Сколько цветов у неба? - Наталья Литтера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Приходится, – ответил он. – Раз друг художник.
– Могу показать вам интересное новое поступление. Пройдемте.
Ангелина повела за собой гостей в соседний зал, по ходу обращаясь к Артему:
– Ты видел, какую разгромную статью написал Пересвистов про твоего ДекARTа?
– Когда тебя смущали подобные мелочи? И потом, ты как никто умеешь превращать минусы в плюсы.
– Льстец.
Артем пожал плечами:
– Я видел то, что он начал писать. Это очень интересно.
– Посмотрим.
Они остановились перед большим желтым полотном, по которому были разбрызганы оранжево-охровые капли.
– Ну, как? – поинтересовалась Ангелина.
– Ну, так, – ответил Глеб.
– Это очень известный художник, – продолжила она.
– Я вижу.
Артем не мешал диалогу.
– По каким признакам?
– По фамилии. У меня друг год назад ресторан открывал. Решил украсить зал современными шедеврами и сделал заказ одному модному московскому автору. Так вот, росчерк в углу картины один в один, как и на тех двух, что висят в ресторане моего друга. Да и пятна похожи. Только у него они синие.
Артем отвернулся, чтобы не выдать себя и не расхохотаться. Глеб, если хотел сыграть в «простого парня», всегда делал это виртуозно.
– Какие у вас друзья, – отозвалась Ангелина.
– Гурманы и эстеты, – согласился Глеб.
– Артем, я жду твою пастель. И, честно сказать, уже заждалась.
– Она готова, – подал голос Вольский. – На днях завезу.
– Жду, хорошего вам дня.
С этими словами Ангелина удалилась. Глеб проводил ее долгим взглядом, а потом сказал:
– Какая женщина.
– Акула.
6
В этот день у нее был выходной. У него, по совпадению, тоже.
И это был день изгнания очередных страхов. После душа и кофе Егор снова стал самим собой.
– Прости. Не хотел, чтобы ты видела меня в таком состоянии. Были неприятности.
– Большие? – спросила Вика.
– Теперь я думаю, не очень. Просто оказался к ним не готов.
– Бывает, – ответила она и поднялась, чтобы вымыть кружки.
Кофе они пили вдвоем.
И весь этот день провели вместе.
Ей почему-то не хотелось уходить, а он боялся спугнуть свою удачу.
После кофе Вика долго разглядывала начатую картину с ущельем, а потом спросила:
– Почему ты ДекART?
– Дронов Егор Кириллович, ну и… art – искусство.
Она промолчала, а он почему-то засмущался и тут же выпалил первое, что пришло на ум:
– Давай устроим пикник.
– Сегодня? – удивленно спросила она.
– Почему нет?
Они устроили его на крыше дома, предварительно закупившись в соседнем супермаркете.
Вода, газировка, сосиски, хлеб, овощи, чипсы, печенья…
Расстелили на крыше старое одеяло и легли на спину. День выдался теплый, но не жаркий, облачный. Облака двигались с удивительной скоростью, они проплывали перед глазами, как огромные лайнеры.
– Так быстро, – сказала Вика, – а ветра совсем не чувствуется.
– Я когда был маленький, любил представлять, на что они похожи.
– На вату.
– Нет, – засмеялся Егор, – очертаниями. То мне мерещилась голова лошади, то динозавр.
– А сейчас?
– А сейчас я как-то больше рассматриваю их цвета.
– И сколько цветов у белых облаков? – спросила Вика, вспомнив недавний мастер-класс.
– Миллион, – ответил Егор. – Присмотрись внимательно, и тогда ты найдешь желтый и серый, розовый и фиолетовый. Надо только разглядеть. Мой друг Артем вообще говорит, что белый – это вызов. В том плане, как его перенести на холст.
И Вика лежала и разглядывала облака. Где-то внизу шумел город, ехали машины, разговаривали пешеходы, кто-то включил музыку. А здесь, на крыше, была совсем другая жизнь. Кажется, Вика начала понимать, почему Егор снимал эту ветхую квартиру. Хотя за те же самые деньги мог найти что-то поприличнее.
– Ты здесь живешь из-за того, что центр?
– Да, – ответил он, закинув руки за голову.
Егор снял майку, и теперь Вика могла наконец разобрать, что написано на татуировке.
Multi multa, nemo omnia novit.
Что-то на латыни, надо же.
И тело у него поджарое, вытянутое, красивое.
– Мне нравится этот контраст. Центр, все пафосное, дорогие тачки, дорогие рестораны, торговые центры, потом поворот, бац – и жилье практически под снос. Как дыра во времени. Шел-шел и провалился в прошлое или сразу попал на окраину, причем не Москвы.
– Да, забавно, – согласилась Вика.
– Но главное даже не это. Здесь открываются очень классные виды и вечерами бывают офигенные закаты. Я прихожу сюда и либо пишу акварели на продажу, либо просто сижу и смотрю.
Вика поняла, что если бы жила в этом доме, то тоже просто приходила бы и сидела – смотрела на закат. Из ее съемной квартиры вид только один – на соседний панельный дом.
А облака все плыли и плыли, не останавливались. Целый караван. Вике даже показалось, что она уже начинает видеть в них розовый и желтый, чуть-чуть, едва-едва…
– Что у тебя написано?
– Где?
– На татуировке.
– Многие знают многое, но никто не знает все.
Да уж… Ей трудно было представить, как Егор рисует березки и избушки. А тот длинный овраг, что находится в комнате несколькими этажами ниже, – легко. Он прав. Кто-то играет симфонию, а кто-то рок.
Вика села и огляделась. Соседние крыши были пусты. Жизнь внизу напоминала муравейник. Вдали, то тут, то там блестели позолоченные купола церквей. Привет из императорской России и старой Москвы. Полный оксюморон. Торговые центры, огромные рекламные баннеры на стенах и луковки старых церквей. Но красиво. Особенно в сочетании с этими облаками-лайнерами.
Вика посмотрела на лежащего рядом Егора. Оказывается, он повернул голову и наблюдал за ней.
У нее выходной.
У него тоже.
И вообще, сегодня – день изгнания страхов.
Вика наклонилась и поцеловала его. Сама.
7
Глеб улетел. К вопросу картины они больше не возвращались. Говорили обо всем, о чем угодно, но не о «Паруснике».
– Удачи с Италией, – пожелал Глеб на прощанье.
– И тебе удачи, – ответил Артем.
А в пятницу вечером пришла Анна Мальцева. Он ее очень ждал. Он даже немного волновался. Из-за картины. Конечно, из-за картины. Понравится ли? Все-таки модель. Все-таки работа поедет в Италию.
Она пришла, и Артем сразу же решил, что поведет ее на ужин. Да, у него правило – не связываться с натурщицами. И уж тем более – не спать с ними. Так Артем и не нарушит никакого правила. Ужин, всего лишь невинный ужин, ничего особенного.
Аня пришла в легком платье в какую-то мелкую ромашку. Ей шло. Желтые сердцевины цветов оттеняли рыжину волос. И пахло от нее чем-то легким и немного сладким, словно полевыми травами.
– Я без булочек, – заявила она с порога. – Пекарня закрылась из-за проблем с электричеством.
– Мы найдем выход, – пообещал он.
– Ну, и где мои ноги? – был
