Убийство арабских ночей - Джон Карр

Встав, я закрыл окно в туалете, ибо в комнате стало прохладно. Теперь кабинет был ярко освещен, не скрывая претенциозную броскость ковров, изящество мавританской резьбы по дереву и обрамленные снимки унылых развалин. Джефф любил, чтобы его окружали яркие краски, и даже кресла были обтянуты красной кожей. Не осталось никаких следов событий прошедшего вечера, если не считать выбитого стеклянного окошка в одной из створок лифта и зеленого томика «Практической грамматики арабского языка» на столе. Я засунул в него мой список вопросов. И тут в кабинет проскользнул Пруэн.

У него был угнетенный вид. Я давно не видел его; со времени нашей последней встречи он несколько похудел, на лице появились пятна, а глаза за стеклами очков от «Вулворта» стали слезиться – ему приходилось снимать очки, чтобы протереть глаза, – но я первый раз увидел его без ливреи и понятия не имел, что он лыс. Кроме того, он продолжал сморкаться. Враждебности в нем не чувствовалось, ибо он был так напуган, что постоянно вздрагивал. Я предложил ему стул; он сел, подогнув колени и понурив голову. Затем я спросил:

– Вы собираетесь врать мне?

– Нет, сэр!

Он был в таком же вздрюченном состоянии, как и Иллингуорд; мне показалось, что он готов сорваться со стула.

– О себе я уже не говорю, но вы понимаете, как отреагирует семья Уэйдов, если вы будете врать?

– Вы их друг, – просто сказал Пруэн. – И я расскажу вам всю правду.

– Кто убил Пендерела?

– Разрази меня бог, не знаю! – поспешно ответил он, трагическим жестом воздев руки. – Провалиться мне на этом месте, но я даже не знал, что он мертв, пока… ну, вы понимаете, сэр. Пока не пришел инспектор.

– Вам доводилось раньше слышать о Пендереле? Вы знали, кто он такой?

– Нет, сэр. Я лично не знал этого проходимца. И они не знали его. Так что чего ради кому-то понадобилось бы убивать его? Я вас спрашиваю, сэр!

– Вы должны понять, что мне все известно относительно пьески, которую ваша компания собиралась разыграть прошлым вечером. Мистер Уэйд ввел вас в курс дела, не так ли? Вы не собираетесь отрицать свое участие в ней?

– Ни в коем случае, – откровенно признался он. – Но я бы назвал это духовным участием. Духовным!

– Правда ли, что вы весь вечер стояли у входных дверей?

Он не собирался уклоняться от ответа.

– Весь прошлый вечер, сэр, включая время до закрытия музея. После этого я оставался при дверях с десяти минут одиннадцатого или около этого и до одиннадцати. Ровно в одиннадцать явился этот странный пожилой джентльмен – вы знаете, сэр, о ком идет речь; стало известно, что он Уоллес Берри; если вы спросите меня, скажу, что ему единственному это удалось – он с грохотом вырвался из лифта! Выбрался он через окно туалета… Ну и ну! Остальное вы знаете. Мы втащили его через угольную шахту. Затем мистер Холмс сказал: «Слушайте! На тот случай, если появится полиция, нам надо уносить ноги». Из-за этого психа, конечно. Но первым делом мистеру Бакстеру пришлось выйти и залезть обратно через это окно, – он показал, – чтобы открыть двери, запертые этим стариком, и взять из шкафа в той комнате свои плащи и шляпы.

Он тяжело дышал.

– Расслабьтесь, – посоветовал я. – Начните с самого начала и расскажите все, что было прошлым вечером. Все – понимаете?

– Слушаюсь, сэр. Вот, значит, как было. – Он набрал в грудь воздуха и решился: – Видите ли, прошлым вечером я, как обычно, держал двери открытыми с семи до десяти…

– Подождите. Почему вы специально держали заведение открытым прошлым вечером, когда все дела уже подошли к концу? Это было важно?

– Было ли это важно? – возмущенно переспросил Пруэн. – Еще бы, сэр! Неужели вы не знаете, какой популярностью мы пользуемся, особенно у детей, которых родители приводят после школы? Я спрашиваю вас: знаете ли вы ребенка, который удержится от искушения побродить по «Галерее Базаров»? Или побывать в «Восьмом Раю», который представляет собой реконструкцию дворца султана? Вы можете это себе представить?

Честно говоря, я никогда об этом не думал. Скорее, я был уверен, что в музеи никто не ходит, разве что по обязанности.

– Мы, конечно, не Национальная галерея, – со скрытой гордостью сказал Пруэн. – Но популярны ли мы? Я снова спрошу вас, сэр: как вы думаете, зная мистера Уэйда, стал бы он держать музей открытым хоть минуту, если бы он не привлекал людей? Посмотрите на «Базары», на «Восьмой Рай»! Барнум и Бейли[14] не сделали бы лучше. Мистер Уэйд – настоящий шоумен. Мы хотели обзавестись большой электрической рекламой, и она бы у нас была, если бы нам позволили. А еще «Зал Зеркал» – представить только! Популярны ли мы!

– Хорошо. Как прошел прошлый вечер?

– Просто прекрасно. Видите ли, был вечер пятницы, занятий на другой день не предполагалось. Все было как нельзя лучше. Поэтому мы и держали музей открытым. Правда, было одно исключение из правил. Обычно каждый вечер, ровно к десяти, приходят три уборщицы, чтобы привести помещение в порядок. Только не в последний вечер. Им сказали, что можно не приходить.

– Продолжайте.

Он снова перевел дыхание.

– Ну вот, сэр, а все остальные – мисс Мириам, мисс Кирктон, мистер Джерри и прочие – они явились… – он откинул голову и наморщил лоб, словно мучительно вспоминая; он был в таком возбуждении, что забыл все свои страхи, – они явились сюда примерно к десяти. Да, около десяти. Вошли они через заднюю дверь, потому что у мисс Мириам был ключ от нее. Верно! Те, роли которых требовали костюмов, то есть мистер Бакстер и мистер Батлер, переоделись в квартире мистера Холмса. Мистер Джерри, которому надо было только наценить парик, усы и бакенбарды (хотя я был против них), был в своем обычном костюме и собирался приклеивать бакенбарды прямо на месте. Войдя, они прямиком направились в эту комнату и стали ждать, когда я закрою музей.

– И когда вы его закрыли?

Он задумался:

– Было минут десять одиннадцатого. Видите ли, сэр, порой бывает трудновато всех выставить. И затем…

– И что же было затем?

Он заерзал в кресле, скорчил физиономию и тихонько стукнул по подлокотнику:

– Вот незадача, только что пришло в голову! Это что-то новое! Подождите немного, пока я приведу мысли в порядок… Значит, так. В десять минут одиннадцатого я закрыл двери и запер их на засов. Затем прошел в это помещение – все они были тут на месте – и сообщил им, что все чисто. Мистер Батлер возмущенно ходил по кабинету. «Где этот тип, этот актер из агентства? – спросил он меня. – Все мы уже вызубрили свои роли! Где этот парень? Он что, еще не появился?» Это мне сказал мистер Батлер.

– Во сколько, как предполагалось, должен был появиться актер?

– А вот это, – ответил Пруэн, торжественно указывая на меня пальцем, – и было следующее, что огласил мистер Батлер. «Я сказал ему, – сообщил он, – быть тут сразу же после девяти, как только управится». Затем мистер Холмс, который с несколько смущенным видом сидел за столом с пишущей машинкой, – кажется, он вообще не горел энтузиазмом – сказал: «Мы будем выглядеть полными идиотами, если что-то обломится. Как вы думаете, куда этот парень мог деться?» А мистер Джерри, который, подражая мистеру Уэйду, сидел положив ноги на стол, сказал: «Не гони волну; сейчас всего лишь четверть одиннадцатого. Как насчет гроба?» То есть, сэр, вы хотите, чтобы я рассказал вам все, как было? Со всеми подробностями?

– Да.

– Как прикажете, – согласился Пруэн и, кажется, не без удовольствия вздохнул. – Что же до гроба, то под него они пустили сундук для хранения серебра, который был в одной из больших витрин наверху. Они еще не вытащили его, не успели уложить в упаковочную клеть, потому что я не хотел, чтобы до закрытия музея экспонаты оказались в беспорядке… Правда, сэр, персидский костюм для мистера Бакстера они взяли за день до этого, чтобы посмотреть, как он на нем сидит; хорошенькое дело, если бы он ему не подошел!.. Но гроб еще не был упакован. Я еще рано утром поднял наверх упаковочные материалы для него. И мешок опилок из мастерской мистера Уэйда в погребе. А также воск для печатей, чтобы все выглядело солидно.

Так что было решено, что, пока мистер Джерри с помощью мисс Мириам и мисс Кирктон прилаживает себе бакенбарды и гримируется, мистер Батлер и мистер Холмс пойдут наверх готовить ящик. Мистер Сэм Бакстер и руки не приложил. Он сказал, что должен привыкнуть к своему странному костюму, а также наложить на лицо смуглый грим и не может возиться с опилками. Мистер Бакстер пошел в «Галерею Базаров» и стал бродить по ней, бормоча слова роли. – Пруэн подмигнул. – Мистер Бакстер был не очень хорошим актером – увы! Ему надо было сказать всего несколько слов – да я бы и то лучше справился…

Прежде чем разойтись, они все вышли в зал. Мистер Холмс открыл стеклянную витрину, в которой лежал ханджар – то есть кинжал, сэр, а потом вынул из кармана маленькие черные усы, которые вместе с кинжалом попытался вручить мистеру Бакстеру. «Это твои, – сказал он. – Бери их, Сэм, а то забудешь». Но мистер Бакстер громко, словно его укусили, завопил: «Убери их! Они мне пока не нужны. Я не собираюсь прогуливаться по скользкому полу с этой штукой на поясе – до того как наступит нужное время. Пока убери их».