Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ) - Ольга Михайлова

   Лидия развернула письмо. Пробежала по строчкам, потом медленно перечитала.

   Письмо было прощальным. Сабуров извещал, что он покинул Санкт-Петербург. Пока он не может сказать, куда направляется. В письме не было ни слова о самой Лидии, о проведенной вместе ночи - ни одного упоминания. Лидия долго смотрела на письмо прозрачными голубыми глазами, потом покачала головой и проговорила еле слышно:

   -Это.... это... - она вскочила и отошла на другой конец залы и тогда снова развернула листок.

   Стояла она там долго. Так долго, что Корвин-Коссаковский поднялся и медленно подошел к племяннице, но та вдруг повернулась и бросилась к двери, потом на полпути странно взмахнула руками и упала на ковёр, как подкошенная. Арсений не успел подхватить ее.

   Лидия оправилась от обморока совсем не скоро, и было заметно, что она уже в болезни. К ночи начался жар, бедняжку то сотрясало в ознобе, то по ангельскому личику струились капли пота. Княгиня, понимая причину недуга, не стала вызывать доктора, но поила племянницу отваром ромашки, листьев мелиссы, зверобоя и мяты. Арсений сидел у постели больной и шептал успокоительные слова.

   Да, чем неразделеннее любовь, тем ее больше. Несчастная любовь - это настоящая болезнь. Горе и тоска - не бестелесный туман, застилающий душу. В минуты горя боль убивает, от нее томит душу и сердце рвется пополам... Умирающая любовь может превратиться в хроническую болезнь и мучить годы. В нас словно умирает раздробленный кусок души, и подобно человеку, которому отрезали руку, душа, у которой отрезали любовь, жестоко страдает от увечья. Но взрыв боли можно усмирить взрывом воли - или упрямым терпением. Только первые муки гибнущей любви невыносимы, если перетерпеть, перестрадать их, они пройдут обязательно, с неизбежностью физических законов. Смерть любви - это смерть части души, но душа бессмертна и погибшая часть души возрождается, снова вырастает.

   Но, самое главное, вероятность встретить счастье в будущем у тех, кто пережил крах любви выше, чем у остальных. Ведь у них уже есть опыт несчастья - великий опыт, который оставляет инстинктивное знание подводных камней любви, подсознательное умение обходить их.

   Высшая же любовь, это любовь Бога к человеку. Бог любит каждого, и такой любовью, сильнее которой нет. А много ли на земле людей, которые отвечают Ему взаимностью? Даже у тех, кто любит Бога, их любовь не идет ни в какое сравнение с Его любовью к нам. Причём это единицы, большинство и знать об этой любви ничего не хотят. Выходит, что высшая любовь, которая существует во Вселенной, это именно безответная любовь...

   Слышала ли его Лидия?

   Кошмар случился ближе к полуночи - когда Корвин-Коссаковский счёл, что ничем больше не может помочь, и строго заповедав сестре никого не принимать, решил ехать к себе. Мария вышла проводить его к парадному входу. Они тихо беседовали у экипажа Арсения, когда неожиданно где-то послышался негромкий треск раскрытой оконной рамы. За ветвями голых деревьев, пробежав глазами по фасаду, они ничего не заметили, но тут раздался негромкий вскрик за углом. Брат с сестрой ринулись туда, и через минуту, не успев отдышаться, наткнулись на безжизненное тело в белой рубашке, похожей на саван.

   Лидия была мертва, бросившись вниз с коридорного пролета на третьем этаже.

   Глава 4. Умопомрачение.

   Диавол влагает похотения в покоряющихся ему.

   От него прелюбодеяние, блуд и все,

   что только есть худого.

   Св. Кирилл Иерусалимский

   Когда девицу только принесли в дом, Нина неожиданно пришла в себя и вышла в зал, где суетились вызванные медики и околоточный. Она увидела тело сестры и неожиданно навзрыд расплакалась, закричав: "Она тоже мертвая!", потом стала биться в истерике. Её удалось успокоить только медику Петровскому, приехавшему вместе с Никитиным, он, устав от криков, схватил девицу за воротник, залепил ей оплеуху и строго сказал:

   -Иди спать.

   К изумлению Корвин-Коссаковского, это подействовало. Нина тут же утихла и послушно кивнув, ушла к себе. Арсений пошёл было следом, но тут на ковре наступил на что-то, скрипнувшее под подошвой, и поднял упавшую, видимо, с шеи девушки цепочку со странным круглым амулетом, похожим на образок. Рассмотрев его, он удивился. Это был не образок, но изображение странного знака с непонятной надписью на восточном языке. Корвин-Коссаковский сунул его в карман, и тут же забыл о нём за похоронными заботами. Когда же Арсений спустя полчаса заглянул к Нине - она спокойно спала, опустив с одеяла прозрачную руку. Он перекрестил её, но для верности запер дверь в спальню.

   Ирина Палецкая, узнав о гибели кузины, примолкла и закусила губу. После она помогала матери в хлопотах, но за целый день не сказала ни слова. Днём пожаловал Андрей Нирод, и княгиня краем уха слышала препирательства дочери с поклонником. Тот, надо сказать, маменькиным сынком не выглядел, долго в чём-то убеждал, потом уехал.

   -Ну, что, поклонник откланялся? - осведомилась княгиня. Она подлинно считала, что сожалеть не о чем.

   -Посватался, - холодно ответила дочь.

   Княгиня резко обернулась.

   -Что?

   -Говорю же, предложение сделал, - снова отозвалась Ирина.

   -А ты что?

   -Ничего, - так же раздраженно бросила дочь, - сказала, отец вернется, тогда решим.

   -А о скандале-то он слыхал?

   -А кто о нём не слыхал-то?

   Княгиня ничего не ответила. Дочурка, на ее взгляд, слишком много себе позволяла, но не до вразумлений было.

   Да девица, похоже, в них уже и не нуждалась.

   День похорон Лидии Арсений проклял, ибо никогда не переживал ничего хуже. По церковным канонам, самоубийц и даже подозреваемых в самоубийстве никогда не отпевали в храме, не поминали в церковной молитве за Литургией и на панихидах и не хоронили на церковных кладбищах. Ему самому тяжко было видеть, с каким маниакальным упорством родители выбивали у священноначалия благословение на отпевание своих детей-самоубийц. Кого обманывали? Священник просил Господа: "...со святыми упокой...". Кого со святыми упокоить-то?

   Но сейчас был растерян и смятён. Он считал смерть несчастной помрачением от отчаяния, а убийцей полагал Сабурова, которого считал нечистью, мерзейшим оборотнем. Но кому и что можно было объяснить? В итоге Лидию не отпевали, но благодаря его обширным связям ему разрешили похоронить племянницу на отдаленном погосте в церковной ограде - "быстро и тихо".

   Они никого не извещали о похоронах, сам Арсений написал только Бартеневу, но когда гроб выносили из дому, во дворе собралась толпа. Публика была снова - "чистая-с", Корвин-Коссаковский узнал князя Любомирского и Макса Мещерского. В толпе стояли Герман Грейг, Даниил Энгельгардт, граф Михаил Протасов-Бахметьев, князь Всеволод Ратиев и многие из тех, кого видеть вовсе не желал. Александра Критского на похоронах и соболезновании не было.