Приглушенные страдания (ЛП) - Джуэл Белла

Он ни перед чем не остановится, чтобы причинить боль другому человеку.

Ни перед чем.

— Ты скучала по мне, Амалия?

Я ничего не говорю, я просто смотрю на него, моё лицо напряжено, мои глаза ничего не выражают. Однажды он уже чуть не разрушил мою жизнь, он не сделает этого снова.

— Я вижу, ты становишься твёрже; время, проведённое с этими подонками-байкерами, делает это с тобой. С моего носа не слезает кожа, и мне от этого становится намного веселее. Я скоро вернусь за тобой, и мы обсудим мой план. Держу пари, ты взволнована, о, и Амалия…

Он наклоняется ближе, так что его голубые глаза встречаются с моими.

— Если ты попытаешься сделать что-нибудь, чтобы сбежать, я выпотрошу тебя, медленно, и отправлю твои внутренности твоему драгоценному грёбаному парню.

Затем он с такой силой заезжает мне кулаком в живот, что я отшатываюсь назад, из меня выбивает дух. Я задыхаюсь, боль пронизывает всё моё тело. Мужчина, держащий меня, открывает дверь и швыряет меня внутрь, как будто я не более чем тряпичная кукла. Я с криком падаю на пол и перекатываюсь на бок, борясь с болью, пронзающей мой живот и позвоночник. Я лежала так некоторое время, пытаясь отдышаться, пытаясь не дать себе окончательно сломаться.

Наконец-то я набираюсь смелости подняться и замираю.

Я не одна в этой комнате.

Прислонившись к стене, подтянув колени к груди, с окровавленным лицом и растрёпанными волосами, сидит рыжая, которую я видела в клубе на прошлой неделе. Её глаза встречаются с моими, и моё сердце болит за неё. Я точно знаю, каким жестоким может быть Трейтон, и я провела в его чудовищных руках всего меньше часа.

Как долго она здесь пробыла?

— Амалия, верно? — хрипит девушка.

Я киваю, широко раскрыв глаза и уставившись на неё.

— К-К-Кто ты такая?

— Чарли.

Чарли.

Она та девушка, о которой они все беспокоились, потому что она пропала.

Трейтон был с ней всё это время.

— Ты в порядке? — спрашиваю я её.

Это кажется глупым вопросом, потому что очевидно, что с ней не всё хорошо, но я не знаю, что ещё сказать.

— Я жива, — говорит она мне, и её губы выглядят сухими, как будто она несколько дней не пила воды. — Они и до тебя добрались, да? Они сказали, что собираются расправиться со Скарлетт, а потом убить меня, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Я думаю, они не зашли так далеко.

Они действительно чуть не убили Скарлетт; если бы не я, её бы уже не было. От этой мысли у меня сжимается грудь. Я никогда не хочу представлять себе такую ситуацию, даже на секунду.

— Они пытались застрелить её на концерте, — говорю я Чарли. — Я увидела прицел и оттолкнула ей. Вместо этого они похитили меня. Я предполагаю, что они не отправят меня обратно живой.

Всё моё тело сжимается от страха при этой мысли, потому что Трейтон дал своё предупреждение, просто обыграв нас, на этот раз он серьёзен. С него хватит. И он хочет дать клубу понять, что настроен серьёзно, а это значит, что он сделает что-то, что остановит их на полпути, и что может быть лучше, чем разбить сердце Малакаю, от чего он никогда не оправится?

Умный, наводящий ужас мужчина.

— Я не думаю, что они планируют отправить кого-либо из нас обратно живой, судя по тому, что я слышала. Первоначальный план состоял в том, чтобы убить Скарлетт на глазах у всех, устроить такую сцену, чтобы клуб знал, что они готовы сделать всё, что угодно, чтобы доказать им, что они не остановятся, пока не отступят. Затем они собирались отправить моё мёртвое тело обратно, чтобы доказать, что они знали о каждом шаге клуба.

— А вместо этого я разрушила их планы, и теперь у них есть я, — заканчиваю я за неё.

— Двое за одного. Они отправят нас обеих обратно, я бы это гарантировала. Всё, что угодно, чтобы пустить в ход гаечный ключ, всё, что угодно, чтобы встряхнуть клуб так сильно, что они почувствуют страх, боль и ярость. Трейтон хочет войны, и он готов убить любого, кто встанет у него на пути, включая нас.

К горлу подкатывает рвота, а кожу покалывает от страха. Как, чёрт возьми, мы должны из этого выпутываться? Как мы с Чарли помешаем ему убить нас? Мы этого не сделаем. Нет, если только Малакай не найдёт нас вовремя, но он ищет уже несколько месяцев, но безуспешно. Как он должен найти нас до того, как Трейтон сделает то, что он планирует сделать?

— Мы ведь не выберемся отсюда, не так ли? — шепчу я, в агонии подползая и садясь рядом с ней, всё ещё достаточно повернувшись к ней лицом, чтобы видеть, что она говорит.

— Я собираюсь сделать это чертовски хорошо.

Её голос суров, хотя она выглядит так, словно вот-вот упадёт в обморок от смеси усталости и боли. Она сильная женщина, она держится за это так, словно это часть её самой, часть, которую она не боится показать миру. Думаю, я могу быть благодарна за то, что нахожусь здесь с кем-то подобным, потому что, если бы я была одна, я, честно говоря, не знаю, что бы я делала.

— Есть ли какой-нибудь способ сбежать? Хоть что-нибудь? — спрашиваю я её.

— Нет, если только мы не пробьёмся отсюда с боем. Мы здесь под полной охраной, и каждый раз, когда Трейтон приходит, с ним остаются по меньшей мере двое мужчин. А это значит, что мы будем в меньшинстве. Возможно, мы смогли бы устроить им достаточно неприятностей, чтобы они убрались, но даже тогда я не знаю, как далеко мы продвинемся. Тем не менее, если они собираются лишить меня жизни, ты можешь гарантировать, что они не отнимут её без того, чтобы я сначала не сразилась за неё.

Страх разливается по моим венам, и я обхватываю себя руками.

— Я не знаю, откуда у тебя такая сила, я чувствую, что вот-вот съёжусь внутри себя от одного только страха.

Она смотрит мне в глаза, её прекрасные зелёные глаза наполнены решимостью, которой я восхищаюсь.

— Подумай обо всём, что ты любишь, Амалия. Всё, что у тебя есть. Ты действительно собираешься сидеть сложа руки и просто позволить им забрать у тебя всё это? Даже не пытаясь бороться за это? Страх — это не более, чем эмоция. Убери его.

Я смотрю на неё с благоговением. Потом я думаю о Малакае и Скарлетт, и о клубе, и о моём отце, чёрт возьми, даже о моей матери. И я понимаю, о чём она говорит. Если мне суждено умереть, я сделаю это, сражаясь. По крайней мере, тогда я буду знать, что сделала всё, что могла, чтобы вернуться к ним. Всё.

— Нет, я не позволю им просто так забрать это у меня.

Она слабо улыбается.

— Тогда нам нужно найти способ убраться отсюда к чёртовой матери.

— Есть какие-нибудь идеи, как мы могли бы это сделать?

Она качает головой, но оглядывает комнату.

— Он избил меня так сильно, что я едва могу поднять руки, но он совершил ошибку, причинив тебе пока не слишком сильную боль. А это значит, что у тебя всё ещё есть силы. В этой комнате есть несколько вещей, которые могли бы сработать, например, вон та балка на стене. Она прибита гвоздями, но я думаю, мы можем выломать гвозди и снять её. Ею ты могла бы по-настоящему сильно ударить кого-нибудь.

Я оглядываю почти пустую комнату. Кроме старого изношенного матраса на полу и нескольких тазиков, которые, как я полагаю, предназначены для хождения в туалет, здесь нет ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия, но Чарли права, со стены свисает несколько старых балок. Они выглядят так, как будто их можно было использовать для непрочного ремонта сломанной стены, но если ударить кого-то одной из них с большой силой, то они бы вырубились.

Я встаю на ноги и подхожу к ним, некоторые надёжно прибиты к стене, но есть две, у которых гвозди слегка заржавели, и они совсем немного отошли от стены. Я дёргаю за одну. Это трудно, потребуется много усилий, чтобы справиться с этим. Я оглядываю комнату, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы помочь мне ослабить его. Мои глаза встречаются с глазами Чарли, когда я ищу её, и она кивает мне.

— От них будет трудно отделаться. У тебя есть с собой что-нибудь, вообще что-нибудь, что могло бы помочь?