За миг до удара - Наталья Корнилова

Но шутки шутками, а надо было собираться и ехать ловить негодяя, которого я так ловко заманила в свои сети. Первым делом я написала боссу записку, из которой следовало, что отправляюсь брать опасного преступника, проживающего по такому-то адресу. Рассчитываю к утру вернуться с задержанным. Прошу не беспокоиться и по указанному адресу не приезжать, дабы не красть у меня лавры победителя.

После этого, оставив записку на своем столе, чтобы не подниматься наверх и не будить молодоженов, я быстро оделась, взяла свою сумку и вышла во двор, тихонько захлопнув двери. Затем села в джип и выехала на улицу. До встречи с маньяком оставалось пятьдесят минут. Ехать до него было примерно столько же - он жил где-то во Владыкине. Страха во мне не было, я думала лишь о том, как завтра все начнут меня хвалить, петь дифирамбы и качать на руках. А босс... Этот противный зазнайка босс будет рыдать от сознания собственной неправоты и ничтожности. И я не подойду к нему и не утешу - пусть Валентина этим занимается. А мне будет достаточно и созерцать эту желанную моему сердцу картину.

Дороги в это время были свободными, уличные пробки давно растаяли, словно размокнув под проливным дождем, и я позволила себе немного превысить положенную скорость, не боясь, что в такую погоду гаишники выйдут на свой промысел и остановят мчащийся в ночи автомобиль. Дорогу я знала, потому как когда-то ездила в тот район по делам босса. Оставалось только добраться и разыскать нужный дом.

Ровно в половине третьего, за пять минут до назначенного срока, я стояла перед подъездом, над которым висела табличка "Квартиры с 1 по 36". Меня ждали в третьей. Дом был как дом, самый обычный, девятиэтажный, с крышей, окнами, четырьмя подъездами и лавочками около них - ничего особенного. Джип стоял на другом конце двора, и видеть, как я приехала, маньяк не мог. Тем более что его окна, защищенные железными решетками, выходили на другую сторону. Я уже побывала и там, обойдя дом кругом, и убедилась, что свет горит, но ничего не видно из-за плотно задернутых темных штор.

Сжимая в руках сумочку и чувствуя себя натуральным живцом, я вошла в подъезд, поднялась по маленькой лестнице и подошла к третьей квартире. Вокруг стояла тишина, все жильцы давно уже спали. Я прислушалась. За дверью ничего не было слышно. Глазок светился тусклым огоньком, значит, за мной никто не наблюдал. Но что-то зловещее и страшное таилось там, за этой обитой дерматином преградой, и именно мне предстояло избавить от него страждущее человечество. Приняв вид дрожащей от нетерпения и страха наивной куклы, я собралась с духом и ровно в тридцать пять минут третьего нажала на кнопку звонка.

Я не опасалась, что он набросится на меня прямо на площадке или даже в прихожей - могли бы услышать соседи, а ему это вряд ли нужно, тем более что за ним числится уже не одно похищение. Нет, наверняка он не станет рисковать и у него имеется хитроумный план, отточенный на предыдущих жертвах. Ничего, на мне он обломает свои хищные зубы. Я дождусь момента, когда он нападет на меня, чтобы уже потом он не смог отвертеться от закона, и быстренько сорву все его планы...

Послышались быстрые легкие шаги, щелкнул замок, и дверь распахнулась. То, что я увидела в следующий момент, один к одному соответствовало моим представлениям о маньяках. На меня смотрел хмурый, взъерошенный тип, одетый в мятые брюки и несвежую белую рубашку. На ногах у него были тапочки. Лицо его, худощавое, небритое, с длинным носом и нездорово блестящими глазами, мне сразу не понравилось. Он даже не улыбнулся, наглец, а только смерил меня плотоядным взглядом и хрипло спросил:

- Нимфа?

- Да, - от неожиданности я смутилась. - А вообще-то Мария...

- Я Олег, - он воровато осмотрел площадку. - Заходи быстрее.

Он отступил, приглашая меня в логово, а я подумала, что, видимо, сильно приспичило товарищу, если так торопит - не терпится, наверное, хлебнуть свежей кровушки.

- Раздевайся сама, вешалка перед тобой, - сказал он, прокашлявшись и продолжая меня разглядывать. - Что будешь пить?

Я ожидала этого вопроса. И дураку было понятно, что он собирается меня подпоить снотворным или еще какой-нибудь гадостью, а потом уже изнасиловать, задушить, расчленить и вывезти за город. Или съесть - но это уже не суть важно. Мне даже было его немного жалко.

- Я не знала, что у вас есть, поэтому по дороге заскочила в ларек и купила своего любимого мартини.

И вытащила из пакета бутылку, украдкой наблюдая за его реакцией. Бедняга изменился в лице, губы скривились в недовольную ухмылку.

- Ты пьешь такую гадость? Спрячь и никому не показывай. В моем доме пьют только водку.

-Но...

- Никаких "но". Ты хочешь быть актрисой или нет?

- Хочу.

- Тогда слушай, что говорят.

Он повернулся и ушел в комнату, оставив меня наедине с бутылкой, которую я тупо разглядывала, держа в руке. Что ж, первый тайм он выиграл придется теперь пить водку с клофелином...

В огромной гостиной практически не было мебели. Здоровенный угловой диван в полкомнаты, журнальный столик с дымящейся в пепельнице сигаретой и какими-то бумагами, заставленная бутылками и фужерами стойка бара в углу у окна и театральные афиши вместо ковров на стенах. Олег сидел за столом и демонстративно открывал новую бутылку "Довганя". Видимо, делал это специально, чтобы я ничего не заподозрила, а на самом деле нашпиговал водку отравой с помощью шприца. Наивный, думает, я полная дура...

- Садись, выпьем перед началом. - Он впервые улыбнулся, и по моей спине пробежали холодные мурашки от его неестественной гримасы.

- Перед каким началом? - Я робко присела на краешек дивана.

- Не дури, Машенька. - Он разлил водку и придвинул мне один фужер. - Ты ведь все прекрасно понимаешь. Не так ли? Давай, твое здоровье...

И одним махом опрокинул в себя содержимое бокала. Я смотрела на него с изумлением и не верила глазам: он что, самоубийца? Но потом до меня дошло, что, видимо, перед моим приходом он принял противоядие и на него отрава не влияет. Жадно схватив сигарету, он глубоко затянулся и посмотрел на меня.

- Ты чего не пьешь? Ну-ка давай! И до дна, пожалуйста. В нашем деле без этого нельзя.

- Вы так думаете? - пожала я плечами. - Хорошо, выпью, если нельзя. Но только вы уж отвернитесь - я стесняюсь, когда на меня смотрят.

- Стесняешься, когда смотрят на тебя? - Он уставился на меня круглыми глазами и вдруг расхохотался. Да так громко, что я подумала, соседи сбегутся. Наконец, вытерев слезы, он качнул головой и проговорил: - Ну ты даешь, Машуля. А что ты будешь делать, когда на тебя смотреть будут миллионы? Нет, так не пойдет. Или пей, или проваливай.

- Так я уже выпила, - улыбнулась я, показывая фужер, который, улучив момент, незаметно опорожнила за диван.

- Да? - удивился он. - Когда это ты успела?

- Пока вы тут заливались. Ну так что, перейдем к делу? Что-то вы не очень похожи на продюсера...

- Даже так? - Он хитро усмехнулся. - А ты когда-нибудь видела живых продюсеров?

- Нет, - стушевалась я.

- Почему же тогда говоришь, что не похож? Впрочем, не о том сейчас парль.

- Что?

- Парль. Речь, по-французски. А теперь слушай, что я тебе скажу. Честно говоря, не ожидал, что ты окажешься такой красивой. Обычно в Интернете коря-венькие попадаются, а у тебя фактура что надо. Ты будешь главной героиней сериала...

- Какого сериала?

- Моего. Я задумал снять первый российский эротический сериал. Я даже нашел деньги и все прочее. Но в Думе эти проклятые недоделки все еще муссируют вопрос об эротике на экранах, поэтому с деньгами пока затормозилось. Вникаешь?

- Вникаю. Так я что, буду голой сниматься?

- Будешь, - твердо ответил он. - И не одна, а с мужиками. Тоже голыми. Правда, не всегда. К великому моему сожалению, цензура требует, чтобы герои иногда появлялись на экране одетыми. Интеллектуалы, мать их, пуритане, растуды их в качель, чистоплюи, ничего не смыслящие в настоящем искусстве...

Он опять налил и яростно выпил. Затем, закурив, продолжил:

- Но ничего, когда-нибудь они поймут, что человек по своей сути голый. Таким он рождается и таким должен жить. Обнаженность тела, души и мыслей - вот мой главный принцип в искусстве. Не должен человек стесняться самого себя. Если он боится выйти на улицу голым, значит, и мысли свои высказывать боится, душу свою прячет, а от этого все зло на земле. Усекаешь?

- Усекаю.

- Тогда иди вонв ту дверь и раздевайся, а я сейчас подойду.

Он кивнул на оклеенную фотографиями голых девиц дверь рядом с баром. Если бы я не знала, что передо мной маньяк, то давно бы уже выкинула его в окошко вместе с его обнаженными принципами. Но передо мной сидел опасный преступник, который пока еще никак не проявил себя, осторожничал, думая, очевидно, что скоро подействует отрава и я отключусь. Пусть думает. Если вообще на это способен. А пока мне придется подыгрывать ему во всем, чтобы не вспугнуть раньше времени.