юлии он оценил в отличие от эстонца. В глазах этого светлого здоровяка читалась обреченность. И еще в них плескался безудержный страх, безумный и неуправляемый.

Группа, после того, как к ней присоединилось еще два человека, на лежку не остановилась. Старший лейтенант НКГБ Юлия Гречишина оказалась той, за кого себя выдавала. Саша ее знала, причем знала давно и хорошо. Единственный документ, имевшийся при себе у неожиданно появившейся чекистки, также подтверждал ее слова. Документ был интересным, про такие Куминов раньше только слышал.

Текст, содержащий в себе лишь фамилию, имя, отчество и звание, был написан на тончайшем шелке, спрятанном в псевдоладанку, висевшую на шнурке. Но это было так себе по отношению к новым, куда как более интересным обстоятельствам.

Товарищ Гречишина, свалившаяся на голову Куминову, не оказалась дополнительным сопровождением. Девушка являлась специальным агентом, внедренным на территорию противника под прикрытием. Последние три года Юля жила в одном из бывших пригородов Куйбышева под легендой – как родственница одного из фольксдойче[22], работавших на узловой станции. Уже после отправки группы Куминова через фронт она получила сообщение о необходимости сопроводить разведчиков до места выполнения задания с оказанием всего необходимого содействия. И выдвинулась по известному маршруту.

Трактовала Юля задачу по-своему, начав лихо импровизировать, находясь еще в роли девушки арийского происхождения. Диверсия по отношению к охране станции, двум сменам караула которой девушка старательно сдобрила обед некими специями, была первой. Дальше она отправилась тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. На момент выхода РДГ со своей стороны Юля уже вовсю следила за немцами в округе. Вот и сейчас разведчики вновь бежали вперед, стараясь срезать еще пару десятков километров. Как и где девушке удалось найти карту и маршруты патрулей, Куминов пока не интересовался. Надо было уходить от деревни, уходить как можно быстрее. Несмотря на все заверения Гречишиной в том, что никто не хватится трех эсэсовцев эстонского происхождения.