Альрауне. История одного живого существа - Ганс Эверс

Но тайный советник ответил: «Я ведь уже сказал, что мне некогда. Оставьте меня в покое с вашими глупостями».

Советник юстиции встал, уложил бумаги в портфель и аккуратно его запер.

– Как вам будет угодно, – сказал он. – Кстати, знаете, ходят слухи, что Мюльгеймский банк приостановит на днях платежи.

– Глупости, – ответил тайный советник, – да, впрочем, у меня там почти ничего нет.

– Как нет? – удивленно спросил Гонтрам. – Вы ведь только полгода назад внесли в банк одиннадцать миллионов, чтобы забрать в свои руки весь контроль. Я ведь сам с этой целью продал акции княгини Волконской.

Тайный советник тен-Бринкен кивнул:

– Княгине – пожалуй. Но я ведь не княгиня?

Советник юстиции задумчиво покачал головой.

– Она потеряет все деньги, – пробормотал он.

– Какое мне дело? – воскликнул тайный советник. – Но все же надо постараться спасти что возможно.

Он поднялся и забарабанил пальцами по письменному столу. «Вы правы, Гонтрам, я должен немного заняться делами. Часов в шесть я буду в конторе, – ждите меня. Благодарю вас».

Он подал руку и проводил советника юстиции до двери.

Но в тот день в город он не поехал. К чаю прибыли двое офицеров, – он то и дело входил в столовую, не решаясь покинуть дом. Он ревновал Альрауне к каждому человеку, с которым она говорила, к стулу, на который садилась, и к ковру, на который ступала ее ножка.

Не поехал он и на следующий день. Советник юстиции посылал одного гонца за другим, – но он отправлял их обратно без ответа. Он выключил даже телефон, чтобы к нему не звонили.

Тогда советник юстиции обратился к Альрауне, сказал ей, что тайный советник должен обязательно приехать в контору.

Она приказала подать автомобиль, послала горничную в библиотеку и велела передать тайному советнику, чтобы он одевался и ехал вместе с нею в город.

Он задрожал от радости: в первый раз за долгое время она согласилась выехать с ним. Он надел шубу, вышел во двор, помог ей сесть в автомобиль. Он ничего не говорил, но для него было уже счастьем сидеть возле нее. Они подъехали прямо к конторе, и она велела ему там выйти.

– А ты куда поедешь? – спросил он.

– За покупками, – ответила Альрауне.

Он попросил: «Ты за мною заедешь?»

Она улыбнулась: «Не знаю, возможно». Уже за это «возможно» он был ей несказанно благодарен.

Он поднялся по лестнице и отворил дверь в комнату советника юстиции.

– Вот и я, – сказал он, входя.

Советник юстиции подал документы, целую груду:

– Недурная коллекция. Тут еще несколько старых дел. Мы думали, они уже кончены, но оказалось, что они опять всплыли. И совсем новые, поступили третьего дня.

Тайный советник вздохнул: «Как будто много: расскажите же мне все подробно, Гонтрам».

Советник юстиции покачал головой: «Подождите, пока придет Манассе, он знает лучше меня. Я его вызвал. Он поехал к следователю по делу Гамехера».

– Гамехер? – спросил профессор. – Кто это?

– Жестянщик, – напомнил ему советник юстиции. – Медицинский осмотр дал неблагоприятные результаты; прокуратура постановила начать следствие. Вот повестка. Вообще должен вас предупредить, сейчас это дело самое важное.

Тайный советник взял документы и стал просматривать, одну тетрадь за другой. Но он волновался, нервно прислушивался к каждому звонку, к каждому шагу в соседней комнате.

– У меня мало времени, – сказал он наконец.

Советник юстиции пожал плечами и спокойно закурил новую сигару.

Они молча сидели и ждали, но адвокат все не приходил.

Гонтрам позвонил по телефону в его бюро, потом в суд, но нигде его не нашел.

Профессор отодвинул от себя документы.

– Сегодня я не могу читать, сказал он. – Да они и мало меня интересуют.

– Быть может, вы нездоровы, ваше превосходительство, – заметил советник юстиции. Он послал за вином и за сельтерской.

Наконец приехала Альрауне. Тайный советник услышал гудок автомобиля, выбежал тотчас же, схватил шубу и поспешил навстречу Альрауне в коридор.

– Ты готов? – спросила она.

«Конечно, – ответил он, – совершенно готов». Но тут подошел советник юстиции. «Неправда, фрейлейн, мы даже еще не приступали к делу. Мы ждем адвоката Манассе».

Старик был вне себя: «Ерунда, все это неважно. Я поеду с тобой, дитя мое».

Она взглянула на советника юстиции. Тот быстро сказал: «Мне кажется наоборот, – это чрезвычайно важно для его превосходительства».

«Нет, нет», – настаивал тайный советник. Но Альрауне решила: «Ты останешься!»

– До свиданья, господин Гонтрам. – крикнула она, повернулась и сбежала по лестнице.

Тайный советник вернулся в комнату, подошел к окну. Он видел, как она села и уехала, но продолжал стоять и смотреть на темнеющую улицу. Гонтрам зажег газовый рожок, опустился в кресло, стал курить и пить вино.

Они ждали. Контору заперли. Один за другим ушли служащие, открыли дождевые зонты и побрели по клейкой грязи улицы. Оба не говорили ни слова.

Наконец приехал адвокат, взбежал вверх по лестнице, распахнул дверь. «Добрый вечер», – процедил он сквозь зубы, поставил зонтик в угол, снял галоши и бросил мокрое пальто на диван.

– Ну, и долго же вы, коллега, – заметил советник юстиции.

«Долго, конечно долго», – ответил Манассе. Он подошел к тайному советнику, встал перед ним и закричал прямо в лицо: «Подписан приказ об аресте».

– Ах, что там, – пробурчал профессор.

– Ах, что там, – передразнил маленький адвокат. – Да ведь я его видел собственными глазами! По делу Гамехера; самое позднее завтра утром приказ будет приведен в исполнение.

– Надо внести залог, – спокойно заметил советник юстиции.

Маленький Манассе обернулся: «По-вашему, я сам не подумал об этом? Я сейчас же предложил внести крупный залог, хотя бы полмиллиона. Но мне отказали. Настроение в суде изменилось. Я этого ждал. Следователь совершенно спокойно заявил мне: „Подайте письменное прошение, господин адвокат, но боюсь, что вам будет отказано, улики подавляющие, – нам необходимо принять крутые меры“. Вот его дословный ответ, мало утешительного, не правда ли?»

Он налил полный стакан вина и медленно выпил его.

– Можно вам сказать еще больше, ваше превосходительство? Я встретил в суде адвоката Мейера П., нашего противника по Герстенбергскому делу; он состоит поверенным Гуккигенской общины, которая вчера подала на вас жалобу. Я попросил его подождать; потом долго с ним совещался. Поэтому-то я так и запоздал, коллега. От него я узнал, что адвокаты всех наших противников объединились и позавчера вечером у них была продолжительная конференция. Присутствовало несколько журналистов – среди них ловкий доктор Ландман из «General-Anzeiger». А вы превосходно знаете, что в этой газете у вас нет ни единого гроша. Роли распределены превосходно, – могу уверить, что на сей раз вам не так-то легко будет выпутаться.

Тайный советник обратился к советнику юстиции: «Каково ваше мнение, Гонтрам?»

– Надо выждать время, – заявил тот, – какой-нибудь выход найдется.

Но Манассе закричал: «А я говорю, что выхода нет никакого. Петля накинута, завтра ее затянут. Нельзя медлить ни минуты».

– Что же, по-вашему, делать? – спросил профессор.

– Я посоветую вам то же самое, что посоветовал бедному доктору Монену, – он ведь на вашей совести, ваше превосходительство. Это была с вашей стороны большая низость, – но что толку, что я говорю вам сейчас это прямо в лицо? Я советую немедленно реализовать все, что можно, – хотя, впрочем, Гонтрам и без вас может многое устроить. И тотчас же упаковывайте чемоданы и испаряйтесь – сегодня же ночью. Вот мой совет.

– Приказ об аресте будет разослан повсюду, – заметил советник юстиции.

– Разумеется, – воскликнул Манассе, – но не надо придавать особого значения. Я уже беседовал с коллегой Мейером. Он вполне разделяет мое мнение. Создавать скандальный процесс отнюдь не в интересах наших противников, – да и власти будут чрезвычайно довольны, если сумеют его избежать. Они хотят вас обезвредить, положить конец вашим делишкам: а для этого – поверьте – у них в руках есть хорошие средства. Если же вы испаритесь и поселитесь где-нибудь за границей, мы здесь все на свободе обсудим. Деньги, конечно, придется потратить немалые, – но уж о том говорить не приходится. С вами все же будут считаться – даже и теперь, – в их же собственных интересах, для того чтобы не дать такого лакомого кусочка радикальной и социалистической прессе.

Он замолчал и стал ждать ответа. Профессор тен-Бринкен ходил взад и вперед по комнате, медленно, большими, размеренными шагами.

– На какое время, по-вашему, придется отсюда уехать? – спросил он наконец.